Я никому и никогда не жаловалась, даже Ли, хотя та понимала все сама, она слишком хорошо знала и меня, и Джека, и нашу жизнь изнутри. Все всегда держала в себе, но не понимать нелепости своего положения не могла. Как однажды сказала Ли:

– Дурочкам быть хорошеньким приложением к мужу гораздо легче.

Может, стоило быть дурочкой?

Став первой леди, я столкнулась с вполне ожидаемой проблемой.

Обе семьи – и мама, и Кеннеди – имели намерение считать Белый дом своим. Мама потому, что в нем хозяйкой была ее дочь, а вся семья Кеннеди просто потому, что считала все общим. Сестры Джека и особенно его мать Роуз вполне искренне полагали, что Белый дом – это их дом, а следовательно, туда вполне можно перенести правила семьи Кеннеди.

Я признавала и признаю заслуги Кеннеди в том, что Джек стал президентом, это была не просто поддержка клана, но воплощение семейной мечты. И наслаждаться результатом только в моем обществе Джек не имел права.

Кеннеди мало интересовала наша с Джеком жизнь до Белого дома, я имею в виду быт и домашнюю обстановку, я считалась почти взбалмошной глупышкой, самозванкой, нужной только, чтобы Джека не укорили в отсутствии семьи, но не больше. Прожив с Джеком в браке десять лет, я так и не стала Кеннеди.

Существовала реальная опасность, что семейство Кеннеди примется устраивать привычные в Хайаннисе пикники прямо на лужайке перед Белым домом с футболом, веселой борьбой, шумом, криками, невзирая на любопытных по ту сторону ограды и на щелчки затворов камер.

Но то, что хорошо в имении Кеннеди, вовсе неприемлемо в Белом доме. Я представляла себе жизнь президента и первой леди несколько иначе и не собиралась превращать Белый дом в филиал Хайанниса, всему свое место и время.

Это означало идти не только против устоявшихся в Белом доме порядков, но и против клана Кеннеди. В семействе даже мысли не допускали о том, что Джек и я можем сделать что-то без них, ведь все достижения считались общими, а уж Белый дом и подавно!

Первые дни только подтвердили эту аксиому – Джек по воле отца назначил Бобби министром юстиции и следом за этим очень быстро сделал его вообще правой рукой. Если бы Кеннеди не встретили серьезного сопротивления и возмущения, Джозеф тоже, даже безо всякой должности, был бы рядом с Джеком. Но Америка этого не пожелала, думаю, именно своеобразная отставка сильно подкосила Джозефа Кеннеди.

Думаю, Роуз сильно разозлило решение Джозефа уйти в тень, чтобы сын смог стать настоящим президентом. Роуз явно намеревалась быть рядом на всех приемах, показать себя лицом.

Кстати, Роуз так и не поняла, что Джек давно исключил ее из своей жизни, а отношения поддерживал лишь номинально, потому что этого нельзя было не поддерживать. Почему? Да все по той же причине – мамы никогда не было рядом, когда она бывала больше всего нужна.

Роуз любила уезжать, покидая семью надолго, я едва не повторила ее ошибку (по ее же совету), уезжая и оставляя детей под ее же присмотром. Роуз не удалось стать королевой-матерью не столько из-за того, что Джозеф сначала отступил в тень, оставив двоих сыновей под лучами софитов, а потом и вовсе оказался прикованным к инвалидному креслу. Нация не простила бы матери американского президента, если бы та бросила парализованного мужа ради пребывания в Белом доме.

Но не столько нация, сколько сам Джек не желал видеть мать подле себя постоянно. Он не показал этого открыто, но был рад, когда я постаралась не допустить женщин семейства Кеннеди хозяйничать в Белом доме.

Второй попыталась захватить позиции жена Бобби Этель. Если сам Бобби в Белом доме, то где же быть ей? Но Роберт только работал рядом с Джеком, да и то не всегда, а при необходимости жил он дома, потому я жестко дала понять, что Этель без приглашения в Белом доме делать нечего.

Служащие даже запомнили шутливый приказ:

– Если появится женщина по имени Этель, следует сказать, что Белый дом закрыт на реставрацию.

Если бы они просто пытались жить рядом с нами, ни во что не вмешиваясь, я бы не протестовала, но надо понимать семейство Кеннеди, которое все переиначило бы по-своему, что означало – на провинциальный лад. Это категорически не совпадало с моим видением жизни в Белом доме, а потому я постаралась держать семейство подальше.

Но стоило уехать, как все в свои руки брали либо Роуз, либо сестры Кеннеди, например Юнис. Они якобы лучше знали, что хорошо, а что плохо для Джека. В 1962 году, когда Белый дом был уже в основном отремонтирован и наша собственная жизнь почти налажена, я то и дело сталкивалась с переделками в стиле Кеннеди. Возвращаясь из очередной поездки, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы исправить то, что успели испортить дамы Кеннеди, и переучить слуг в том, от чего успели отучить.

Эта война шла до самого последнего дня нашего пребывания в Белом доме.

Джек отказывался признавать мать, хотя перед камерами делал вид, что вполне с ней дружен, но вот отвадить от него сестер не удавалось.

За всех обиженных дам Кеннеди мне отомстила Пэт. Она вышла замуж за голливудского актера Питера Лоуфорда, и Джек, совсем недавно заявлявший, что худшее, что можно сделать, – это выйти замуж за актера, но еще хуже за актера британского, тут же изменил мнение.

Лоуфорд был приятелем Фрэнка Синатры, а значит, непременным участником самых разных мальчишников с голливудскими красотками, которых исправно поставлял Синатра. Хуже всего, что Патриш присоединилась к стараниям мужа, теперь Джек всегда мог рассчитывать на разнузданную оргию в доме сестры и зятя.

Мне исправно нашептывали (конечно, не из лучших побуждений, а чтобы ранить больней) о таком времяпровождении мужа, сестры Кеннеди в моем присутствии частенько перешептывались, а то и открыто шутили на эту тему.

Я надеялась на то, что, став президентом, Джек посчитает ниже своего достоинства спать с теми, кого подсовывает Синатра, но теперь голливудских красоток стал поставлять Лоуфорд. Именно он познакомил Джека с Мэрилин Монро, и в их доме частенько устраивались оргии с участием президента и секс-символа Америки. Подозреваю, что именно сестра и зять Джека внушили красотке бредовую мысль, что она может стать первой леди Америки.

Стоит ли удивляться, что я сделала все, чтобы эта пара появлялась в Белом доме как можно реже? Я имела право относиться к ним отрицательно. Разве может сестра так старательно разрушать брак брата и его репутацию? Лоуфорды не могли не понимать, что, разозлившись окончательно, я просто подам на развод, а благодаря их стараниям, оснований для этого у меня более чем достаточно. Но громкий развод не только навсегда закроет путь к президентству на второй срок самому Джеку, но и бросит тень на всех Кеннеди.

Потакая слабостям Джека, они только вредили ему во всех отношениях.

В Белом доме с радостью принимали только Джозефа Кеннеди, мою чудесную Ли с ее вторым мужем Стасом и Роберта Кеннеди (но без Этель, которая была в клане Кеннеди против меня).