– Сходим в церковь, научат, – невозмутимо пожал плечами Лесков. – Ответь, зачем ты поперся сюда в одиночестве и почему сидишь в «Вальхалле» целые сутки, не желая подышать свежим воздухом? Ты хоть спал? Спиртное употреблял?

– Не спал, – признался я. – Выпил немного водки из бара… С соком.

– Отсюда и галлюцинации, – вздохнув, заключил Вадим. – Что ты видел ночью? Можешь описать в деталях?

…Вчерашним утром я позавтракал в «Англетере», выбрал в гардеробе более скромную одежду – буро-зеленый костюм полувоенного образца – и спросил у фрау Бок, каким образом можно добраться до «Борисполя» не беспокоя Вадима, у которого наверняка есть и свои дела. Проблема была решена незамедлительно: горничная позвонила кому-то по телефону (никак не могу привыкнуть к этому древнему аппарату!), и спустя четверть часа к парадному подъезду отеля подъехал автомобиль с армейскими эмблемами. По-русски такая машина называется «vnedoroznik».

– Вы числитесь в штате, – сказала фрау Бок на прощание, – и можете в любой момент воспользоваться транспортом базы. Запишите номер телефона в ПМК… Герр Виттман, вас ждать к обеду?

– Скорее всего, ждать, – легкомысленно ответил я, не предполагая задерживаться в бункере «Вальхаллы» больше чем на несколько часов. – Всего доброго.

Меня доставили к уже знакомому КПП, дежурный сержант проверил документы и внезапно передал настоятельную просьбу господина коменданта зайти в здание администрации. Второй этаж, полковник Болдырев.

Беседа с господином полковником оказалась кратковременной и не слишком приятной. Разумеется, командование базы по каналам Управления Имперской Безопасности было предупреждено о прибытии «консультанта», но, оказывается, по принятому здесь военному этикету я должен был «представиться», хотя Вадим меня ни о чем подобном не предупреждал. Наоборот, военные не должны вмешиваться в деятельность Имперской Безопасности, в чьем ведении находится объект «Вальхалла». В том смысле я и высказался, вызвав отрицательную реакцию господина Болдырева, желавшего знать, что на вверенной ему территории делает незваный гость оттуда (палец в потолок). Я объяснил – работаю со старинным ИР. За подробностями можете обратиться к моему непосредственному начальству или связаться по линии Планка с Сириус-Центром.

Объяснения герра оберста не удовлетворили, и мы расстались с чувством взаимной неприязни. Настроение оказалось безнадежно испорчено. Полковника, конечно, можно понять – на Гермесе не слишком доверяют Содружеству, бросившему планету на произвол судьбы, но я-то здесь при чем?..

Спускаясь в бункер, я все еще продолжал мысленный диалог с грубым комендантом и отвлекся, только когда очутился в центре управления «Вальхаллы» – гостеприимный ИР включил мониторы и создал проекцию собственной личности: в соседнем кресле материализовался мужчина средних лет с внимательными серыми глазами, полуусмешкой на тонких губах и белесым шрамом над бровью. Одет в стандартный комбинезон ВКК без погон и нашивок. Искусственный разум, управляющий военным объектом, так и должен выглядеть – в меру мужественно и в меру значительно. Он должен вызывать чувство уверенности.

– Доброе утро, – проекция оказалась идеальной, голос исходил не из динамиков, расположенных под потолком зала, а непосредственно от фантома. Губы шевелились в такт словам, артикуляция безупречная. – Вчера не было времени познакомиться, но это не страшно. Я полностью осведомлен о вашей миссии, герр Виттман, и готов оказать любое возможное содействие.

– Ты… Вы… Гм. У вас есть доступ к «Птолемею»? – задал я самый важный вопрос.

– Вы хотите узнать, каковы границы моей автономии? Они абсолютны. К сообществу ИР «Птолемея» я не имею никакого отношения. Фактически они даже не являются моими родственниками, у нас разные предки. Связь с «Птолемеем» я не поддерживаю.

– Отлично. Когда вы… э… родились?

– Активация матрицы псевдоразума – 2282 год, 6 июня. Старичок, правда?

– Да уж, – кивнул я. – Вам известна моя специальность?

– Разумеется. Психотехника. Но я, подобно обычным людям, не очень люблю, когда копаются в моем сознании.

– А кто любит? – задал я риторический вопрос. – Не беспокойтесь, сейчас меня интересует нечто другое.

– Отдать приказ о начале расконсервации первого сектора Сферы Мёбиуса? Все системы работают в штатном режиме, возможность аварийной ситуации – один к тридцати миллиардам. Процесс займет двадцать три часа, еще несколько часов уйдет на активацию андроида – после стазиса восстановление продолжается гораздо дольше, чем после криогенной фуги.

– Начинай, – согласился я. – Поглядим собственными глазами, что за искусственных людей создавали четыреста лет назад. Однако есть еще один, не менее важный вопрос: что хранится во втором секторе? Признаться, я слегка шокирован. Живой человеческий мозг… Зачем?

– В XXIII веке еще не было технологий, способных воссоздавать человеческое тело по образцам ДНК. Равно как и реимплантировать клону органы, относящиеся к центральной нервной системе. Жизнь головного мозга поддерживает компактный автохирург, срок бесперебойной работы – до пяти лет, но после помещения в стазис…

– Оставим технические подробности, – перебил я. – Понимаешь, я никогда не видел ничего подобного. Мозг – очень нежный орган, нейроны начинают погибать после нескольких секунд кислородного голодания, следовательно, его отделили от… от туловища, когда человек был еще жив.

– Вывести визуальную информацию на центральный монитор? – невозмутимо поинтересовался ИР. – Полное досье по объекту.

Именно это мне и требовалось. Кому и для каких целей понадобилось хранить четыреста лет мозг живого человека вместе с кремнийорганическим андроидом? Мне такая форма «бессмертия» кажется отвратительной. Или, действительно, решили дождаться, пока не будут изобретены сравнительно надежные методы полного восстановления организма? Конечно, тогда ведь о нейроклонировании ничего не знали…

Экран голопроектора залился темно-синим цветом, в верхнем правом углу появилась эмблема русского Военно-космического корпуса. Вспыхнули красные буквы: «„Объект 278“. СТЕПЕНЬ СЕКРЕТНОСТИ А-000. Только для сотрудников Управления Имперской Безопасности, департаменты 1, 6, 7, 9. Допуск – по личному решению министра ИБ».

Круто, ничего не скажешь. Я, между прочим, «сотрудником Управления» формально не являюсь и с господином рейхсминистром никогда не встречался. Только с заместителем – адмиралом фон Шраттом. Но если адмирал решил, что мне – можно, будем удовлетворять любопытство за счет Конторы!

Вначале никакой особо ценной информации я не получил. Обычное досье офицера Генштаба. С фотографии на меня смотрел худощавый молодой человек с чуть монголоидным разрезом глаз и короткой армейской стрижкой. Некий Казаков С. В., 2256 года рождения, командное училище ВКК, довольно приличный послужной список – спецоперации на Земле и в Дальнем Космосе, русские и германские правительственные награды, перевод в оперативное управление ГРУ Генерального штаба Российской империи с присвоением внеочередного звания капитана (2281 г.). Затем, меньше чем через год (то есть перед самой Катастрофой!) – звание штаб-офицера. До 2284 года находился в личном распоряжении Имперского Регента – ого! Это значит, что господин капитан являлся доверенным лицом самого высокого руководства и выполнял крайне деликатные задания, скрытые под кодовыми наименованиями: операция «Инквизитор», операция «Клинок», операция «Суворов» и так далее.