– Может, я сделаю тебе чашку чая, а? Я и сама бы тоже выпила.

– Вообще-то…

– Я быстро. А то такой вечер выдался. – Прежде чем Мэри успела возразить, Элис проскользнула в коридор. – Наверх, да?

Элис чувствовала определенную неловкость за то, что так навязывалась Мэри, но если она что и поняла во время предыдущего их общения, так это то, что Мэри не спешит делать шаги навстречу. Что отчасти объясняло, почему сама Элис тут оказалась; Мэри никогда никого не попросит помочь найти Джима. Но Элис точно знала, что главное – довести дело до конца. Если Мэри пока не понимает этого, она поймет потом, когда все получится. А сам факт, что ответ на эту загадку сможет стать основой истории – большой истории, которая поможет Элис спасти ее собственную шкуру в смысле работы… Ну что же, это бонус.

Мэри повернула ключ в двери своей квартиры, направилась прямо к спасительному дивану и села, подобрав под себя ноги, как напуганный ребенок. Элис занялась чайником.

– Ну, – начала она, ставя две кружки с чаем на трехногую табуретку, исполняющую роль столика. Сама она села на стул напротив Мэри. – Ты в порядке? Правда? Ты же знаешь, мне можно сказать все.

Эмоции Мэри читались на ее лице так же ясно, как кровавое пятно на свежевыглаженной белой простыне. Просто подарок для журналиста, подумала Элис. Она ясно видела, что сейчас Мэри взвешивает ужас от повторения событий этого вечера и облегчение от возможности поделиться ими. Она закусила нижнюю губу, словно пытаясь удержать слова внутри. А потом наконец сдалась.

– Он позвонил. Джим. Снова.

– Сегодня?

– Да.

– И что он сказал?

Мэри сделала глубокий вдох, на выдохе ее нижняя губа задрожала.

– Он сказал, что совсем пропадает. И что просит прощения, он не хотел, чтобы контакт с ним так расстроил меня. Это неважно, и я пыталась сказать ему об этом, но там, в «НайтЛайне», это трудно. А Джим всегда был очень закрытым человеком. Так что я попыталась перевести звонок на свой мобильный. Я знаю, знаю, что так нельзя, но я не могла с ним там разговаривать. При всех. И я сказала, чтобы он подождал, что я сейчас его переключу. И когда я уже подносила мобильник к уху… он пропал. – Она поежилась.

В голове у Элис плясала сотня вопросов, но все они замерли у нее в глотке при виде переживаний Мэри. Наружу вырвалось только несколько слов.

– Мне так жаль. Правда.

– Я… Я просто не знаю, что мне делать. Я не могу снова его потерять.

Элис было так знакомо это чувство – беспомощность брошенного. Но встретиться вот так с тенью своих самых мрачных дней? Все, что она могла, это напомнить себе, зачем она здесь – найти Джима для Мэри и получить историю, которая сохранит ей работу.

– Это он? – как бы между прочим спросила Элис.

Она указала на фото в рамке, стоящее на пустой каминной полке в кухне-гостиной-столовой. Лицо Джима занимало две трети кадра. Высокий, смуглый и классически красивый, как герой в воскресном сериале. Элис не могла найти в нем ни единого недостатка, кроме шрама на левой брови. Лицо Мэри выглядывало из-за его плеча – она или шла на несколько шагов позади, или он нес ее на закорках. Фото было сделано в потрясающем месте – плоские камни поднимались из плещущих морских волн за спиной пары.

– Да, это он. Он был моим партнером. Наверное, надо сказать – бойфренд. Но он был на девять лет старше, и мне казалось, что глупо его так называть.

– Вы выглядите такими счастливыми.

Похоже, Элис нажала слишком сильно. Мэри зажмурилась.

– Мы были, – сказала она, – такими счастливыми. Я не знала, что такое мир, пока не встретилась с ним. Ну, по-настоящему. Я никогда не была такой живой, как с ним. Извини, я на минутку. – Она вскочила с дивана и кинулась в сторону того, что, как поняла Элис, было ванной. Она услыхала щелчок замка и сдавленные всхлипы.

Больше всего на свете Элис хотелось утешить Мэри, но по опыту она знала, что иногда горе можно только пережить. Когда Мэри выйдет оттуда, Элис придется уйти. И она уйдет с пустыми руками. Если только не найдет что-нибудь здесь, в квартире…

Прежде чем всплеск совести успеет помешать ей, Элис быстро щелкнула телефоном фото на камине. Она пока не представляла, когда это может понадобиться, но оно было гораздо лучшего качества, чем вчерашнее видео. Да на нем еще был Джим. Джим. Джим как? Элис, жалкое подобие журналиста, даже не смогла узнать его фамилии.

Поднявшись, она подошла к раковине. Там, между радио и сушкой для посуды, была заткнута стопка бумаги. Элис перелистнула несколько счетов и конвертов, вглядываясь в текст. Все они, что неудивительно, были на имя Мэри. Элис начала засовывать их обратно. Ей не хотелось, чтобы Мэри, выйдя, поймала ее на горячем. В спешке она выронила из стопки паспортную фотографию.

Это снова был Джим, но его красота заметно пострадала, как бывает со всеми смертными, когда они обновляют официальные документы в этих переоцененных фото-кабинах. Она знала, что не ее дело судить, но на этом фото он выглядел потрепанным, особенно по сравнению с тем, как хорош он был на другом. Мешки под глазами. Истонченные волосы. Не мешало бы побриться. Что с ним произошло?

Элис перевернула фото. Джеймс Уитнелл. Июль 2011. Значит, Джим – это Джеймс. С этого можно начинать.

Когда Мэри вернулась, Элис уже стояла у двери.

– Ты же понимаешь, что не заслужила всего этого, да? – Ей была невыносима мысль, что такая добрая и любящая женщина, как Мэри, будет винить себя в том, что произошло. И это мы еще не обсуждали то видео в сети. Может, оно и к лучшему, подумала Элис, протягивая Мэри обрывок бумаги с нацарапанным на нем номером. За один вечер человек не может вынести разговоры обо всем сразу. – Пожалуйста, звони мне, если тебе что-то понадобится. Что угодно. Я так хочу помочь тебе.

Она помедлила. Это был подходящий момент, чтобы сказать Мэри, что было у нее в мыслях – расследование, которое может раскрыть, что же случилось с Джимом, и заодно спасти ее собственную карьеру одновременно. Но, хоть сама Элис и не слышала, но зато видела, как плохо Мэри отреагировала на публичность, вызванную видео. Мэри не захочет попасть на страницы новостей, даже местных, даже в исполнении кого-то знакомого и сочувствующего. Как Элис могла озвучить ей свой план?