— Держу пари, что мама дерьмо в постели. Она вся такая стервозная и нервная, — пробормотал Ноу, Кларисса мало что знала о подобных вещах, но все равно считала, что это правда. Потому, что их мама на самом деле была стервозной и нервной.

Затем ей в голову пришла мысль.

— Что, если эта женщина, с которой разговаривает папа, тоже стервозная и нервная?

Ноу покачал головой.

— Нет. Папа не дурак.

— Но он же выбрал маму, — заявила Кларисса.

— Да, — пробормотал Ноу, а затем заявил: — Но он же встречался с мамой Киры Винтерс до того, как та вышла замуж за мистера Каллахана. А мама Киры совершенно крутая.

Настала очередь Клариссы моргнуть, прежде чем она прошептала:

— Что? Папа встречался с миссис Каллахан до того, как она стала миссис Каллахан? Не может быть.

— Встречался.

Она не в состоянии была в это поверить.

— Откуда ты знаешь?

Ноу пожал плечами.

— Дилан видел их вместе «У Фрэнка». Сказал мне. Это круто. Она мама, но все равно хорошенькая. И она должна быть крутая, потому что Кира однозначно клевая. Не говоря уже о том, что мама Киры подцепила Одинокого Волка — Джо и сделала его семейным человеком, а все знали, что такого не может быть. Папа, который был у мамы Киры до мистера Каллахана, тоже однозначно клевый.

Кларисса уставилась на брата.

К сожалению, он продолжил:

— А мама Бриттани теперь одна, потому что ее отец сбежал в Атланту со своей секретаршей. И подруга Бриттани Кайла сказала мне, что Бриттани слышала, как ее мама говорила своей подруге, что готова убить, лишь бы встречаться с папой. Говорит, что она все время ходит в «Джей энд Джей», чтобы привлечь его внимание.

— Это безумие, — выдохнула Кларисса, и Ноу уставился на нее.

— Это не безумие, Риси, — тихо произнес он. — Половина матерей-одиночек в городе ходят на баскетбольные матчи средней школы не потому, что там играют их сыновья. Их сыновья там даже не играют. А потому, что папа никогда не пропускает ни одной игры.

Она наклонилась поближе и прошипела:

— Это безумие.

— Рис, это правда. Он мужчина. Холост. Высокий. Поверь мне, девушкам нравятся высокие парни, я точно это знаю. Наш папа высокий. И девушки говорят мне, что он горячий. — Он ухмыльнулся и закончил: — Я не знал бы, но учитывая, что я тоже парень и похож на него, я супер горячий, так говорят девушки, поэтому он должен быть тоже супер горячим.

Кларисса не ответила. Главным образом потому, что она была девушкой, но от нее не ускользнуло, что ее брат и ее отец были горячими. И даже если бы она этого не замечала, то все ее подруги постоянно говорили ей об этом, каким горячим был ее брат. И Ноу был прав, он был очень похож внешне на папу.

— По любому, — пробормотал Ноу, направляясь к своей гитаре, — надеюсь, что он разговаривает с женщиной. У него все было хреново раньше. Мама всегда кричала. Папа всегда злился. Он всегда сжимал губы, пытаясь скрыть все семейное дерьмо от нас. А теперь мы редко бываем с ним, он часто один. Будь спокойна, он провел время с какой-нибудь горячей красоткой, которая не заставляла его губы так странно сжиматься. — Он взял гитару, сел на кровать, прежде чем закончить: — И, если у него появится горячая малышка, папа не будет так часто вмешиваться в наше дерьмо.

В любое другое время Кларисса согласилась бы с этим заключением.

Маме было на них наплевать. Отец делал много всего для них, но иногда это раздражало.

А вдруг какой-нибудь «горячей малышке» не понравится, что ее отец проводит вечера пятницы с Клариссой, мороженым и фильмами ужасов. Вдруг она захочет проводить с ним пятничные вечера где-нибудь в другом месте, попивая мартини или... делая что-нибудь другое.

Кларисса не знала, что и думать. Единственное, что она знала, ей это не очень нравилось.

Ноу начал бренчать на гитаре, и она сосредоточилась.

У Ноу был талант, он мог посмотреть какое-нибудь видео на YouTube с каким-нибудь придурком, объясняющим, как нужно играть «Stairway to Heaven» или что-то подобное, прокручивая запись и играя в течение часа, чтобы песня получилась как надо. (Led Zeppelin — Stairway To Heaven, 1971 — Лестница в небо)

Вот, подумала она, совершенно круто.

И, скорее всего, какая-нибудь женщина, с которой встречался их отец, подумала бы то же, что и все остальные, что Ноу — это круто.

Но у Клариссы не было ничего такого крутого. Поэтому этой какой-нибудь женщине, с которой встречался их отец, нечего было бы подумать о ней.

И Клариссе это не очень понравилось.

Может ей стоит тоже придумать себе псевдоним, какое-нибудь потрясающее имя и уговорить Ноу научить ее играть на барабанах или еще на чем-нибудь.

Ноу вывел ее из задумчивости, когда объявил:

— Уже семь тридцать, Рис. Папа будет наседать сделали ли мы домашнее задание. Я уже сказал ему, что мне нужна его помощь с этим дерьмом. Ты сделала свое?

Нет, она не сделала.

Черт возьми.

Ноу тут же все понял по выражению ее лица, как и всегда было, он считывал ее моментально и, как заноза в заднице старшего брата, которым он всегда был, он тихо приказал:

— Лучше займись этим, Риси.

— Хорошо, — пробормотала она, повернулась и вышла из комнаты.

Она услышала голос отца, доносившийся из кабинета. Он все еще разговаривал с той женщиной по телефону.

Черт возьми.

Она слышала, как ее брат бренчал на гитаре. Было начало, он еще не увлекся, разогревался, проникался. Тем не менее звучало хорошо.

Черт возьми.

Она прошла в свою комнату и закрыла дверь.

Оказавшись в своей комнате, она остановилась и огляделась. После того как ее отец съехал с их старого места и купил этот дом, он позаботился, чтобы у нее была своя комната. Поэтому она выбрала краску, мебель и все остальное.

Желтые и синие, бабочки и плакаты с вампирами.

Через несколько недель ей должно было исполниться пятнадцать.

Бабочки и вампиры.

Ей совершенно необходим был новый образ.

Следующие пятнадцать минут она потратила на то, чтобы снять плакаты с вампирами, соскрести клеящую ленту со стены и с оборотной стороны плакатов, свернуть их и убрать в шкаф.

Ее