И людей они в жертву Тьме приносили, и велари тоже, и сами охотно под нож ложились во имя своей госпожи. Шизики ущербные.

— ‎Говорю же — сектанты. — кивнула я, требовательно повторив: — Зачем?

— ‎Все это было до того, как я ощутил твое восхищение. Это… очень теплое чувство. Мне понравилось.

— ‎То есть, раньше ты правда никакими положительными эмоциями не питался?

— ‎Возможно, — Раяр в некотором сомнении пожал своими черными плечами, отчего по тьме вокруг нас прошлась волна, — иногда мне удавалось ощутить слабый отголосок чего-то светлого, но при моем приближении оно исчезало.

Мы словно плыли на этом увечном матрасе по черному морю, и я очень радовалась, что не страдаю морской болезнью.

А мой кошмар, судя по всему, потянуло на задушевные беседы.

— Делмар был прав, ты меня не боишься…

— ‎Боюсь до чертиков! — горячо заверила его я, чем вызвала легкий смешок.

— ‎Если бы ты только могла ощущать эмоции, я показал бы тебе настоящий страх.

После этих его слов мне почему-то так жалко стало мой ужасный кошмар, что будь он сейчас не такой жуткий, я бы его даже по плечу там, к примеру, погладила. Ободряюще. Но Раяр был страсть какой страшный, а мне было не так уж сильно его жалко, чтобы я рискнула потрогать эту не внушающую доверия тьму, из которой он был соткан.

Заметив, как Раяр косится на меня с легким интересом, я выпалила:

— А черный ты такой почему?

Все что угодно, любой нетактичный вопрос, лишь бы он не почувствовал мою жалость.

— В безлунье сила выходит из-под контроля, — ответил он, покрутив в воздухе рукой, оставляя за собой легкий, быстро тающий, недлинный дымный след.

— Мамины гены, да? А Делмар ходит и искрится?

— ‎Нет. — ответил хищник равнодушно, но в его равнодушии чувствовалась какая-то горечь. — Я первенец, процесс был еще не отлажен, у меня… много отклонений.

Он был такой бедный, ну такой несчастный. Такой бракованный.

— Вернись, пожалуйста, в свои покои, — попросил мой бракованный кошмар, который я уже очень сильно жалела.

— ‎Ладно, — поднявшись, я, затаив дыхание, ступила на пол, ожидая, что сейчас мне отгрызут ноги по колено. Но нет, тьма охотно обхватила ступни, невозмутимая и почти неощутимая, как густой воздух или слишком жидкая вода, и она совершенно не спешила меня есть, — давай так, я постараюсь тебя полюбить, утоплю тебя в положительных эмоциях просто. И никаких попыток ухаживать и завтраков в постель с твоей стороны. Договорились?

— ‎Думаешь, у тебя получится? — кто-то тут очень сильно во мне сомневался, и, несмотря на мою заниженную самооценку, это была не я.

— ‎Получится, — особой уверенности у меня не было, просто жить очень хотелось, — ты главное не забывай о взаимности… книги там, почитай какие-нибудь по этому делу, ага?

— ‎Книги, — задумчиво повторил он, очень меня этим обнадежив. Может, у них тут есть какая-нибудь специальная литература. Может, еще не все потеряно. В любом случае, хуже советов Делмара едва ли можно что-то придумать.

Из гардеробной, а потом и из комнаты, так же затопленной тьмой, я уходила, стараясь не очень сильно задирать ноги. В свое оправдание хочется заметить, что идти по чему-то, что способно тебя сожрать в считанные секунды, довольно сложное дело.

Только выбравшись в коридор, я смогла с облегчением выдохнуть, недолго погрустить об удобных туфельках, что доставили для меня незадолго до ужина вместе с очередными готовыми нарядами, и которые я оставила в гардеробной, не решившись искать их во тьме, и уже совершенно спокойно отправиться в свои покои.

Ночная беседа с моим кошмаром оказала на него положительный эффект. Утром, вместо завтрака в постель, меня ждал недовольный Делмар, ничего не знавший о наших ночных посиделках, но что-то подозревавший и желающий знать, как мне удалось переубедить Раяра. Огонек хотел знать, почему его братец отказался мучить меня завтраком в постель. А я хотела спать.

В итоге, мои покои Делмар покидал без ответов, зато с подушкой, которую я бесстрашно в него швырнула. Сонная была, смелая, мало что соображающая.

Зато выспалась, набралась сил и… зажила относительно мирно. Как в первые недели моего появления в этом мире.

Раяр не отменил общие завтраки, но больше никуда меня не таскал и не старался запугать. Странненький он немного был, офигевший какой-то, но на вполне искреннее беспокойство и вопросы о своем здоровье лишь раздраженно отмахивался. Хотя, порой, ловя мою тревогу, удивленно замирал. Нравились ему такие эмоции или нет, я так и не узнала.

Зато очень скоро узнала, чего это он такой странный ходит.

Случилось это поздним вечером, за два дня до прибытия в замок светлой делегации.

Делмар достал меня настолько, что я отправилась требовать убежища у хищника.

Решительная, подгоняемая огоньком, который совсем не хотел оставлять меня в покое и с аппетитом питался моими эмоциями, я ворвалась в кабинет моего кошмара, в котором раньше никогда не была, и застала его за самым постыдным из вообразимых занятий.

В кабинете, очень похожем на тот, в котором я нашла семейный портрет, за заваленным книгами столом сидел Раяр.

Вот только в его кабинете не было пыли, стол, вместо черепа, украшал массивный шар из темного блестящего камня (вероятно, черный агат, если такие камни в этом мире вообще существовали), а картина была большой, занимала всю стену и изображала сцену охоты. Стая волков в туманном лесу настигла могучего оленя. Несмотря на мощные копыта, огромные рога и угрожающий вид животного, почему-то не оставалось сомнений в том, что это последние минуты его жизни.

А мой кошмар просто сидел и самым бесстыдным образом читал любовный роман, пока на столе его ждали десятки книжек того же жанра.

В том, что это женские любовные романчики, я даже не сомневалась. Довелось мне в библиотеке как-то набрести на стеллаж с этими книгами в красной обложке, с розовым корешком, на котором черными, вычурными буквами значились имена авторов и названия книг.

И что-то я так смутилась, будто бы его тут голым застала… хотя, наверное, лучше бы, все же, голым.

— А что… ты делаешь?

— ‎Стучать, — недружелюбно, сквозь зубы, процедил он, — нужно стучать.

Я девочка послушная, особенно когда обескураженная. Взяла и стукнула три раза по открытой двери, бодро поинтересовавшись:

— Чем занимаешься?

Его это не особо обрадовало, но возмущаться он больше не стал.

— ‎Книги изучаю, — небрежно отбросив книгу, которую только что читал, Раяр устало потер свои черные глазищи своими черными пальцами, — как ты и советовала.

— ‎Это очень хорошо, что ты ко мне прислушиваешься, — была вынуждена признать я, — странно и шокирует, но хорошо. Только… я же не любовные романы имела в виду.