litbaza книги онлайнСовременная прозаРусский террор - Лилия Ким

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Перейти на страницу:

Истопчин вздохнул.

— А куда мы едем? — поинтересовался он.

— Я везу тебя домой, — был ответ.

— Нет! Я туда ни за что не вернусь! — Митя подпрыгнул на месте. — Дайте мне выйти!

— Не дам! — разозлился Ненашев. — Черт бы взял и тебя, и твою мамашу! Как ты там оказался?! Как?!!

— Случайно, — честно ответил Митя.

И это была правда. Александр Васильевич чувствовал, что это правда, и потому злился. Хоть бы раз кто-то волю проявил, а то сплошные жертвы обстоятельств!

Кольцов заперся, говорить не будет. Хотя он мог бы рассказать кое-что такое, о чем Александр Васильевич с охотой бы послушал. К примеру, об истинной роли Смирнова во всей этой истории. С этим еще предстоит разобраться. Невозможно поверить, чтобы «Ной» изменил своим принципам и вмешался в политику. Да еще таким грубым образом. Впрочем, насчет Кольцова у охранного отделения большие планы. Ни кто из социалистов не знал о его операции и ее провале, а значит, будут по-прежнему считать Ивана фанатиком.

XXII

Утро Смирнов встретил в своем кабинете. Перед ним лежала та самая газета, с заметкой про бриллианты для Пионтковской. Напротив сидел бледный, с опухшими глазами Николай Венедиктович. Между ними стоял саквояж с двумя миллионами. Кошкин самолично их привез.

— Дела не будет, — пообещал он. — Все исключительно из сердечного к вам расположения. К сожалению, при таком раскладе обидчиков ваших были вынуждены отпустить. Формально ведь дела нет, — еще раз мягко напомнил он. — Задержали молодчиков, когда те на варшавский поезд пытались сесть. Дамами переоделись, — начальник уголовного сыска хмыкнул. После чего удалился, приняв самые сердечные заверения и благодарность.

— Что, прикажете послать к князю Лионзову? — робко спросил Николай Венедиктович.

Смирнов покачал головой. Ощущение усталости, навалившееся внезапно, стало нестерпимым, захотелось лечь. Будто что-то надломилось внутри. Нет сил ни голову держать, ни плечи. Лечь, лечь…

Петр Арсеньевич добрел до дивана, но успел только сесть.

В дверь постучали. Вошел Тихон.

— К вам тот человек… Вы просили всегда его пускать, разумеется, от домашних секретно. Я его через черный ход проведу.

Через несколько минут в дверь неслышной кошачьей походкой мягко вошел Александр Васильевич Ненашев.

— Вижу, вы утомлены сегодняшней ночью не меньше меня, — сказал он. — Вот уж когда ваша знаменитая водка бы не помешала, так это сейчас.

Тихон мгновенно испарился. Понял, что от него требуется.

— У меня есть свидетель, готовый под присягой подтвердить, что вы финансировали боевую группу, разрабатывавшую убийство великого князя, московского губернатора, — сказал Александр Васильевич.

Смирнов поднял глаза. Глубоко вдохнул и впервые за эти сутки заговорил:

— Я знал, что увижу вас снова. Что ж… Ваша игра оказалась успешной. Не пойму, как вам удалось меня так окрутить. Откуда удар был направлен — и то не понимаю. Говорите, что вам угодно.

В глазах статского советника мелькнуло торжество.

— Государственный совет секретно решил восстановить государственную монополию на производство крепких вин, как это было до 1831 года. Казна нуждается в дополнительных доходах. Однако быстро наладить производство водки в привычных для народа объемах государственные заводы не смогут. Да и технология их устарела. Посему вы допустите на ваш завод специальную комиссию, состоящую из химиков и мастеров. Вы расскажете им, как, что, в каких пропорциях, каким образом смешивается, изготавливается и даже разливается. Вы позволите им запротоколировать все увиденное и услышанное, а также самостоятельно произвести анализ ваших напитков. Монополия будет вводиться постепенно, начиная с отдаленных губерний, так что еще какое-то время ваше дело будет процветать. Но я бы подумал, чем в скором времени заняться. Ваше семейство, — Ненашев взял со стола газету и помахал ею, — требует значительного содержания.

Руки Смирнова сжались в кулаки, но потом сами собой размякли и расслабились.

— И что? Неужто в самом деле будете гнать монопольку, как смирновскую? — усмехнулся он. — Дорого это. Можно в три раза дешевле делать, а народ все равно будет брать.

— Государь император печется о своем народе, — подчеркнуто вежливо произнес Ненашев, — и считает, что тот достоин самого лучшего.

— Волнения будут, когда слух пойдет, как ты меня окрутил.

— Не пойдут, — улыбнулся Александр Васильевич. — Не любят тебя, Петр Арсеньевич.

Смирнов встал. Подошел к окну и прислонился к холодному стеклу лбом. Вот и все. Так просто. С ним пришло дело, с ним выросло, окрепло, с ним и умрет. Словно угадав направление мыслей Смирнова, Ненашев продолжил.

— Ты не сердись, Петр Арсеньевич, у тебя свое дело, у меня свое. Так уж вышло.

Смирнов чуть повернул голову, седую в висках. Злости на Ненашева не было. Даже наоборот — грустное, тоскливое восхищение. Так искусно все подвести. Не в прямой игре, а через множество других, тонких нитей.

— На твой век еще хватит, а продолжать все равно некому, — прозвучал из уст статского советника приговор.

Неслышно вошел Тихон с подносом. Графинчик, стопочка, нехитрая закуска — икра на папушнике. Он подошел к Ненашеву и почтительно склонился:

— Ваша водка. Смирновская.

— Царская, — не поворачиваясь от окна, сказал Смирнов.

Русский террор
ЭПИЛОГ

Руслан Червинский, о гибели которого иностранный отдел охранного отделения намеренно распространил сведения, просуществовал в роли двойного агента Ивана Кольцова еще десять лет. 26 июля 1906 года его тело было обнаружено на окраине Хитрова рынка. Полиция заключила, что гражданин Иван Кольцов скончался от побоев, нанесенных ему ночными налетчиками.

После смерти Ивана Кольцова Лиза примкнула к марксистам и в 1918 году стала одной из первых женщин-комиссаров. Она вступила в брак с простым матросом Николаем Боровиковым и прожила с ним три года, затем развелась и вышла замуж за Силантия Савельева, крестьянина из Тамбовской губернии. После его трагической гибели в Крыму, во время ожесточенных боев с генералом Врангелем, комиссар Стеклова вышла замуж в третий раз. Имя этого ее супруга неизвестно. За неистовую беспощадность к врагам была названа «Валькирией Революции». В 1930 году была направлена послом от СССР в Испанию. Ее сопровождал двадцатидвухлетний солдат Антип Гречкин. Их неофициальный союз сохранялся до самой смерти Елизаветы Андреевны летом 1939 года от раковой опухоли.

Сразу по окончании указанных событий Митя под предлогом лечения был отправлен из России. После недолгих странствий он обосновался во Франции. Работал чистильщиком обуви, продавцом газет, расклейщиком афиш, актером, официантом. Известие о революции 1917 года воспринял равнодушно. Однако, годом спустя опубликовал мемуары, вызвавшие бурю негодования в среде эмигрантов из России.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?