Кто-то не взял ожерелье, потому что не знал, что это надо сделать, чтобы подделать почерк «монстра».

Адвокатам Стоукса необходимо об этом узнать. Уж тогда они докопаются до донышка этого дела, прошерстят каждую его деталь, лишь бы придумать, как бросить тень на прокурорскую версию событий.

Малейший шанс того, что Лори Коули убил не «речной монстр», перевернул бы все дело вверх дном. Если в то время орудовало двое убийц, то как можно иметь уверенность, что Уайатт Стоукс вообще был одним из них?

Может, новая улика – это найденное ожерелье? Или же у них есть бомба покрупнее, которая докажет, что Стоукс не убивал Лори Коули, и это даже посерьезнее ДНК.

По спине стекает капля пота.

Двое убийц. И если Стоукс и правда невиновен, они оба до сих пор на свободе. Вместо того чтобы уйти из библиотеки, я возвращаюсь к компьютеру, которым до этого пользовалась, и снова подключаюсь к Интернету.

Открываю свою почту и начинаю сочинять послание в окружную тюрьму Фейетта.

Я возвращаюсь домой к ужину, что несказанно радует Мэгги. Она сует мне под нос тарелку с жареной курицей. Никто не комментирует мое появление, но я замечаю, как Кэлли морщит нос, занимая стул рядом со мной.

– Где тебя носит постоянно? – спрашивает Мэгги, передавая мне тарелку с горошком. – Надеюсь, ты не забываешь пить воду в такую жару?

Кэлли глядит на меня поверх края стеклянного стакана. Ей интересно, как я выкручусь.

Я пожимаю плечами.

– Я и забыла, как мне нравилось ездить на велосипеде. Во Флориде для этого слишком душно.

– Да и у нас тоже становится ужасно, – говорит Мэгги, поворачиваясь к Рику. – Неплохо бы поставить кондиционер в гостевую комнату, чтобы Тесса не мучилась.

Рик бормочет что-то нечленораздельное. И тут Кэлли стукает меня под столом коленкой.

«В мою комнату, – произносит она одними губами, – после ужина».

Я начинаю потеть, но не оттого, что поездила на велосипеде. Не знаю, как долго у меня получится держать все в себе. Кэлли бывает непреклонной. В детстве она всегда заставляла меня в чем-нибудь признаваться. Например, когда нам было по восемь, она впервые влюбилась в мальчика, Эвана Мерилла. Тогда она была уверена, что мне в классе тоже кто-то нравится, и доставала меня, пока я не выпалила первое пришедшее в голову имя.

Если Кэлли почувствует, что я что-то скрываю от нее, то будет меня трясти, пока я не расколюсь.

Где-то между разговорами о кондиционере и рассказом Мэгги о встрече с Эмили Реймс за прилавком в овощном я принимаю решение, что сегодня же все расскажу Кэлли. То есть абсолютно обо всем: о телефонном звонке, об ожерелье, о том, как мне страшно, что теперь мы ищем не одного убийцу, а двоих.

После ужина Кэлли поднимается из-за стола и уходит. Я слишком нервничаю, чтобы переживать еще из-за того, что не помогаю прибрать со стола. Я тоже выхожу из кухни и поднимаюсь за Кэлли в ее комнату.

– Глянь-ка, что мне показал Райан, – говорит она на одном дыхании, как только за нами закрывается дверь. Она жестом подзывает меня к столу.

На экране открыт сайт – «Связь». Написано простыми черными буквами. Неброский на вид.

– Что это? – спрашиваю я.

– Стремный сайт, на котором люди ищут случайные связи в своем районе, – отвечает Кэлли. – Некоторые объявления совсем отвратительные.

Я просматриваю ссылки на домашней странице, борясь с желанием отвернуться. Рисковая парочка ищет себе третьего (район филадельфийского метро).

Кэлли выбирает из выпадающего меню категорию «случайные знакомства» и вводит нужные настройки поиска. Максимальный возраст: 19. Место: округи Фейетт и Сомерсет. Перед загрузкой результатов появляется равнодушное окно с просьбой сообщить о потенциальной эксплуатации несовершеннолетних.

Кэлли быстро прокручивает результаты вниз, как будто уже бывала на этой странице. Она жмет на ссылку «симпатичная девушка ищет мужчину, который не боится немного пошалить, – ФОТО».

– «19-летняя брюнетка доступна для общения со взрослым парнем, – зачитывает Кэлли. – Кое о чем договоримся сразу. Только серьезные намерения».

Девушка на фото одета в такое тесное черное платье, что кажется, будто оно на ней нарисовано. Она стоит перед зеркалом, повернувшись к нему боком, чтобы лучше было видно задницу; лицо на фото обрезано. Темно-каштановые волосы ниспадают до костлявых локтей.

Кэлли показывает на ее руку, ту, что не лежит на бедре. В ней девушка держит цифровой фотоаппарат. Между большим и указательным пальцами виднеется кусок светлой кожи. Мы еще говорили, что по форме он похож на Аляску.

– Ариэль, – выдыхаю я.

Кэлли закрывает страницу, прежде чем я успеваю дочитать остальное.

– Райан говорит, что такие формулировки типичны для рекламы услуг эскорта, – тихо говорит она. – «Кое о чем договоримся сразу» – так девушки сообщают, что они продаются. Вот только не пойму, зачем.

– Очевидно, чтобы их не поймали на проституции, – отвечаю я.

– Нет, я имею в виду, зачем она этим занималась? – требует Кэлли. – Да, жизнь – дерьмо, хочется уехать, но заниматься сексом со случайными ублюдками за деньги?!

Ее лицо покрывается пятнами и краснеет. Она встает из-за стола и отворачивается, но я успеваю заметить в ее глазах слезы.

Наконец она прочищает горло.

– Я обозвала ее шлюхой.

Голос кажется каким-то детским, как и она сама. Она садится на кровати, прижимается спиной к изголовью и притягивает колени к груди.

– Я обозвала Ари шлюхой, потому что она встречалась с парнем, который мне нравился. Меня это вывело из себя, и я сказала ей эту гадость прямо в лицо. Это было два года назад. Поэтому мы и перестали с ней разговаривать.

Я ничего не отвечаю, потому что чувствую, что Кэлли от меня этого и не ждет.

– Я понятия не имела, – говорит она. – Не надо, не надо мне было этого говорить… Я даже не догадывалась.

Впервые с того момента, как я сюда приехала, я понимаю Кэлли. Знаю, каково ей сейчас: как будто информация о другой жизни Ари разнесла в клочья остатки того мира, в котором она жила, который казался ей знакомым и понятным.

Это не так уж сложно – знать другого человека по-настоящему. Вот только я начинаю понимать, что большинству людей лень даже пытаться узнать кого-то поближе. А потом становится уже слишком поздно, чтобы его спасти.

Кэлли вытирает глаза платком из коробки, стоящей на тумбочке. Мне тоже хочется заплакать. Я решаю сегодня не рассказывать Кэлли о Джос.

В нашем прошлом было столько бед, за которые мы можем себя корить, столько мгновений, когда нам хотелось бы поступить по-иному. Однажды все это может изувечить нас так, что нам уже ничто не поможет.