— Чего зависла, егоза? — Прикрикнул Градок, пока я на его работников капала слюной. — Идём внутрь. Хоть спор мы отменили, а больно не люблю, когда нос передо мной задирают.

— Не задирала я нос.

— «…я знаю такие песни, которых вам ещё ни разу не доводилось слышать!» Это я, что ли, сказал?

— Да, пожалуйста! Показывайте инструмент! — А вот теперь реально задрав нос, я переступила порог таверны.

Опрятненькое помещение, чем-то напоминающее салун из американского вестерна, готовили к приёму посетителей две молоденькие троллихи. Различать их я уже научилась по татушкам. У светленькой тролленции прямо на лбу был нарисован красивый цветочек, у второй — витиеватый узор на руках, как у парня, что хохотал во дворе громче всех.

— Проходи сюда, красота. — Дедушка остановился возле постамента, на котором стояли рядком музыкальные инструменты.

И тут я стушевалась.

Оно было здесь! Настоящее фортепиано!

Сердце гулко забилось в груди.

«Сколько я просила о таком папу… Как я завидовала соседской девчонке, когда ей купили новенькое фортепиано!»

«Зато в тот же день отец взял тебя на секцию! Не фиг жаловаться! — Проснулась совесть. — Как бы ты отбивалась от Банно, если бы не его стремление увлечь нас чем-нибудь другим, вместо этой свистопляски! Да и Элияр, если бы мы не наваляли ему в клубе, фиг нас потянул на Сорур! И прощай знания о других мирах!!!»

— И то верно, — шепнула тихо, открывая крышку пианино.

— Что? — Дедушка свёл брови в одну сплошную линию.

— Всё замечательно, — присев на прибитый к полу стул, глубоко вздохнула, прошлась три гаммы туда и обратно и облегчённо выдохнула. — Отличный инструмент.

— Васека, наш пианист, очень бережно относится к своему рабочему инструменту. Ты смотри… это… не сломай.

Подарив дедушке укоризненный взгляд, подняла кисть левой руки и прошлась пальчиками по моей любимой ре-мажорной тонике.

— Спою про любовь… просто не знаю, знаком ли вам этот язык.

— Пой. Не засмею, обещаю.

— Кхм-кхм… — прокашлявшись, на память начала вспоминать ноты любимой папиной песни «Така як ти» группы Святослава Вакарчука: — Чи знаєш ти, як сильно душу б`є безжальний дощь?

Так ніби він завжди чекав лише мене.

А як болить зимовий спокій нашого вікна,

Ніжно пастельний, як твій улюблений Моне.

Така як ти буває раз на все життя і то із неба.

Така як ти –

Один лиш раз на все життя, не вистачає каяття,

Коли без тебе я…

Папа плакал, когда первый раз услышал её.

Помню, мы ехали тогда вместе с ним из школы. Папа остановил машину на обочине, некоторое время крепко сжимал руль, а потом вышел из «мерина», бросив мне, чтоб оставалась внутри. Именно тогда я поняла, что музыка способна с людьми творить такие вещи, какие ни одному удару не снились. А слова? Они способны вырвать душу…

Когда Настя начала пытать весь подъезд своими гаммами, я бегала к ней, требуя, чтобы она рассказывала мне, что и к чему.

«Така як ти» — стала первой песней, которую я подобрала на слух, познакомившись с семью нотами. Созвучия и парные голоса нот — это лишь в теории страх. Сколько в глубинке таких алмазов, которые даже названий нот не знают?! А играют они даже круче, чем профессионалы, закончившие консерваторию!

Аккорды закончили свой проигрыш, и я улыбнулась:

— Забути все здається я б ніколи не зумів

Новий дзвінок скидає відлік волі на нулі

І погляд твій — він вартий більше ніж мільони слів

Вічно далекий, як і твій улюблений Далі.

Така як ти буває раз на все життя і то із неба.

Така як ти –

Один лиш раз на все життя не вистачає каяття,

Коли без тебе я…

Вокализ, честно признаться, я не особо помнила, но к моему удивлению, спеть его по звуку аккордов получилось очень легко!

Мой голос хоть и дрожал, а звучал необычно. Будто я пою рассеянным звуком, с налётом на эхо.

«Акустика, наверное, в таверне особенная?»

Последний звук затих, и я повернулась к Градоку.

Когда наши глаза встретились, дед глубоко вздохнул, будто всё это время, пока я пела, не дышал вовсе.

— Потрясающе. — На ресничках старичка блестели капельки слёз, а по щекам текли солёные дорожки.

Я смутилась этой искренней реакции на моё пение.

Оглядевшись, поняла, что ни один дед плачет.

«Нет, мне, конечно, тоже было грустно… я папу вспоминала… но чтобы ТАК!? Хотя… кто я такая, чтобы судить чужое восприятие. У каждого из нас оно своё. А то, что мой выбор песни оказался выигрышным, только делает честь моей интуиции!»

Утерев рукавом слёзы, дедушка улыбнулся.

— Ты выиграла! Есть ещё хочешь, птичка Сирин?

— Кто?

— Райская птица. Поёт о грядущем блаженстве. Из наших сказок…

— Я знаю, кто такая Сирин. У нас тоже в сказках встречается. Просто… — выпучив глаза, пожала плечами, — думала, мне послышалось.

«Действительно, схожая мифология, отсутствие языкового барьера, пусть и русского, музыкальные инструменты… Что дальше?! Ева и Адам — выходцы из Нижнего мира?»

— Идём. Девки! Хватит реветь! Работайте. До открытия осталось полчаса. Кстати, красивые слова. Действительно, не слышал раньше ничего подобного. И что же? Это в Оралиме поют на древнехеронском.

— Каком?

— На языке Нижнего мира.

— Аааа…

«Прикольно! Українська мова і раптом «древнехеронская»! Интересно, на каком же языке говорят в Верхнем мире? Если английский, то я удавлюсь! Хотя… какое мне дело!? Я туда всё равно не планирую попадать!»

Злая доля у вампиров:

Им не кушать шоколад.

Все вкусняшки недоступны —

Прямо как змеиный яд!

*Частушка*

Когда таверна открылась, я уже сидела, довольная, как слон, наевшись до отвала мяса и жареной картошки.

Мне всё нравилось! И добрый дедушка, и его работницы, которые чуть ли не умоляли меня ещё что-нибудь спеть, пока дед их не разогнал по своим рабочим местам.

Даже народ, заполнявший таверну, выглядел весьма прилично! Никаких пьяных морд с клыками, безобразного отношения к красивым официанткам — всё выглядело мило и цивильно.

Я дождалась прихода Васеки — музыканта, который отвечал за музыкальные инструменты. Едва он зашёл, такой симпатичный, в татуировках, явно наслушавшись восторгов от двух помощниц Тисы Тур, сразу стал на меня недобро пялиться. И главное, что клавиши специально протёр тряпочкой, хмурясь в мою сторону.