Ее, только его рыжую бестию, он увидел выходящей из воды. На миг ощутил духовное родство с Фидием, или кто там ваял Афродиту в пене морской. Он бы тоже. Сваял. Сначала поймал, потом расцеловал, потом… От предвкушения этого «потом» ему резко понадобилось полотенце. Чтобы не разводить порнографию непосредственно на полном народу пляже.

Целомудренно держа полотенце перед собой, он подошел к самой кромке воды, с шипением дотронувшейся до его ноги. Поймал ее взгляд — сиянием и радостью отдавшийся прямиком в сердце — а потом и ее саму в полотенце, завернул и прижал к себе. Встретил ее губы торжествующим поцелуем.

— Сереж, — вдруг очнулась она. — Мне надо тебе…

Он мотнул головой. Снова коснулся ее губ. И целовал, тая и растворяясь в своем рыжем солнце, в рыжем счастье, пока…

— Нет, я не понял, — раздался рядом возмущенный бас, — мужик, ты вообще кто?! 

Уважаемая нервная система! Крепись, пожалуйста!

(С) ВК

Карина

«Я люблю тебя, жизнь!» — фальшивила я что было силы.

А вот так. Настроение у меня такое. Странное. Непонятное. Ликующе-ждущее. Ликующее — понятно, почему. Ночь — да такая, что только счастливо мурчать да сыто потягиваться рыжей кошкой. А ждущее — да потому что не может быть все так идеально. Следовательно, будет подвохо-облом, да такой, что… К черту!

Что будет, то будет. Но эту ночь я никому не отдам. Поэтому…

«Я люблю тебя жизнь, я люблю тебя снова и снова!»

Надеюсь, и ты меня тоже.

С пением, понятное дело, у меня всегда не ладилось. Перво-наперво в школе, когда учительница по музыке пыталась выставить мне тройку в аттестат за эту самую музыку. «Потому что девочка потрясающе, вопиюще, изумительно бездарна, — с пафосом заламывала она пухлые ручки, — и у меня просто рука не поднимается…»

Но вот что странно — как только отца принакрыло, и он отправился к директору, поинтересоваться — а как же так? У девочки все остальные пятерки… То сразу и по музыке нарисовалась она же.

Видимо, поэтому мне и прилетели разборки именно с певцом. Закон кармы сработал.

Я выглянула в окно: моя белоснежная девочка стояла под окнами. Все, как и обещал Серый. Только его самого не было. Это ж во сколько он поднялся, чтобы уже разобраться со штрафстоянкой и уехать снова. На загадочную работу, относительно которой он явно лукавит.

И вообще — кто такая Олеся?

Я рассмеялась сама себе — и снова упала на смятую постель, которая пахла нами. Нашим сексом, нашими телами, нашими надеждами.

Потянулась.

Хо-ро-шо!

— Мама! — раздалось с улицы требовательно, басовито и недовольно. — Ма-ма!

Я подпрыгнула — и заметалась.

Как-то голой и босой отпрыска встречать не хотелось.

Что мы имеем? Юбка — целая, блузка… хорошая была, просто замечательная. На белье лучше не смотреть, мир ему. Пиджак…

При всем богатстве выбора — натянуть юбку и футболку Серого — почти одной длины, как они смотрятся вместе — об этом лучше не думать. Скатиться по лестнице на первый этаж.

Сделать максимальный покерфейс. Открыть дверь в жару и выпалить:

— Здравствуй, деть.

Два метра красоты скептически посмотрели на меня. И явно собрались сказать что-то ехидное. Но тут я вспомнила, что мама — это я, следовательно:

— Без комментариев, — приложила я ладонь к Денискиным губам. Для этого пришлось практически подпрыгнуть.

— Ладно, — внезапно покладисто согласился сын. — В конце концов, ты  тоже изображаешь, что видок моих девиц тебя не касается. И только подкладываешь мне презервативы. И шоколадки.

— Я тебя тоже люблю, маленький.

Мы рассмеялись. Обнялись. И пошли в дом к маме.

И мимо нее проскользнуть не удалось. Тут, правда, меня встретили такой улыбкой, словно Серый уже попросил моей руки и поклялся отдать половину всего, чем владеет.

Люблю я свою семью. Но вот идея о тайге, лесе и медведях в качестве соседей. М-м-м-м! Прелесть же, а не идея.

Когда я спустилась на кухню в виде, который можно охарактеризовать как приличный (а футболку я Серому все равно не отдам, останется трофеем), мое семейство завтракало. Или обедало, что-то со временем я совершенно запуталась

— Деть, ты какими судьбами? Ты же на сборах вроде? — спросила у отпрыска, с которым в этом году пересекалась нечасто.

— Мама! — Он под укоризненными взглядами бабушки и дедушки отложил ложку и отставил тарелку с борщом. — У меня для тебя совершенно роскошные новости!

И просиял.

Борщ. Ага — обед, значит. И «роскошные» — любопытно, какие. Потрепала кучерявую башку, посмотрела на заросшую физиономию — не понимаю я моды с бородой и усами. Солидности парни себе добирают, превращаясь в дяденек раньше времени. Шестнадцать же только, а никак не скажешь. Особенно с баскетбольным-то ростом.

Куда торопятся? Хотя. Появился у меня этот красавец, когда мне было восемнадцать. Спасибо родителям, что поддержали и помогли. Так что от осинки апельсинки не родятся.

Мы все ждали новостей, деть тянул поистине мхатовскую паузу.

— Да говори уже! — не утерпел папа. Мама кивнула.

Дениска не выдержал, вскочил. Важность слетела с него как шелуха. Он подхватил меня, вытащил из-за стола, закружил.

— Пусти, лось! — заверещала я.

Меня покровительственно чмокнули в макушку.

— Я со вчерашнего дня — член молодежной сборной по волейболу. Основной состав. Самый молодой игрок. Надежда и так далее.

Вот тут наши гости явно посчитали, что заселились жить на стадион. Причем футбольный. Потому что… как мы кричали! Только тот, кто прошел этот путь — от ДЮШОРа до … члена сборной, понимает… как.

Труд, травмы, упрямство. Деньги, поддержка, вера. Одна обувь, которая стоит как… космолет. А когда нога растет все время…

— Дениска, — мы с мамой обнялись — и дружно вытирали слезы.

Папа торжественно пожал руку внуку — и делал вид, что крепкий и несгибаемый, а у самого глаза подозрительно блестели.

— Так что, мама, не расстраивайся со своей дурацкой работой. Я помогу. И… бабуль, дедуль. Крышу мы перекроем в этом году обязательно. Меня клуб покупает, там нормально по деньгам получается.

Ты ж мое счастье. Уже взрослое совсем.

К вечеру мы выбрались с Дениской на море. Он прилетел на неделю. Отпустил тренер с базы. Как хорошо…

Море было бурным. Сильно не поплаваешь. Но мы знали секретное место возле пирса, поодаль. Там был затишок — и можно было прекрасно попрыгать по волнам. Тем более, в специальных купальных тапках, которые в спортивных магазинах назывались экзотично: для плавания на рифах. Ну, с рифами у нас, под Сочи, было не сильно, да и кораллов не наблюдалось, но по нашей беспощадной гальке — самое оно.