Видимо, из больницы ее уже успели выписать и безутешная мамочка и, по совместительству, достаточно успешный юрист, ринулась налаживать свои дела. В мире, где вера в перерождение человека после его смерти незыблема и нерушима, такое в порядке вещей.

Все они носят розовые очки, но кто я такая, чтобы их ненавидеть? Если бы Сумрачный мир не открылся передо мной однажды, я бы сейчас была одной из них — толпы, слепо верующий, что жизнь циклична, что смерть — лишь начало нового этапа, а потому она совершенно не страшна.

«Дура, — беззлобно подумала я. — Твоя дочь сейчас мечется на Той Стороне, проклиная своего убийцу. И всех тех, кто продолжает жить так, словно с ее смертью не потеряли ничего».

Время до встречи с Кассандрой Гринч я решила потратить с пользой и заглянуть в школу к миссис Грешом и порасспрашивать ее о странном прошлом Эмили Монаган, в котором было немало темных пятен. Моему приезду она обрадовалась.

— Простите, что не смогла вчера к вам зайти.

Преподавательница махнула рукой.

— Что уж там, я понимаю, работа. — Она устало опустилась на стул перед большим письменным столом. Мне указала на хлипкий диванчик. — Ты ко мне, небось, опять по поводу Эмили Монаган…

Я извиняюще улыбнулась.

— Ничего, я все понимаю. Что молодым до старух… — сказала та, в ком энергии кипело больше, чем у некоторых юнцов. Поправила собранные в элегантную прическу волосы, в которых не было ни единого волоска. — Но хорошо, что ты зашла. После твоего ухода я вдруг задумалась…

Я насторожилась.

— И о чем же?

— Когда Эмили была в старшем классе, к нам из Вествела перевели ученицу. Она переехала в Дейстер вместе с матерью. Фиби… Фиби Гордес, кажется. Ребята сразу невзлюбили ее. Мать ее едва сводила концы с концами и Фиби редко появлялась в новых вещах. Она была хорошенькой, но уж больно угрюмой, замкнутой. Видно было, что перемены потрясли ее — ей было некомфортно в новой школе. Училась неплохо, другим помогала не то, чтобы охотно, но… думаю, не хотела давать лишний повод для издевательств. Потому ее и не трогали — даже Эмили. Она просто не обращала на новенькую никакого внимания, словно бы смотрела сквозь нее. Признаться, я даже вздохнула с облегчением. Эмили… вся эта боль, что пряталась внутри нее, ее не просто обозлила, но и научила обороняться. Она как маленький дикий зверек набрасывалась на тех, до кого могла дотянуться. А Фиби… она казалась слишком хрупкой, мне казалось, что травли она просто не выдержит.

Миссис Грешом откашлялась, отпила чаю из кружки с потемневшим ободком. Поморщилась — холодный, и поспешно отставила в сторону. Я следила за ней с неослабевающим интересом, пытаясь понять, почему бедному аутсайдеру Фиби миссис Грешом отвела главную роль в своей истории.

— А потом одноклассники Фиби начали замечать, что у них пропадают вещи. Обычно всякие мелочи типа ручек или помады из косметички. Никогда не исчезали ни телефоны, ни плееры, которые тогда были чуть ли не у каждого третьего.

— И подозрения, разумеется, пали на нее — Фиби.

Миссис Грешом кивнула, вновь взглянула на остывший чай, словно надеясь, что он согрелся от одного ее присутствия. Но пить не стала.

— Верно. На Фиби стали коситься, шептались за ее спиной — определенно, что-то замышляли. Потом, как я поняла, у Эмили, тогда еще Гринч, пропал медальон — не драгоценный, но очевидно, для нее весьма дорогой.

— И что произошло? — Я невольно подалась вперед.

Миссис Грешом тяжко вздохнула.

— Эмили поймала Фиби за школой. Разумеется, всего этого я не видела… Говорили, что она действительно нашла в кармане Фиби пропавший медальон — правда это или нет, я не знаю. Знаю только, что Фиби досталось. Эмили пришла в ярость — бешеную, неконтролируемую. Ее одноклассники уверяли меня, что им пришлось силой оттаскивать Эмили от Фиби — она едва не забила ее до смерти. Сломала несколько ребер и запястье, живот был весь в синяках… Фиби бросила школу и, едва выйдя из больницы, уехала в другой город. Я долго ничего не слышала о ней. Мать ее осталась здесь, но со мной не здоровалась. Всякий раз, завидев любого из учителей, поджимала губы и отворачивалась — уверена, она винила нас в том, что случилось с ее дочерью. И, знаешь, отчасти она права.

Я молчала, пытаясь переварить сказанное. С трудом верилось, что миссис Монаган — филантроп, вежливая и элегантная женщина, которой жители Дейстера привыкли Эмили видеть, в детстве была такой… агрессивной, жестокой, злобной.

Миссис Грешом спохватилась:

— Так к чему я тебе это все рассказывала! Она — Фиби то есть — вернулась полтора года назад. Я сразу поняла, что дела у нее не задались. А потом еще и оказалось, что ее мать болеет. Я не любитель собирать слухи, но ты прекрасно знаешь, как быстро они разносятся здесь. В общем, выяснилось, что Фиби посадили в колонию — за кражу.

— Ого, — только и сказала я.

— Да, и произошел даже небольшой скандал — я узнала о нем на презентации новой книги, на которую меня пригласила Эмили в нашу последнюю встречу в школе. Там была мисс Лерфи — может, помнишь ее, она недолго у нас преподавала. Жуткая сплетница! Села рядом со мной и всю презентацию не закрывала рта! Я человек тактичный и затыкать ее не стала, вот и пришлось одним ухом слушать рассказ Эмили, а другой — сплетни мисс Лерфи. Тогда-то она и рассказала мне про некрасивый скандал с Фиби — дескать, та, сильно пьяная, заявилась в дом Эмили и начала обвинять ее в том, что она поломала ей жизнь. — Миссис Грешом, вздыхая, покачала головой. — Муж Эмили выставил Фиби за порог. И когда ты сказала мне, что Эмили убили… я подумала…

— Что это могла сделать Фиби? — закончила я. Задумалась. — Да, она отсидела за кражу и у нее были поводы злиться на Эмили, несомненно, но убить… в любом случае, спасибо, что рассказали. А вы… не знаете ее адреса?

— Знаю, как же не знать, когда она живет в нескольких домах от моего дома. — Миссис Грешом каллиграфическим почерком вывела на листке адрес.

Я поблагодарила бывшую учительницу и направилась по указанному адресу.

Дверь мне открыла потрепанная жизнью брюнетка с большими серыми глазами, с какой-то детской обидой глядящими на мир. Ключицы выпирали, ноги, обтянутые выцветшими шортами, словно спички — того и гляди, переломятся пополам. Похоже, Фиби — если, конечно, это была именно она, — страдала анорексией. Или ей просто редко перепадало нормально поесть.

По-детски тонкая шейка пришла в движение — хозяйка дома сглотнула при взгляде на мой значок.

— Детектив Лунеза. Вы — Фиби… Горлис? — спросила я, досадуя, что забыла уточнить фамилию.

— Гордес, — растерянно поправила она меня. — Вы по поводу Эмили, да?

Такого вопроса я не ожидала и в первое мгновение даже не нашлась, что сказать.

— Когда я узнала, что ее убили, я сразу поняла, что ко мне придут — кто-то наверняка сообщит о наших с ней… — Она замялась, подбирая слова.