– Что будет лучше, о Ибар, – спросил его мальчик, – живыми или мертвыми взять их нам в Эмайн?

– Уж верно живыми, – ответил возница, – ибо не каждый поймает свободную птицу.

Кинул тут мальчик в них маленький камень и сбил восемь птиц, метнул большой камень, и пало на землю шестнадцать… Тогда привязал Ибар птиц к оглоблям, веревкам, ремням, бечевам колесницы».

Однажды в «Похищении быка из Куальнге» любовь Кухулина к охоте на птиц чуть было не навлекла на него позор. Нат Крантайл, могущественный воин на службе королевы Коннахта Медб, собрался напасть на Кухулина. Он презрительно обращается к юноше и отказывается пользоваться каким-либо другим оружием, помимо 27 жердей из падуба, заточенных, обожженных и заостренных на огне[49]: «Прежде него успел Кухулин подойти к потоку, над неверными водами которого возвышались лишь девять жердей, с которых он все ж никогда не отступался. Метнул Нат Крантайл жердь в Кухулина, но тот наступил на ее острие. Вторую и третью жердь метнул Нат Крантайл в Кухулина, но с острия второй переступил Кухулин на острие третьей. Меж тем показалась над равниной стая птиц. Сам словно птица, устремился Кухулин за ними в погоню…»

В этом пассаже воплощено отношение кельтов к жизни и развлечениям – помпезные, фантастические, величественные подвиги, когда легендарные, полубожественные герои достигают невозможного; простодушная радость, которая чувствуется в описании всех этих приемов и попытках подражать им в реальной жизни.

Однако кельты охотились не только на птиц. Величайшей охотничьей добычей и самой изысканной пищей для пира считался кабан. Кельты охотились на диких свиней, ели их – и в то же время они почитали их и поклонялись им, считая свиней по сути своей неземными, волшебными животными.

Во множестве саг речь идет об охоте на кабана; эта тема красной нитью проходит через всю кельтскую традицию. Античные авторы подтверждают сведения о любви кельтов к свинине, как и фрагменты туш, найденные в погребениях. Страбон пишет о белгах: «Пища у них обильная, состоящая из молока и мяса разного сорта, но главным образом из свинины, как свежей, так и соленой. Свиньи у них живут на свободе и отличаются величиной, силой и быстротой; они опасны для подошедшего к ним незнакомого человека».

Охота на гигантского сверхъестественного кабана послужила темой множества преданий в древней ирландской и валлийской традициях. Охота на великого таинственного Турх Труйта в «Мабиногионе»[50], который на самом деле был превращенным в кабана вместе со всей своей свитой князем, стала главной темой в истории о Кулухе и Олвен; ирландской параллелью Турх Труйту служит Орк Треть. Юный Кулух, кузен Артура, просит руки Олвен, дочери Исбададдена, «Повелителя Великанов». Прежде чем получить ее, Кулух должен выполнить множество заданий, превышающих человеческие возможности, одно из которых – поймать сверхъестественного кабана. Гигант говорит Кулуху: «В целом мире нет гребня и ножниц, что могли бы справиться с моими жесткими волосами, кроме тех, что спрятаны между глаз Турха Труйта, сына Тареда Вледига, Великого кабана. Он не отдаст их тебе ни по доброй воле, ни по принуждению»[51]. Кулух выполняет множество невероятных подвигов, которые он вынужден был свершить, и вот валлийские воины отправляются в путь по Ирландии, где и пребывает великий кабан: «Впереди себя он пустил собак, и они подняли Турх Труйта, и в этот день с ним сражались ирландцы, и он опустошил пятую часть Ирландии. На другой день с ним сражались воины Артура и не смогли его одолеть. На третий день с ним сражался сам Артур, и бился девять дней и девять ночей, и смог убить только самую маленькую свинью. Его люди спросили, что это за свинья, и Артур ответил: «Это король, которого Господь превратил в свинью за его грехи».

В Ирландии охотились как на волшебных кабанов, так и на самых обычных, настоящих свиней. Один кабан – легендарный кабан Формаэла – стал предметом широкомасштабной охоты; он красочно описан в одной легенде: «Одного описания этого гигантского кабана было достаточно, чтобы внушить смертельный ужас, ибо он был черно-синий с грубой щетиной… серый, жуткий, безухий, бесхвостый… Зубы у него выступали, длинные, страшные, впереди его огромной головы… и щетина была поднята у него на спине так высоко, что круглое дикое яблочко накололось бы на каждую из его грубых щетинок».

Таким образом, кабан был любимым животным для охоты, и местные традиции содержат множество упоминаний об охоте на свиней, как настоящих, так и сверхъестественных.

Охотились и на оленей. Кухулин снова показывает свою волшебную власть над животными в эпизоде «Похищения быка из Куальнге», который непосредственно предшествует тому, где он сбивает живых лебедей пращой и возвращается в крепость Эмайн Маха с птицами, которые бьют крыльями над его колесницей:

«Вдруг заметили они стадо диких оленей.

– Что там за звери, о Ибар, – спросил его мальчик, – ручные они или дикие?

– Воистину то дикие олени, – ответил Ибар, – стадо, что бродит в чащобах у Слиаб Фуайт.

– Подхлестни же кнутом лошадей, – молвил мальчик, – чтоб смог я поймать одного-двух оленей».

Колесничий ударяет лошадей кнутом. Жирные лошади короля не могут догнать оленей. Мальчик спускается с колесницы и ловит двух быстрых, сильных оленей. Он привязывает их к дышлу, веревкам и ремням колесницы.[52]

Охота была постоянным времяпрепровождением и в валлийских преданиях. В повести «Мат, сын Матонви»[53]в «Мабиногионе» рассказывается:

«Король Пуилл правил семью частями Дифеда. Однажды, находясь в своем дворце в Арберте, решил он выехать на охоту… А на рассвете приблизился к Глин-Кох, пустил собак в чащу и протрубил в рог, объявляя начало охоты. Он устремился вслед за собаками, и его спутники отстали; тут он услышал вместе с лаем своей своры лай других собак, доносящийся со стороны.