— Нет, — говорю я.

— Тебя боятся, — произносит она. — Все знают, что драться с тобой — это смерть.

Я молчу.

— Меня зовут Хелен, — шепчет она.

— А меня Саба, — говорю я.

— Саба, — повторяет она. — Хорошее имя.

Я накрываюсь одеялом и устраиваюсь на койке поудобнее.

— Спокойной ночи, Саба, — говорит она. — Приятных снов.

— Спокойной ночи, Хелен, — отвечаю я.

И засыпаю.

* * *

Эмми придумала, как пробраться в тюрьму. Она приходит с разносчиками воды. Перед рассветом чумазые мальчишки с ведрами приносят нам свежую воду и выливают ее в желоб, который проложен вдоль бараков. Ночью Эмми удирает из дома и встречается со мной. А потом возвращается к Пинчам, прежде чем они проснутся.

Сестренка рассказывает мне, что происходит в Городе Надежды. Где что находится.

Она окрепла. От худосочной девчушки с Серебряного озера не осталось и следа. Пару раз она приходит с разбитой губой или с синяком на руке, отчего кулаки у меня непроизвольно сжимаются. Вообще-то ей удается держаться подальше от Миз Пинч.

Эмми. Одна-одинешенька. В таком жутком месте. Выжила. Кто бы мог подумать?

* * *

Прошло четыре ночи с тех пор, как Хелен заговорила со мной. Теперь мы болтаем с ней каждую ночь. Вообще-то я не люблю болтать, разве что с Лу. А как попала сюда, так и забыла, что значит разговаривать.

Мне нравится Хелен. Она умная и не боится меня. Говорит, что драться со мной ей не придется, ее пустят на прогон раньше. Так что можно подружиться.

Мы ждем, пока остальные заснут. Пока охрана сделает последний обход. Охранники сидят снаружи, их смена приходит на рассвете. Как только захлопывают дверь и задвигают на ночь засов, можно спокойно болтать.

Я слезаю с койки. Цепь у меня на ноге длинная, так что я сажусь на пол рядом с Хелен. Между нами только решетка. Тепло ее тела напоминает мне, как мы с Лу сидели когда-то, спина к спине. Как я слышала его дыхание. Слышала стук его сердца.

Сегодня Хелен проиграла второй бой. Девушки говорили об этом. Мы обе знаем, что ее время на исходе.

— А что случилось с твоим братом? — спрашивает она.

И я рассказываю. Как пришли тонтоны. Как убили Па. Как забрали Лу. Я так долго думала о брате, что теперь говорить о нем легко. Рассказываю, как тонтоны спросили, родился ли он в день зимнего солнцеворота.

— Погоди-ка, — перебивает меня Хелен. — День зимнего солнцеворота? Ты точно помнишь? Они так и спросили?

Мне не надо вспоминать. Слова выжжены у меня в памяти.

— Ну, всадник спросил у Проктера Джона: «Это он? Золотой мальчик? Это он родился в день зимнего солнцеворота?» — говорю я. — А Проктер Джон ответил: «Да». И тогда чужак переспросил у Лу, сколько ему лет, а брат ответил, что восемнадцать. И что он и вправду родился в день зимнего солнцеворота. Тут его скрутили и увезли.

— Похоже, они искали именно его, — вздыхает Хелен. — Знали, что надо искать на Серебряном озере.

— Так и есть, — удивляюсь я. — Точно.

— А еще что-нибудь сказали? — спрашивает Хелен.

— Нет, — шепчу я. — Ой, Марси сказала, что когда Лу родился, у нас гостил чужак.

— Кто? Ты знаешь, как его звали? — взволнованно говорит Хелен.

— Да, — киваю я. — Марси запомнила, что он назвался Траском. Он очень обрадовался, когда родился Лу. Все твердил, как замечательно, что мальчик родился в день зимнего солнцеворота. Только никто не мог понять, почему бы это. А потом Траск исчез и больше его не видели.

— Конечно, не видели, — вздыхает Хелен.

У меня чуть сердце не выскакивает из груди. Я тянусь через прутья решетки и хватаю Хелен за руку.

— Расскажи мне, что ты знаешь, — прошу я.

— Ой, да не хочу я, — шепчет она.

— Ну ты быстро скажи, и все, — умоляю я.

— Ладно… Понимаешь, Джон Траск — мой отец.

Мне хочется взглянуть ей в лицо. Посмотреть в глаза, чтобы понять, не обманывает ли она меня. Я сильно сжимаю ей руку.

— Не ври мне, — шепчу я.

— Я не вру, — говорит Хелен. — Это чистая правда. Саба, твой брат в опасности. Его увезли тонтоны.

— Он здесь, в Городе Надежды? — спрашиваю я.

— Нет. Его увезли на Поля Свободы, — отвечает она.

— Где это? — шепчу я.

— К северу отсюда, в Черных горах, — объясняет Хелен. — Туда тяжело добраться. Это место надежно спрятано.

— Поля Свободы, — повторяю я. — Лу на Полях Свободы. Что еще ты знаешь?

— Послушай, Саба, если он на Полях Свободы, значит, он у Короля, — говорит Хелен.

— У Короля? Кто это? — спрашиваю я.

— Ему принадлежит Город Надежды. И сам город, и вся земля вокруг, насколько хватает взгляда, — объясняет Хелен. — Демало — его человек. Его правая рука.

— А как же Хозяин Клетки? — шепчу я.

— Он делает, что ему велено, — говорит Хелен. — Есть Король, есть Демало и есть тонтоны. Вот кого тебе надо остерегаться.

— Что еще? — спрашиваю я. — Рассказывай все!

— У Короля голова не в порядке. Да они все безумные, верят в странные вещи. В сумасшедшие вещи, — вздыхает Хелен. — Мой отец тоже в них верил.

— Твой отец? Джон Траск? — уточняю я.

— Да, он был из них, — кивает Хелен. — Шпионил для Короля. Он уже умер, но тогда, на Серебряном озере, это был точно он. Я помню, как он вернулся на Поля Свободы. Рассказывал, что нашел того самого мальчика.

— Какого мальчика? — спрашиваю я.

Она молчит.

— Хелен! — прошу я.

— Не надо тебе знать, — шепчет она.

— Нет, расскажи! — настаиваю я. — Ну пожалуйста, Хелен! Продолжай.

— Он сказал, что нашел мальчика, который рожден, чтобы быть убитым в день летнего солнцеворота, — вздыхает она. — Быть убитым, чтобы жил Король.

Меня словно ударяют под дых. Горло сжимается.

— Ничего не понимаю, — говорю я. — Что ты имеешь в виду? Убить его, чтобы жил Король? О чем ты?

— Это все шааль, Саба, — торопливо шепчет Хелен. — Ты же знаешь, что здесь творится. Эту дрянь все или курят, или жуют. Бешеный Пес, охранники, те, кто приходит смотреть бой. А всеми запасами шааля заправляет один-единственный человек, который выращивает и поставляет эту дурь.

— Король, — говорю я.

— Шааль растет только в одном месте, — объясняет Хелен. — Там, где подходящая почва, свет, тепло и влага.

— Поля Свободы в Черных горах, — говорю я.