В одиннадцать вечера на набережной Мартынова возле второго Елагина моста остановилась неприметная белая «копейка», из которой выбрался худощавый высокий парень с черным полиэтиленовым пакетом, оценил взглядом не внушающее метеорологических опасений небо и, похоже, остался доволен. Парень отошел на несколько шагов от машины, развернулся и, подняв левую руку, посмотрел на… Любой непосвященный не засомневался бы ни капли, что смотрел он на часы – на очень большие, абсолютно несуразного вида часы.

На самом деле на запястье оператора «Объекта насилия» Семена Квачкова был надет вынесенный полуторадюймовый ЖК дисплей – верх фантазии техников НРТ, еще в мае несколько дней посвятивших вопросу: как поудачнее скрыть относительно громоздкую видеокамеру с высокой светочувствительностью, способную в полумраке петербуржских белых ночей со средних и больших расстояний давать более или менее профессиональную картинку? Проверенные временем миниатюрные камеры, с коими до сих пор приходилось иметь дело актерам и операторам «Подставы», таким повышенным требованиям не отвечали. Вот и пришлось поместить в обычный пакет профессиональную «Сони», снабженную объективом «Пентакс» с автоматической диафрагмой и электронным стабилизатором изображения, успешно компенсирующим легкую тряску камеры при ходьбе. Впрочем, стабилизатор, каким бы продвинутым он ни был, не панацея, и бедняге Квачкову, тренируясь, пришлось несколько дней с пакетом в руке разгуливать по телестудии походочкой педераста. Главное: не шагать, а буквально плыть эдакой белой лебедушкой; да еще и рука с пакетом должна при этом висеть безжизненной плетью – нельзя шелохнуть не то что плечом, даже пальцем. Рука затекала.

Сотруднички провожали ехидными взглядами и отпускали вслед сальные шуточки.

Но Семен героически прошел через все испытания. К субботе он научился снимать из пакета не хуже, чем с плеча или с руки.

В отличие от Квачкова Василиса могла работать с привычной скрытой камерой – как-никак, антигерои «Объекта насилия», которых ей предстояло снимать прямо в процессе общения, должны были находиться от объектива не более чем в десяти шагах.

…Убедившись по дисплею, что камера нацелена туда, куда нужно – в кадре «копейка», – Семен достал из кармана сотовый телефон.

– Ну что, Мальвина? Твой выход на сцену. Роль не забыла?

– Угу.

– Чего угу?!!

– Вылеза-а-аю, – тоном капризной звезды ответила Василиса, стараясь сбросить навалившееся вдруг нервное напряжение. Ей предстояло сыграть первую постановочную роль в своей жизни. Эффектно выбраться из машины, помахать ручкой Семену, сказать на камеру несколько слов, опять помахать ручкой Семену, развернуться и красиво уйти – сценарий пролога, написанный Ольгой на тот случай, если нам через какое-то время приспичит выпустить документальный сериал о злоключениях объекта насилия, а, может быть (чем черт не шутит?), и о поимке с поличным маньяка.

Со своей первой ролью Василиса справилась на отлично:

эффектно выпорхнула из машины;

ослепительно улыбнулась;

не ладошкой, одними лишь длинными пальчиками игриво поприветствовала видеокамеру («Привет друзья! А погодка-то нынче отменная! Вечерок, скажу я вам…»);

без запинки и даже без видимого напряжения расправилась со своей коротенькой речью («…по городу плавает зубастая щука – серийный убийца, которого надо во что бы то ни стало поймать. Этим-то мы и займемся. Ловить будем на живца – то бишь на меня. А если попутно на крючок попадутся и другие более мелкие хищники, мы совершенно не против. В садок их…»);

опять подразнила пальчиками Семена;

развернулась и, цокая каблучками, неторопливо направилась к мосту, ведущему на Елагин остров в ЦПКиО им. Кирова.

Внимательно отслеживая по своему наручному дисплею панораму, Квачков еще минут пять снимал, как Василиса переходит через Среднюю Невку, потом резко расслабился, варварски тряхнул драгоценным пакетом, закурил и кивнул переминавшимся возле машины Даниле и Олегу:

– Пошли, что ли. А то украдут подопечную.

И трое парней быстрым шагом устремились ко второму Елагину мосту, за которым их дожидался объект насилия.

Сезон охоты на грабителей, насильников и – главное! – на Нумератора был открыт.

* * *

Сидя на своем «электрическом стуле» в монтажке, я вот уже битый час неотрывно наблюдал по монитору за тем, как девочка с едко – лиловыми волосами, в оранжевом топике, в модных джинсах, подметающих клешами землю, и с розовой сумочкой на плече не спеша рассекает по почти безлюдному и, кажется, абсолютно бесперспективному ЦПКиО.

Любители бега трусцой, влюбленные парочки, невесть каким ветром занесенная в парк почти в полночь мамаша с ребенком – вот, пожалуй, и все интересное, что за время охоты повстречалось на пути нашей съемочной группе. Ни алкашей, ни хулиганов, ни сексуально озабоченных отроков с юношескими прыщами и худосочными членами. Никого хоть немного способного на насилие.

Короче, по этому показателю Центральный парк культуры и отдыха Санкт-Петербурга от Центрального парка Нью-Йорка значительно отставал.

Скукотища российская, блин!

Которую в начале второго часа гуляния немного развеяли местные мусора.

Их серый «уазик» медленно двигался по аллее навстречу Василисе, и когда я увидел его на экране, сразу решил: «Уж эти-то мимо ни за что не проедут. Ведь потом не простят себе, что даже не предприняли попытки завязать знакомство с такой яркой девицей, выклянчить у нее номерок телефона. Обязательно притормозят. Начнут с банального замечания, что „негоже одиноким красавицам гулять в таких опасных местах в столь поздний час“. Потом последует предложение довезти…»

Они аккуратно проехали мимо!!!

А притормозили-то как раз возле Васютиного эскорта – Олега и Семы, с праздным видом сопровождающих девочку с едко – лиловыми волосами на расстоянии приблизительно в сотню шагов. Данила бороздил влажные травы чуть в стороне и на глаза ментам не попался.

– Старший сержант Панасюк. – Размытым силуэтом (этаким фантомом) из «уазика» выбрался здоровенный детина, сразу полностью закрыв весь обзор видеокамере. – Документы, пожалуйста.

Я перевел взгляд на соседний монитор – тот, на который поступал видеосигнал от Василисы. Не заметив, что произошла задержка, она, как ни в чем не бывало, продолжала двигать костями вперед.

Я откинул крышечку своего телефона. И улыбнулся, вспомнив, что сегодня по случаю первого рабочего дня преподнес девочке с едко – лиловыми волосами новенький сотовый.

Первое, что она сделала – это обрадовалась.

Второе – сфотографировала меня в моем кабинете. При плохом освещении.

Третье – умело настроила подарок так, что когда звонок от меня, на дисплее появляется рожа какого-то старика, серая и испещренная морщинами. В общем, такая, какая у меня будет лет через двадцать.