Здесь, в детской, они были отрезаны от царившей внизу суеты, и эта оторванность одновременно и радовала и пугала Карину. Что если сэр Перси вздумает подняться сюда? Тогда вряд ли кто-нибудь услышит даже ее крик.

Погруженная в размышления, она не слышала вопроса Дипы.

– Смотри, смотри, – настойчиво повторял ребенок, и ей пришлось заставить себя вернуться к игре и не думать о своих проблемах.

Когда Дипа был выкупан и готовился отойти ко сну, в детской появилась миссис Барнстейпл.

– У вас есть все, что нужно, мисс Уорнер? – осведомилась она.

– О да, благодарю вас.

– Если не возражаете, я только на минутку. Сегодня в доме большой прием. На ужин приглашено множество людей. Я должна подготовить спальню, чтобы дамы могли в ней приводить себя в порядок. Вообще-то это обязанность Эллен, второй горничной, но она на редкость забывчивая особа.

– А чем они будут заниматься после ужина? – поинтересовалась Карина. – Танцевать?

– О нет. Их интересуют только карты. Я сию минуту говорила мистеру Ньюмену, что с тех пор, как его светлость подружился с сэром Перси, они все время играют, играют и играют. Раньше в этом доме вряд ли играли даже в вист, а теперь, они проведут за картами ночь напролет, а на следующий день начинают снова, словно больше ничего на свете их не интересует.

– Может, так оно и есть, – заметила Карина, а про себя подумала, что, по крайней мере, у сэра Перси были и другие интересы.

– Не люблю сэра Перси, это факт, – ответила миссис Барнстейпл, – и сегодня утром я сказала леди Линч, что очень нехорошо для его светлости целыми днями просиживать в прокуренном помещении.

– Возможно, ему нравится.

– Пусть нравится, но все равно этого не следует делать.

Он очень переменился, его светлость то есть. Вы не поверите, каким приятным молодым человеком он был. "Привет, Барни!" – бывало, говорил он, когда возвращался из школы. Он и его брат называли меня Барни. "Привет, Барни! Ты приготовила для меня клубничный джем?". Мы всегда смеялись, что мой клубничный джем лучше, чем у кухарки. А сейчас и не улыбнется ни мне, ни другим.

– Почему? – спросила Карина и не потому, что заинтересовалась, а потому, что боялась показаться недружелюбной и необщительной.

– Не удивлюсь, если виной всему окажется женщина, – ответила миссис Барнстейпл, разглаживая свой шелковый передник, отчего ее ключи звенели. – Ну, ладно, – заключила она. – Мне нужно уходить. Надеюсь, с маленьким принцем все в порядке? Хотя, наверное, вы сообщили бы мне, если бы у него поднялась температура.

– У него все в порядке, благодарю вас, – улыбнулась Карина.

– Мы поступим вот как, – предложила миссис Барнстейпл. – Я пришлю горничную, чтобы она посидела в детской, а вы сможете погулять, пока еще не совсем стемнело. У вас немного бледный вид, и свежий воздух пойдет вам на пользу. Сегодня прекрасный вечер, ветер прекратился, а закат над парком просто великолепен. Пойдите, прогуляйтесь, пусть ваши щечки немного порозовеют.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, – начала Карина, но миссис Барнстейпл уже удалилась, торопясь воодушевить горничных на выполнение их обязанностей.

Через несколько минут в детской появилась веселая розовощекая горничная, и Карина, собравшаяся было остаться дома, решила, что проявила бы неблагодарность, отвергнув благородный жест миссис Барнстейпл.

Она надела пальто и, подумав, что вряд ли кого-нибудь встретит, шляпу решила не надевать.

– Я скоро, – сказала она горничной.

– О, не спешите, мисс. Для меня большая радость немного посидеть и дать отдых ногам.

Карина спустилась по задней лестнице и, минуя главный зал, через боковую дверь вышла в парк.

Как и говорила миссис Барнстейпл, вечер стоял прекрасный. В парке царили тишина и покой. Птицы устраивались на ночлег: одни щебетали в кустах, другие направлялись в свои гнезда на высоких деревьях. Любуясь осенними цветами, Карина пыталась забыть о своих проблемах, но они снова незаметно обволакивали ее, как туман, поднимающийся над водой.

Что же делать? Как добиться, чтобы сэр Перси оставил ее в покое? Как жить в одном доме с лордом Линчем, смевшим думать, что она ищет общества такого человека, как сэр Перси, и наслаждаться его объятьями?

Все было слишком запутано! Ее охватило жгучее желание бежать отсюда домой, к няне, снова стать ребенком, чтобы можно было переложить свои заботы на плечи других и знать, что беспокоиться больше не о чем.

В парке было пустынно, садовники уже ушли, и через некоторое время Карина ощутила умиротворяющее действие царившего вокруг покоя. Она подумала, что этот парк создан для любви, и удивилась своей фантазии. Однако замок по-прежнему казался ей мрачным и враждебным, и, очевидно, никто и никогда не был здесь счастлив.

Пробили церковные часы: пора было возвращаться.

Карина отыскала дверь, через которую вышла в парк, но повернув ручку, убедилась, что она заперта.

– Как глупо с моей стороны. Надо было сказать кому-нибудь, что я вышла через эту дверь, – проговорила она вслух и вспомнила, что предупредить было некого.

Она вовсе не стремилась войти через главный вход, ибо не имела ни малейшего желания встретить сэра Перси или лорда Линча. Еще меньше ей хотелось видеть их гостей.

Девушка обошла замок, рассудив, что рано или поздно попадет в крыло, где живут слуги. Ей попалось несколько дверей, но все они тоже оказались запертыми. В конце концов она оказалась в помещении, которое, очевидно, было кухней, и решила пройти здесь.

В кухне хлопотали два или три слуги, не обратившие на Карину никакого внимания. Через открытую дверь она вышла в длинный, выстланный каменными плитами коридор, который вел в центральную часть дома. По обе стороны этого коридора размещались многочисленные кухни, буфетные, кладовые для дичи и молочные.

Из большой кухни доносились голоса, тянуло ароматами приготовляемой пищи, а через приоткрытую дверь был виден белый колпак шеф-повара и множество огромных медных кастрюль, шипящих на плите.

Карина быстро миновала коридор и почти дошла до лестницы в конце его, когда из одной из комнат с парой туфель в руках вышел человек в темном камзоле камердинера. Он остановился, чтобы пропустить ее, и девушка вежливо поздоровалась:

– Добрый вечер.

Камердинер с любопытством оглядел ее и только потом ответил:

– Добрый вечер, миледи.

С едва заметной улыбкой на губах Карина дошла до лестницы, по дороге размышляя, сколько времени ему понадобится, чтобы осознать, что совершил ошибку и назвал миледи столь незначительную персону, как гувернантка. Она оглянулась и увидела, что камердинер, а это был уже пожилой мужчина, смотрит ей вслед, явно недоумевая, почему она оказалась в кухне.