– Взбодрись, детка, – Мойра шлепнула Мэри по спине гостевой книгой. Мэри будет смертельно по ней скучать. – Это самая отвязная штука, которую ты сделала в жизни, и я не дам тебе от нее отступиться.

День переезда наступил довольно скоро. Каким-то чудом мама разыскала деньги на паром, оправдывая расходы тем, что они смогут помочь Мэри с вещами. И не важно, что Да к концу дороги начнет задыхаться или что всех вещей Мэри едва хватило на две большие дорожные сумки. Мама выбрала для путешествия ночной рейс, в малонаучном расчете на то, что так можно будет проспать морскую болезнь. Но всего час дороги, и все надежды Мэри обойтись без того, чтобы провести ночь, склонившись головой над унитазом, растеклись по полу ее кабины.

Джим, несмотря на все протесты Мэри, настоял на том, чтобы встретить их прямо в порту. Мэри думала, не было ли это добровольно возложенной им на себя епитимьей за то, что он не познакомился с ее родителями раньше. Когда она рассказала ему, что случилось – что сказала мама о ее переезде к человеку, которого они в жизни не видели, – он был в ужасе. Последнее, чего он хотел, так это чтобы ее родители думали, что их дочь уходит с незнакомцем, да еще с таким, которому на них наплевать. Не то чтобы он один должен быть извиняться за это; Мэри считала, что они оба виноваты в том, что, погрузившись друг в друга, не подумали, что их помрачение может показаться эгоизмом.

Когда они сошли на берег, было еще темно. Мэри волокла одну сумку, мама другую. Да время от времени хватался за ручку сумки, но мама шикала на него всякий раз, как он пытался что-то приподнять.

– Позвольте мне? – При сходе с трапа сумку перехватила чья-то рука. – Доброе утро, красавица, – сказал Джим так, чтобы Мэри услышала его, а родители нет.

Мэри как можно быстрее представила их друг другу.

– Мам, Да – это Джим. Джеймс. Джеймс – мой бойфренд. – Она не могла поверить, что никогда раньше не называла его так.

– Ее бойфренд, – повторил Джим. – И я приношу свои извинения за то, что мы до сих пор не встречались.

Семейство с огромными чемоданами на колесах спускалось по трапу позади Да, и мама взяла его под руку, прижимаясь к перилам, чтобы дать им пройти.

– Пойдемте? – сказал Джим, когда грохот колес затих вдали, указывая большим пальцем в сторону парковки. – Я думал, нам будет тесновато, но, похоже, наша Мэри путешествует налегке.

Они проговорили все четыре часа дороги – мама и Джим. Даже Да участвовал в разговоре больше, чем ему было свойственно, про регби и про то, как он требовал увеличить экран телевизора в онкологической палате, чтобы не упустить ни минуты игры во время процедур. Джим купил на заправке чаю (еле теплого, но принятого с благодарностью) и круассанов, роскошь, за которую мама не переставала благодарить, пока они мчались по шоссе. Просто чудо, что мама не свернула себе шею, так она ею вертела на своем пассажирском сиденье, стараясь заглянуть Джиму в глаза.

– Давненько мы с тобой не бывали в Лондоне, а, Стэн?

– С 1976-го – тогда еще был первый турнир регби «Гонг Конг Севенс». Ты наверняка не помнишь?

– Боюсь, я был еще слишком мал, – ответил Джим. Включив поворотник, он медленно припарковался на свободном месте возле дома. – Ну вот мы и приехали? Дом, милый дом.

Он вынул из багажника обе сумки и закинул их по одной на каждое плечо. Открыл для Да дверь машины, и они оба, погруженные в разговор, пошли в квартиру. Прежде чем Мэри отправилась за ними, мама протянула руку и схватила ее за запястье.

– Он прекрасный, – выдохнула она.

– Хорошо, осторожней вот тут.

– Ты просто счастливица, Мэри О’Коннор.

За все тринадцать лет – шесть вместе, семь врозь – Мэри ни на одну минуту даже близко не подходила к тому, чтобы забыть, как она была счастлива.

– 14 –

2018

Десять минут пополуночи. Телефонная трубка с громким стуком упала из рук Мэри на стол. Она засуетилась, ловя ее, пока не случилось еще чего-нибудь. «Извините, извините».

Элис видела, что Мэри пытается спрятать мобильник, прежде чем Олив заметит, что она вообще его доставала. Может, стоит устроить небольшую отвлекающую диверсию? Но, к счастью, Олив была поглощена очередным звонком. Она то и дело издавала в трубку подбадривающие «хммм», и явно не имела возможности отвлекаться по сторонам.

– Что, опять повесили трубку? – спросил Кит. – Там все время ее вешают – и я готов поклясться, это один и тот же человек. Ай! – Не дожидаясь, пока Мэри подтвердит или опровергнет его гипотезу, он спросил: – Готова принять новый звонок? Надеюсь, на сей раз там кто-то будет. Мэри?

– Знаешь, Кит, вообще-то, мне надо идти. – Она уже собирала свои вещи, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Элис надеялась, что Мэри сумеет удержаться от слез. Когда Элис еще только зашла в комнату, Мэри уже казалась страшно уязвимой, а если то, что она сейчас видела, было очередным звонком Джима, то она, без сомнений, совсем убита.

– Конечно, нет проблем. И, слушай, прости меня за все это. Я уже говорил, все уже кончено и забыто… – Но Мэри, не слушая его, была уже в дверях. – Постой! – Кит вскочил с места. Мэри обернулась. – Ты сможешь нормально добраться домой? – И Кит, который то и дело поглядывал на Элис с момента ее появления, метнул в ее сторону долгий направленный взгляд. – Наш бюджет вряд ли вынесет оплату такси, но, может, Элис тебя проводит? Ты же недалеко живешь, а, Мэри?

– Конечно, я с радостью, – Элис вскочила, прежде чем Мэри успела бы отказаться.

Мэри, казалось, была одновременно смущена вниманием и раздражена вмешательством. Но все это было напрасно, Элис уже вышла за дверь вслед за Мэри.

– Ты в порядке? – спросила она ей вслед.

Дурацкий вопрос. Сначала звонок, а теперь, может, уже и два. Потом это видео. Элис знала, что Мэри видела его; Кит еще раньше прошептал ей: «видео», когда она поняла, что пришла в «НайтЛайн» посреди какого-то внештатного происшествия.

Мэри не произнесла ни звука, пока не остановилась минут через пять.

– Все, я пришла. – Они стояли перед небольшой закусочной на дороге, где Элис и сама как-то видела объявление о сдаче квартиры. Но прошла мимо. – Я живу здесь, наверху, – пробормотала Мэри. Переступив через порог, она собралась закрыть дверь.

Элис