присвоению высоких воинских званий сотрудникам органов госбезопасности и армейским политработникам.

Какие же обстоятельства предшествовали аресту Абакумова?

2 июля 1951 года старший следователь следственной части по особо важным делам МГБ СССР подполковник М.Д. Рюмин обратился в ЦК ВКП (б) с доносом на своего начальника — министра госбезопасности Абакумова, обвинив его в саботаже следствия по делам крупных государственных преступников, в частности на лиц, подозреваемых в принадлежности к террористической группе среди медиков.

На донос Сталин отреагировал сурово: немедленно создал комиссию Политбюро в составе Маленкова, Берии, Шкирятова, Игнатьева и поручил ей проверить обвинения, выдвинутые в адрес Абакумова.

Комиссия ограничила свою деятельность допросом восьми руководящих работников МГБ СССР и рассмотрением некоторых документов, фактическое же положение дел в министерстве не изучила и уже на третий день работы подтвердила правильность доноса Рюмина, внеся предложение об отстранении Абакумова от обязанностей министра.

ЦК ВКП (б) своим постановлением от 11 июля 1951 года снял Абакумова с должности министра государственной безопасности, исключил из рядов партии и отдал под суд за совершение преступлений перед партией и Советским государством. Преступления выражались в сокрытии от партии положения дел в МГБ, нарушении установленного порядка следствия и в том, что «Абакумов помешал ЦК выявить безусловно существующую законспирированную группу врачей, выполняющих задания иностранных агентов по террористической деятельности против руководителей партии и правительства».

Абакумова вызвали сначала в Политбюро, а затем в комиссию ЦКВКП (б), но он все предъявленные ему обвинения отверг.

Принимая Абакумова, Сталин его упрекнул:

— Какой же вы министр государственной безопасности, если не заботитесь об ограждении советских руководителей от угроз террористов?

— Товарищ Сталин, вас ввели в заблуждение… — попытался объясниться Абакумов, но Сталин его слушать не захотел.

Все усилия Абакумова изложить свои доказательства, объясниться Сталин проигнорировал и практически говорить ему не позволил. Это было плохим знаком. Заканчивая встречу, Сталин раздраженно сказал:

— Выходит, виноват товарищ Сталин? Мне все ясно. Можете идти.

Покидая кабинет Сталина, Абакумов понял, что его судьба предрешена.

На первый взгляд, действия Сталина в отношении Абакумова могут показаться парадоксом. По заявлению неизвестного подполковника берется под стражу министр госбезопасности страны — человек, прошедший со Сталиным войну, назначенный на этот высокий пост по его личному повелению, верно служивший вождю и выполнявший любые его указания.

Разгадка состоит в том, что Сталин воспользовался доносом Рюмина как удобным предлогом для смещения и ареста Абакумова. Видно, решение в отношении удаления Абакумова у него созрело давно, и нужен был только подходящий повод. В этом плане заслуживают внимания суждения Павла Судоплатова в книге «Разведка и Кремль» о том, что с конца 1950 года Сталин заметно изменил свое отношение к Абакумову и его с докладами не принимал. Сталина не могла не беспокоить осведомленность Абакумова о закулисной борьбе за власть противоборствующих сторон в верхах и о неблаговидных делах самого Сталина. Сталин поступил с Абакумовым так же, как до него расправился с Г. Ягодой и Н. Ежовым, а возможно, если бы прожил дольше, свел счеты и с А. Берией. Это подтверждает инспирированное Сталиным дело «мингрельских националистов».

Убирая и истребляя руководителей службы безопасности, Сталин преследовал две цели: перекладывал вину за незаконные репрессии целиком на руководство госбезопасности и в итоге в глазах народа выглядел строгим поборником закона и справедливости.

У меня нет сомнения, что комиссия, проверявшая донос Рюмина, знала, какие выводы ждет от нее Сталин, и она верноподданнически их ему преподнесла. За донос на Абакумова Сталин щедро отблагодарил Рюмина. Приказом за своей личной подписью он вознес Рюмина со старшего следователя сразу на должность заместителя министра государственной безопасности СССР и поручил ему руководство следственной частью по особо важным делам. Конечно, Рюмин, человек с повадками авантюриста, хорошо чувствовал конъюнктуру и уловил удобный момент для доноса на Абакумова с целью собственного возвышения.

Первотолчком к недовольству Рюмина министром госбезопасности могло послужить и выступление Абакумова незадолго до описываемых событий на партийном собрании следственного отдела, где Абакумов резко критиковал Рюмина за затягивание дел и недостаточно качественное следствие, пригрозив откомандировать его работать на периферию.

Рюмина мне приходилось видеть на общеминистерских служебных и партийных мероприятиях. Запомнились его небольшой рост, короткая шея и болезненная полнота. Товарищи, знавшие Рюмина, отзывались о нем как о неуживчивом, скандальном и честолюбивом человеке, склонном к пьянству. На людях Рюмин держался напыщенно, чувствовал себя «героем», раскрывшим «заговор» в стенах МГБ и упекшим самого министра на нары. Иногда дело доходило до абсурда. На одном из партийных активов его забыли избрать в президиум. Когда обнаружили оплошность, председательствующий прервал выступления и, как бы извиняясь перед Рюминым, внес предложение ввести его в состав президиума дополнительно. После голосования Рюмин важно проследовал на сцену.

Абакумов содержался в одиночной камере в тюрьмах Москвы и Ленинграда с 12 июля 1951 по 19 декабря 1954 года — всего три года и пять месяцев. Как важный государственный преступник, он был лишен фамилии и имени и для всех, кроме начальников тюрем, значился «заключенным № 15». Абакумову вменялись в вину измена Родине, создание контрреволюционной организации в МГБ, вредительство и соучастие в терроре.

Почти одновременно с Абакумовым, 13 июля 1951 года, подверглась аресту и его жена — Антонина Николаевна, бывший сотрудник МГБ. Вместе с двухмесячным сыном она была заключена в Сретенскую тюрьму МВД. Освободили ее только в марте 1954 года за отсутствием состава преступления, когда сыну исполнилось два года и восемь месяцев. Вот так невинное дитя выросло и провело свои первые годы жизни в условиях тюремного режима, подобно преступнику.

В уголовном деле Абакумова можно отметить два ведомственных этапа следствия. Первый — с момента ареста и по февраль 1952 года, когда дело вела Прокуратура Союза, и второй — до суда, когда дело перешло в руки следственной части по особо важным делам МГБ.

На первом этапе не удалось доказать причастность Абакумова к саботажу по делу врачей-террористов. Обвинение расползалось по всем швам. Рюмин, видя нависшую угрозу его разоблачения, принял все возможные меры, чтобы добиться передачи следствия по Абакумову из Прокуратуры в МГБ, в курируемый им следственный аппарат.

В феврале 1952 года по просьбе руководства МГБ Сталин как заинтересованное лицо такое согласие дал. При этом назидательно подчеркнул, что с чекистами церемониться не надо, мол, уговорами признательных показаний от них не добьешься, надо применять силу.

Абакумова и арестованных с ним сотрудников сразу же перевели из «Матросской тишины» в Лефортово, в тюрьму МГБ. И здесь инквизиция заработала во всю мощь. В процессе второго этапа следствия Абакумову пришлось испытать на себе истязания и пытки, карцер и