Я отвела тоскующий взгляд от связки лука, что болталась над головой у моего спутника, и срывающимся от сердечной муки голосом спросила:

— И чем у них с той блондинкой кончилось?

— Да ничем, — безразлично ответил тот. — Пока Эдик в туалет ходил, девка кому-то названивала, правда, говорила тихо, но я после уже догадался, что, видимо, хату искала, где им промотать казенные денежки… А потом пришел Гадованюк, они встали и ушли.

Я посмотрела на менеджера полными надежды глазами и тихо спросила:

— Может, у тебя хотя бы фотография Эдуарда есть?

Он дико глянул на меня и злобно фыркнул:

— Пошла ты к черту! Тебя что, на Эдике конкретно замкнуло? Говорят тебе — он с другой закрутился…

— И все-таки мне бы хоть одним глазком на него взглянуть… — взмолилась я. — Может, есть фотка, а? Ты в бумажнике или там в мобильнике посмотри… Знаешь, как бывает? Где-нибудь на корпоративной вечеринке прикалывались, снимали друг друга на мобильники… А мне только на него глянуть, все бы легче стало…

Я замерла и ждала, что вот сейчас менеджер полезет во внутренний карман пиджака и достанет оттуда какое-нибудь изображение сбежавшего Эдуарда, в котором я триумфально опознаю Толика, но Леонид лишь чертыхнулся, сплюнул в недоеденный салат только что прикуренную сигарету, поднялся и ушел. А я осталась расплачиваться и думать, что же значат новые сведения про загадочную блондинку. Пока все сходится. Только вот интересно, кому Алка названивала? Может, Максу? Спрашивала, не собираются ли они с Симой возвращаться в Москву, чтобы самой с этим своим Гадованюком завалиться на дачу… А что, похоже на правду…

И тут меня подбросило на стуле. Сима! Она уже, должно быть, родила! А я все никак полис не привезу… Интересно, кто там у Симы — мальчик или девочка? Интересно, почему все отцы так хотят мальчиков?

Помню, когда я рожала Янку, первый муж, которому на тот момент так же, как и мне, едва исполнилось восемнадцать лет, сразу после родов прислал в палату такую записку: «Ладно, не боись, я тя прощаю. Можешь не дрейфить и смело заваливаться домой, так уж и быть, бить не буду. Но, в натуре, пробей там тему, может, еще реально получить вместо девки пацана?» Эх, жалко, я в сердцах разорвала и выбросила в окно этот шедевр эпистолярного жанра, надо было сохранить для истории…

Дело в том, что этот молодой раздолбай, я имею в виду моего первого мужа, орудуя в подворотнях с местной шпаной, мнил себя крутым мафиози и прямо-таки чуть ли не крестным отцом (спасибо гениальности режиссера Копполы) районного масштаба. И как каждый уважающий себя крестный отец, мечтал о наследнике империи и о продолжателе своего лихого дела, то есть о сыне. И потому известие, что родилась вместо желанного наследника не слишком-то пригодная в его бизнесе дочь, как видно, вызвало в его бедной голове серьезное мозговое расстройство, что и породило это дикое послание настрадавшейся жене.

Я торопилась обратно в Заволжск и от всей души надеялась, что Максим при любом раскладе проявит такт и понимание. Хотя Макс, наверное, больше обрадуется девочке, ведь мальчик у них уже есть… А может, все же предпочтительнее мальчик?

* * *

У поворота на Заволжск я приметила районную свалку. Припомнив слова Галины, решила заглянуть туда и навести справки у Василька насчет картошки. Жалко, не прихватила пакет с осколками от растворителя, ну да в суматохе Симиных родовых схваток некогда было о мусоре вспоминать. Припарковалась у бетонного забора, что огораживал территорию крупнейшего в округе мусорохранилища, прошла через широкий пролом, который заменял здесь ворота, и отважно двинулась в глубь грандиозной помойки.

Но чем дальше я продвигалась по грудам отходов, тем быстрее улетучивалась моя решимость разжиться картошкой по сходной цене. Я уже сильно жалела, что вообще полезла сюда. Кой черт занес меня в эти леденящие душу декорации в стиле Тарковского?

Передо мой простирались бескрайние горы объедков, различных упаковок, ярких коробок и ветхих тряпок. Все это нещадно смердело, мусор под ногами угрожающе колыхался, и, сделав следующий шаг, отважный исследователь мусорных залежей всерьез рисковал увязнуть в нем, как в болотной трясине. Но, несмотря на трудности, через каждые сто метров на помойных кручах копошились местные сталкеры. Бомжеватого вида люди в самых неожиданных нарядах придирчиво рылись в отходах, то и дело извлекая из общей кучи что-нибудь полезное и откладывая находку в сторону.

Поравнявшись с лихой старухой в оранжевых лосинах и надетом поверх лосин фиолетовом комбидресе, я дипломатично спросила:

— Не подскажете, любезная, где я могу найти Василия?

Бабка глянула на меня из-под козырька салатовой бейсболки и, растянув в улыбке ярко накрашенный рот, махнула рукой куда-то в сторону горизонта.

— Там он, на продуктовом складе… Хотя нет, погодь-ка, кажись, вон он идет…

И, сунув пальцы в рот, залихватски свистнула, привлекая внимание молодого парня в черной майке, спущенных на бедра шортах цвета хаки и высоких натовских ботинках — мечте скинхеда. Правое предплечье его хилой руки украшала брутальная кельтская татуировка, а неопрятную голову — длинный сальный хвост. Помоечный Бандерас остановился и, напряженно всматриваясь мне в лицо прищуренными глазами, вопросительно дернул поросшим редкой щетиной подбородком.

Несколько десятков настороженных глаз, привлеченных молодецким свистом товарки, уставились на меня. И каким-то внутренним чутьем я ощущала, что намерения этих людей далеко не так радужны, как мне бы того хотелось. Мамочки мои, как же я не подумала! Ведь если эти старатели углядят во мне соперницу, то мигом прибьют и не спросят, как звали. И на помоечных просторах никто и никогда не сможет отыскать мой обезображенный труп…

Я сглотнула, взяла себя в руки и, стараясь унять дрожь в голосе, как можно спокойнее произнесла:

— Добрый день, Василий… Галина рассказывала, что вы меняете ведро картошки на бутылку водки… Вот я и хотела узнать…

И тут я отчетливо поняла, что уже ничего не хочу узнать, а хочу как можно скорее унести отсюда ноги. И не надо мне никакой картошки, я согласна с утра до вечера питаться макаронами. Тем более что картошку преспокойно можно купить в поселковом магазине… А Василек, почуяв близость спиртного, расцвел улыбкой и сипло затянул, гостеприимно делая знаки следовать за ним:

— Дык, иптыть… Всегда пожалуйста…

Я нерешительно оглянулась по сторонам и, встретившись глазами со старухой в бейсболке, растерянно улыбнулась.

— Ну, чего стоишь? — шуганула она меня. — Топай за ним на продуктовый склад… Там знаешь, сколько картохи списанной? Три фуры пестицидных овощей вчера свалили. У тебя мешок-то есть?

Пятясь задом, я отчаянно замотала головой.

— Нет, нету у меня мешка, — говорила я, то и дело оскальзываясь на каких-то корках и в последний момент чудом не падая, потому что двигаться задом по рыхлым барханам отбросов было не очень-то удобно.