Он откинулся на спинку кресла и теперь смотрел на меня по-деловому, как смотрит в офисе.

― Завтра летим в Сан-Франциско. Русские прилетают туда, у нас будет деловой ужин и небольшая встреча днем. Вылетаем утром, возвращаемся после ужина.

― Да, хорошо.

О работе говорить ― вот что хорошо. Это безопасно и знакомо, и нет ощущения, словно я ступаю по минному полю, имя которому Колин Мастерс.

― Через два дня у нас встреча с адвокатом по поводу предстоящего судебного процесса. Я подал свое заявление, и его приняли. Осталось пережить суд и, возможно, одну-две встречи с опекунским советом. На этом, думаю, все закончится положительно для тебя.

Я смотрела в его глаза с благодарностью.

― Колин, я все хотела спросить…

― Спрашивай.

― Зачем ты подал заявление? Тебе ведь не нужны эти дети.

Он задумчиво потер нижнюю губу, не сводя с меня взгляда, от которого по коже бежали мурашки.

― Потому что так шансы выше.

― Но потом… когда мы…

― Разведемся? ― Я кивнула. ― Я не собираюсь отказываться от взятых на себя обязательств, Милана.

― Но зачем кому-то чужие дети? ― все еще не понимая, спросила я.

― Считай, что это адресная благотворительность.

Я кивнула, хотя все равно никак не могла взять в толк, зачем Колину лишний груз, учитывая, что он собирался жениться на своей невесте и наверняка завести собственных детей.

― И у меня еще один вопрос. ― Он кивнул, побуждая озвучить то, что меня мучило. ― Сколько денег я должна за адвоката? ― вышло совсем тихо, едва слышно.

― Нисколько.

― Но…

― Иди, Милана, у меня дела. И будь готова завтра в семь.

― Хорошо. ― Я подошла к двери, открыла ее и, помявшись, снова повернулась к Колину. ― Спасибо.

― Пожалуйста, ― коротко ответил он.

Как только вышла в коридор, наконец сделала долгий выдох. Кажется, я совсем не дышала в его кабинете. В квартире было достаточно тихо, только из кухни раздавались звуки: Нора как всегда что-то готовила, чтобы побаловать Мастерса; и из детской ― негромкий смех Вики и Ноа. Хантера и Карен слышно не было. В итоге я решила принять душ перед ужином, потому что день был слишком долгим.

Когда уже открыла дверь в свою спальню, из комнаты Колина вышла Карен. Окинув меня презрительным взглядом, она уже хотела пройти мимо, как я вспомнила, что пережила по ее вине, и лютая ненависть вкупе с презрением снова закипели у меня в венах. Не думая дважды, я схватила Карен за локоть и затащила в свою комнату, захлопнув дверь.

― Ты что себе позволяешь? ― взвизгнула она.

Я нахмурилась и выставила палец, указывая на нее.

― Ты и твой любовник чуть не стали причиной того, что я едва не потеряла детей.

― Любовник? ― спросила она, нервно хихикнув. ― Колин, что ли?

― Хантер.

― Ты совсем с ума сошла, девочка? Хантер мой кузен.

― Да, легенда именно такая. Я слышала сегодня, как вы разговаривали. Хантер действительно хороший актер.

― Милана, ты правда сумасшед…

― Ты завтра в полдень собралась к нему, чтобы переспать в благодарность за хорошо выполненную работу, ― отчеканила я, внимательно следя за ее реакцией. Нужно отдать Карен должное ― ни один мускул не дернулся на ее лице, а осанка осталась такой же безупречной. Но бледность, которая покрыла ее кожу, и руки с переплетенными пальцами и крепко сжатыми между собой, подсказывали, что она все же уловила посыл. ― Из-за твоих капризов дети могли попасть в детский дом, откуда их усыновили бы по разным семьям, и они могли бы больше никогда не увидеться. ― От одной мысли внутри все сжалось, и меня слегка замутило. ― И всему виной была бы ты со своими играми. Я не претендую на Колина, заруби себе на носу. Я ничего к нему не испытываю и избавлю его от моего присутствия так скоро, как получу опеку над детьми. А ты, если хочешь, чтобы я молчала насчет тебя и Хантера, должна убедить Колина в том, что меня с детьми не нужно выгонять.

Я замолчала и опустила руку. Карен слегка прищурилась и склонила голову набок. Я старалась держать лицо до последнего, потому что это был первый раз в жизни, когда я кого-то шантажировала. Страшно было до дрожи, и я чувствовала себя последней дрянью. Но когда обстоятельства складываются не в твою пользу, а на кону детское счастье, и не на такое пойдешь, чтобы обеспечить успех своему делу.

― А овечка не такая уж и невинная, ― медленно сказала Карен. ― Я думала, ты и голос-то повышать не умеешь. А спиногрызов этих защищаешь, как мама-медведица. Удивила, Милана, вот уж правда, ― она сделала шаг ко мне ближе. ― Давай заключим сделку. Ты стараешься не попадаться мне и Колину на глаза, ведешь себя отстраненно. Перестань бросать на него голодные взгляды.

― Я не…

― Ты можешь пытаться скрывать, но я все вижу. Перестань пожирать моего жениха взглядом, и я поговорю с ним. Вы останетесь здесь. Но, как только ты получишь документы, сразу разводишься с ним, чтобы я могла начать планировать нашу свадьбу.

― Я не могу сразу в тот же день или на следующий, это будет подозрительно.

― Мне плевать.

― Хорошо. Но ты должна сегодня же убедить Колина в том, что я должна остаться.

― Поверь, у меня есть пара рычагов воздействия на него. Никуда вы не денетесь. Но не смей открывать рта насчет Хантера, иначе я уничтожу тебя вместе с твоими детьми, поняла?

― Поняла. Ты тоже веди себя аккуратно.

Она ухмыльнулась и окинула меня ироничным взглядом с головы до ног.

― Кто бы подумал, что ты умеешь кусаться.

Карен обошла меня и, демонстративно толкнув плечом, покинула мою комнату. Я пошла в душ и, раздевшись, забралась под горячую воду. Глядя на то, как с моего тела слетают капли, смешиваясь с водой на кафельном полу, я постоянно прокручивала в голове наш разговор с Колином. За те дни, что мы жили у него дома, я увидела его человеческую сторону. Ее было совсем немного, даже при своей девушке он, кажется, не раскрывался до конца. А я была уверена, что у него несомненно должен был быть красивый смех и привлекательная улыбка. Колин улыбался иногда, конечно же, но не открыто, не так, как улыбается человек, когда полностью счастлив и расслаблен. Возможно, он дарил улыбки своей невесте за закрытыми дверями и был настоящим только с ней?

А еще я постоянно перемалывала в голове вопрос: как Колин мог обручиться с Карен? Она казалась пустышкой, ненастоящей, какой-то даже картонной, словно персонаж из дешевого сериала. Да, в ней был лоск, чувствовалось воспитание и порода. Но она как будто была абсолютно пустой внутри, словно в ней совсем не было наполнения. На фоне своего жениха Карен казалась бледной тенью, которая при этом успевала ярко сиять среди таких обычных девушек, как я.