Разгром чекистских кадров творился под завесой разговоров об укреплении социалистической законности, ликвидации искривлений в карательной политике, повышении бдительности личного состава органов.

Игнатьев со своими помощниками оказался неспособным разобраться с мнимыми террористами-врачами и другими сфальсифицированными делами. Сотрудники органов, не зная всех деталей событий, верили в официальную линию и необходимость мер, принимаемых ЦК ВКП (б) по укреплению органов МГБ. Обсуждая в парторганизациях закрытое письмо ЦК «О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности» от 13 июля 1951 года, они выступали с острой принципиальной критикой недостатков в работе» строго спрашивали за ошибки с руководителей.

Напряженность и сложность обстановки того времени проявились и на отчетно-выборном партийном собрании военной контрразведки, состоявшемся 6 мая 1952 года в клубе имени Дзержинского. Протекало собрание бурно, с высокой активностью коммунистов. Все шло нормально, пока не началось избрание парткома. В числе кандидатов в состав нового парткома выдвинули товарища, недавно пришедшего в органы с партработы. Не составляло труда предположить, что именно он будет рекомендован освобожденным секретарем. Его рассказ о себе не отличался скромностью и вызвал у части коммунистов раздражение. Один из участников собрания, подполковник Морозов, попросил слова и от имени, как он сказал, «группы коммунистов» заявил, что «нам не нужны «варяги», у нас есть свои достойные кандидаты в секретари парткома». Заявление обострило ход собрания, но выборы прошли нормально и бывший партработник, хотя и с трудом, все же в состав парткома прошел. На собрании в члены парткома главка избрали и меня.

На следующий день вновь избранный партком собрался на первое заседание. В нем неожиданно приняли участие Игнатьев, Гоглидзе и один из секретарей парткома МГБ Бетин. Игнатьев выглядел старше своих лет, несколько сутулый, с угрюмым и сердитым лицом. Сев во главе стола, Игнатьев обратился к присутствующим:

— Прежде чем вы приступите к решению организационных вопросов, обстоятельства заставляют меня высказать свое негативное отношение к состоявшемуся вчера в главке отчетно-выборному партийному собранию. Как мне доложили, прошло собрание безобразно. Со времени разгрома в партии троцкистско-зиновьевской оппозиции ничего подобного еще не было. Группа коммунистов осмелилась восстать против линии партии…

Игнатьев продолжал развивать свою абсурдную мысль и, войдя в роль политического обличителя, неистово укорял военных контрразведчиков в «антипартийной групповщине», «абакумовщине» и других нелепицах. Его бичующие слова падали на головы членов парткома подобно ударам хлыста…

Вскоре Морозова исключили из партии и уволили из органов безопасности.

Игнатьев как руководитель МГБ не состоялся и был вынужден возвратиться на партработу. Его деятельность подверглась в 1953 году острой критике в передовой газеты «Правда».

* * *

В первых числах марта 1953 года советский народ потрясло сообщение об опасной болезни Сталина. В опубликованных медицинских бюллетенях говорилось о кровоизлиянии в мозг, параличе, потере сознания и речи. Страну и партию охватила тревога. Органы госбезопасности перешли на усиленный режим работы.

5 марта ближе к полуночи заместитель начальника 3-го Главного управления МГБ Николай Романович Миронов, направленный в органы безопасности с ответственной партийной работы (о нем я еще скажу более подробно), срочно собрал в своем небольшом, просто обставленном кабинете начальников отделов и секретарей парткома главка.

Миронов не садился и заметно нервничал. Стояли и приглашенные. В кабинете возникла атмосфера напряженного ожидания. Как бы очнувшись и собравшись с силами, Николай Романович негромко сказал: «Иосиф Виссарионович Сталин скончался…» и горько заплакал. По его щекам скатились крупные мужские слезы…

Официальное сообщение о смерти Сталина советское радио передало на следующий день в шесть утра. Вся страна оделась в траур. Народ скорбел. Людской поток, казавшийся бесконечным, плавно вливался в Колонный зал Дома Союзов и обтекал гроб с телом вождя. С группой сотрудников, пройдя через кордоны оцепления по служебным удостоверениям, я в Доме Союзов в составе молчаливого потока прощающихся прошел возле гроба Сталина, обрамленного многочисленными траурными венками. Моей супруге, попытавшейся в эти горестные дни самостоятельно пробиться в Дом Союзов, сделать этого не удалось. В районе Трубной площади она, попав в людской водоворот, плохо управляемый милицейским нарядом,' вынуждена была возвратиться домой. Похороны, состоявшиеся на Красной площади 9 марта, подвели черту под годами сталинского правления.

Личность и деяния Сталина неоднозначны. Его нельзя отнести, как это делают многие нынешние исследователи, исключительно к лику Бога или только к образу Дьявола. Глубоко противоречивая натура Сталина выражала суровые противоположности самой эпохи, включающей в себя трагические и великие события. Сталин неотделим от тяжелых жертв социалистических экспериментов и массовых репрессий, но он неотделим и от Великой Победы 1945 года, от того пути, который прошла наша страна от сохи до могучей атомной энергетики.

Руководя Советским государством, Сталин выступал на равных с такими выдающимися политиками, своими современниками, как Рузвельт и Черчилль. Они не только считались с ним, но и видели в его лице крупнейшего стратега и государственного деятеля. Во внешней политике Сталин добился возвращения всех исторических земель России и поднял Советский Союз до ранга сверхдержавы.

Забота о силе и величии государства были для Сталина превыше всего. Он постоянно укреплял центральную власть, совершенствовал армию, строго берег народную копейку, сам вел аскетический образ жизни. С каждым, в ком он видел или подозревал разрушителя государства, поступал беспощадно, часто переступая границу зла.

Годы сталинской власти ушли в историю. Нелегко разобраться в их противоречивых хитросплетениях. Праведный суд над Иосифом Сталиным, наверное, еще впереди…

* * *

Смерть Сталина привела к очередной перегруппировке сил в руководстве партии. Сократился более чем вдвое Президиум ЦК, прекратило деятельность его бюро. В результате дележа ключевых позиций Берия сумел укрепить свое положение в партии и государстве. Сохранив пост первого заместителя председателя Совмина СССР, он одновременно возглавил новое Министерство внутренних дел, включившее в себя прежние МВД и МГБ. В руках Берии оказался один из центральных и важнейших участков государственного управления — специальные службы. Военная контрразведка в четвертый раз вошла в систему МВД.

Нельзя не заметить, что никто из состава Президиума ЦК не развил после смерти Сталина такую кипучую деятельность, как Берия. Он выступал с предложениями изменений в области национальной политики, нормализации отношений с Югославией, объединения двух Германий. По его инициативе прошла амнистия заключенных, было прекращено следствие в отношении группы врачей, по «мингрельскому», «авиационному» и другим делам. И все это в самые сжатые сроки.

С позиции нынешнего времени действия Берии могут выглядеть правильными, а он сам — трезвомыслящим политиком. Однако что в действительности стимулировало активность Берии, какие цели он преследовал? Определенным ответом на поставленные вопросы может служить его отношение к делам «врачей», «авиационному», «мингрельских