Но, однако же, чувство глубокого недовольства собой требовало выхода, и Янка написала в журнал «Ровесник» слезливое письмо. Мессидж ее выглядел примерно так: «Сутулое закомплексованное существо ищет товарищей по несчастью. Хочу любви и понимания. Мэнсономаны, отзовитесь!» Обратный адрес и подпись — «Умо». Результаты Янкиного крика души мы ощутили уже через неделю. На интригующее послание дочери со всех городов и весей к нам полетели ответы. Писали все сутулые, все закомплексованные и просто придурки тоже писали.

К нам приходили весточки из психиатрических лечебниц, из исправительно-трудовых колоний и из отдаленных воинских частей откуда-то из-под Читы. Да оно и понятно. Обращение Янки задевало самые потаенные струны мечущейся юной души. Не отдавая себе в том отчета, дочь создала поистине гениальный рекламный текст, который смог привлечь внимание совершенно разных целевых аудиторий.

Во-первых, было абсолютно не ясно, кто он, этот «Умо», — парень или девушка. Во-вторых, многие подростки в душе считают себя уродливыми отщепенцами и прыщавыми изгоями, но мало кто решится сказать об этом на всю страну. И, наконец, как выяснилось, вокруг нас предостаточно чокнутых мэнсономанов, мечтающих пообщаться с единомышленниками. Ну а уж о любви и понимании мечтают не только подростки.

Сначала ответы текли жидким ручейком, и их опускали в наш почтовый ящик поштучно. Затем плотину прорвало, и почтальон, ругаясь в полный голос, стала подтаскивать мешки с письмами к нашей двери, звонить, ждать, пока откроют, говорить, что она о нас думает, и уходить, чтобы завтра опять вернуться с полным мешком свежей корреспонденции от потенциальных Янкиных друзей. Скоро почтовый работник перестала носить тяжести к квартире, потребовав, чтобы мы сами приходили на почту и забирали послания.

Янка, испугавшись обрушившейся на нее популярности, мигом стряхнула с себя дурь, передумала быть похожей на Мэнсона и только знай себе пачками таскала окаянные письма к мусоропроводу. Да, скажу я вам, там было что почитать! Хотя, конечно, преобладали матерные вирши и нецензурные предложения.

А примерно через месяц я увидела первые следы пребывания Янкиных друзей по несчастью в подъезде нашего дома на Преображенке. Изгадив стены парадной отвратительной черной краской, они грозили отступнице скорой расправой. Янка ходила ни жива ни мертва от результатов своей феерической выходки. Спасало ее только то, что мрачные угрюмые личности, которые с заветным номером журнала «Ровесник» стерегли у квартиры неведомого Умо, пренебрегшего их дружбой, меньше всего могли заподозрить в симпатичной высокой блондинке автора того самого жалобного послания.

И вот в этот драматический момент к нам с нравоучениями в очередной раз заявилась Татьяна Викторовна. Она бочком пробралась вдоль перил, опасаясь встречаться глазами с темными типами в наколках, что с пивом, папиросами и «Ровесником» вольготно расположились на подоконниках, и, усевшись на табуретке в прихожей, заплакала в голос.

— Кто эти люди? — всхлипывая, вопрошала она.

— Ах эти, — небрежно махал рукой циничный Вадим, наслаждаясь смятением незваной гостьи. — А это, любезная Татьяна Викторовна, Янкины друзья по переписке…

Наревевшись вдоволь, бывшая свекровь не стала дожидаться внучку из школы и, скомкав прощание, уехала. После этого Татьяну Викторовну у нас больше не видели…

И теперь, после этого вопиющего случая, я абсолютно точно знаю, что любая, даже на первый взгляд самая поганая, ситуация обязательно имеет две стороны. Как отрицательную, так и положительную. Надо только суметь ее разглядеть.

* * *

Я рассеянно скользнула взглядом по пустому участку и поймала себя на мысли, что в последнее время что-то слишком часто стала вспоминать бывшую свекровь и ее сыночка. Из прошлого опыта я отлично знала, что такие воспоминания не сулят лично мне ничего хорошего. Буквально месяц назад последствиями таких воспоминаний стал штраф за разворот через две сплошные линии…

В общем, ну их, эти думы о прошлом. А что касается Вовки… Шут с ней, с бабушкой! Родителям надо сплотиться и самим помогать друг другу, а не надеяться на помощь престарелых родственников со странностями. И я, глядя в тоскующие глаза ребенка за забором, снова стала звать Вовку к нам в гости. Женя, что хлопотал у костра, не стал держать сына около себя, а с радостью отпустил на все четыре стороны. Мальчишка шустро поднырнул под забор и уселся на топчан рядом с Алиской.

Довольная, что малыши чудесно проведут время, развлекутся и поиграют со сверстником, я занялась домашними делами. Надо было простирнуть кучу грязных детских вещичек, которые племянники пачкали с какой-то невероятной быстротой. Вытащила из-под крыльца стиральную машину «Малютка», кинула насос в колодец и приступила к делу. Мужчины, побросав рыболовное снаряжение, ушли на участок к новоиспеченному папаше. Макс-то сам не сообразил, но Толик, которому надоело разглядывать огурцы, подсказал ему, что в таких случаях отцу принято накрывать поляну и звать гостей, чтобы те выпили за здоровье новорожденного младенца.

Вот все население «Шанхая» и сбежалось на участок к Ивановым-Финкелям. Я решила пойти попозже, когда доделаю все дела и уложу малышей спать. Сейчас они, затаив дыхание, слушали «Кота в сапогах» в исполнении Михаила Швыдкого. Вообще, это здорово, что запустили такой проект, как «Звездные сказки». Мне самой бывает интересно послушать, как высокохудожественно читает истории для детей министр культуры, не говоря уже о фигуристах и спортивных комментаторах…

Бултыхая в тазу футболки, шортики и джинсы, я думала о странной смерти Валентина Кузьмича и даже не заметила, когда сказка закончилась. В вечерних сумерках наступила тишина, только с участка Макса и Симы раздавался звон бокалов и блатной шансон. Почему-то у нас на даче музыка этого сорта пользуется во время застолий огромной популярностью.

Уложив отжатое белье в ведерко, я, погруженная в свои мысли, неторопливо двинулась к натянутой у малинника веревке. Стала развешивать трусики и маечки и тут услышала всхлипы, доносившиеся с топчанов. А потом заунывный голос соседского Вовки произнес:

— А вот еще одна страшная история. В одном городе жила семья. Мама, папа, девочка и братик. Однажды вечером мама и говорит: «Папа, папа, не заходи в ту комнату, что в конце коридора…» Девочка утром встала — а папы нет. На следующую ночь мама снова говорит: «Братик, братик, не заходи в ту комнату, что в конце коридора…» Утром девочка встала — братика тоже нет. На третью ночь мама подошла к девочке и сказала ей: «Девочка, девочка, не заходи в ту комнату, что в конце коридора». Девочка легла спать, но ей стало ужасно интересно, что находится в той комнате. Она встала с постели и пошла в конец коридора. Толкнула дверь и увидела папу и братика. Они лежали на полу мертвые, а над ними сидела мама и пила их кровь. «Девочка, я же просила тебя не заходить в комнату в конце коридора», — сказала мама, протягивая к девочке окровавленные руки.

Вовка таинственно замолчал, а Алиска, перестав тихонько всхлипывать, заревела во все горло. Бориска изо всех сил крепился, чтобы тоже не зареветь, но Вовке этого было мало. Он сурово глянул на слушателей и дьявольским голосом сообщил: