Элизабет показалось, словно весь мир вдруг об­рушился вокругнее. Предчувствуя, что на этой вечеринке ее ждут неприятности, она и в мысляхне держала, что все обернется именно таким образом!

— Лиз, — раздался у нее за спиной тихий потерянныйголос, — может быть, для меня найдется местечко в «фиате»?

Элизабет обернулась и увидела свою сестру, которая выгляделакак самая печальная Клеопатра, которую только можно вообразить. Горькорассмеявшись, она быстро произнесла:

 -  Можешь не сомневаться, там для тебя есть очень многоместа.

— А что случилось с Эми и Инид? — спросила Джессика слюбопытством, не покинувшим ее даже в несчастье.

Элизабет пристально на нее посмотрела.

— А что случилось с Джеем? — ответила она вопросом навопрос.

Взявшись за руки, двойняшки направились к Лиле, чтобыпоблагодарить ее за вечер и пожелать ей спокойной ночи. Ни одной из них неудалось изобразить на лице большого энтузиазма. Это был один из самых несносныхвечеров, который они только могли припомнить за долгие-долгие годы.

В воскресенье утром Элизабет проснулась, чувствуя себяпросто ужасно. Поначалу она не могла вспомнить, что же такое стряслось, а затемсобытия прошедшего вечера нахлынули на нее так живо и болезненно, словно онапереживала их вновь. Как Эми, так и Инид были вне себя от ярости по отношению кней. От Предчувствия, что ей придется выбирать из двух своих самых близкихподруг одну, Элизабет перешла к реальности, потеряв обеих подруг сразу!

Было уже одиннадцать часов, и Элизабет не могла поверить,что спала так долго. Она понимала, что проспала только потому, что большуючасть ночи ворочалась с боку на бок, вспоминая вновь и вновь события,произошедшие на вечеринке у Лилы, и заснула, лишь когда взошло солнце.Неудивительно, что сейчас она чувствовала себя отвратительно.

Резким движением опустив ноги на пол, Элизабет взялателефон, стоявший на ночном столике около кровати, и поставила его себе наколени. Совершенно машинально она набрала номер телефона Инид. Для нее быловполне очевидно, что, не уладив отношений с ней и Эми, она не сможетуспокоиться.

А, — проговорила Инид без особого энтузиазма в голосе, — этоты.

Инид, я хочу извиниться за недоразумение, которое произошломежду нами вчера вечером. Я даже не знаю, что случилось на самом деле, ночувствую себя преотвратно! Давай я приеду к тебе? Полагаю, нам нужнопоговорить.

Извини, — сухо ответила Инид, — но сегодня мне нужновыполнить кое-какие поручения матери. Кроме того, — продолжила она намереннорезким тоном, — я не знаю, о чем нам вообще разговаривать, Лиз. Мне кажется,что в последнее время наши взгляды на определенные вещи стали сильно различаться.

Инид, подожди, — выдохнула Элизабет в отчаянии. — Не вешайтрубку, хорошо?

Инид ничего не ответила, но Элизабет слышала в трубке еедыхание. Она знала, что ее подруга не повесила трубку.

Послушай, — сделала новую попытку Элизабет, — я не понимаю,что же на самом деле произошло, но хочу сделать все возможное, чтобы этоисправить. Пожалуйста, Инид. Ты же моя самая близкая подруга!

Я в этом не совсем уверена, — ответила Инид усталым ипечальным голосом. — Мне хотелось бы в это поверить, но, судя по твоему поведению,Лиз, это далеко не так.

Элизабет не знала, что ответить. Неужели Инид права?

Послушай, — добавила Инид, — я тоже чувствую себяотвратительно после всего, что вчера произошло. Но как раз сейчас... — Ее голосдрогнул. — Почему бы нам не перенести этот разговор, скажем, мы не могли быпоговорить завтра в школе или на следующий день?

Но...

Извини меня, Лиз, — сказала Инид. — Сейчас мне нужно уйти. —Она повесила трубку.

С бьющимся сердцем Элизабет набрала номер телефона Саттонов.После пяти гудков трубку подняла Диана Саттон.

Привет, Лиз, — произнесла она таким же дружелюбным и ровнымтоном, как прежде. — Нет, дорогая, боюсь, Эми нет дома. Она ушла на пляж сЛилой и Джессикой.

О, — проговорила Элизабет сдавленным голосом.— Спасибо.— «СЛилой и Джессикой», — гневно подумала она, чувствуя себя совершенно одинокой.Даже Джессика не разбудила ее, чтобы пригласить с собой на пляж!

Элизабет не могла припомнить, когда в последний разчувствовала себя так отвратительно. И было очевидно, что она сама все испортила.Все пошло не так, как она надеялась.

Мало того, что неприязнь между Эми и Инид не завершиласьмировой, они обе перенесли эту неприязнь на нее!

Элизабет захотелось снова залезть в постель и, укрывшисьодеялом с головой, пролежать так весь день. Ей было совершенно безразлично, чтона улице прекрасный солнечный день. Она была убеждена, что сегодня в мире нетничего, что заставило бы ее встать с постели.

— Ну, — сказала Элис Уэйкфилд, наливая себе вторуючашку кофе, — ты сама расскажешь, почему грустишь, или мне придетсяиспользовать телепатию, чтобы выяснить, в чем дело?

Элизабет попыталась улыбнуться шутке матери, однако мышцылица не повиновались ее воле.

— Мам, — выдавила она наконец и ее лицо сморщилось, —все обернулось таким кошмаром!

Элис Уэйкфилд внимательно посмотрела на дочь.

— Звучит безнадежно, — отреагировала она, садясь застол рядом с Элизабет.— Может ли твоя древняя старушка мать чем-нибудь помочь,или ты предпочитаешь все хранить внутри, доведя себя до сумасшествия?

Элизабет сделала глубокий, прерывистый вздох.   ч

Дело в Эми, —начала она, чувствуя себя ужасно от однойтолько мысли о том, в каком гадком положении оказалась. — И в Инид. Мам, боюсь,они будут меня ненавидеть всю мою оставшуюся жизнь!

Ладно, — проговорила мать, отхлебнув глоток кофе. — Давайначнем с самого начала, хорошо? — Бросив на дочь внимательный взгляд, онапродолжила: — Хотя я не очень-то уверена, когда же все это началось. Можетбыть, со дня возвращения Эми?

Элизабет беспомощно покачала головой.

— Я и сама не очень-то уверена. Поначалу все казалосьтаким простым. Нужно было только познакомить их друг с другом и надеяться на точто они поладят.

— Но они не поладили?

Элизабет покачала головой.

Думаю, что нет. Но, честно говоря, я даже не заметила этого.По крайней мере, не сразу.

И когда же наступило прозрение?

Ну, я ничего не замечала вплоть до вчерашнего вечера. Надопризнаться, у меня и прежде было ощущение, что они не слишком-то нравятся другдругу. Но я не думала, что они так друг друга ненавидят.

Почему ты так полагаешь? — удивленно спросила Элис Уэйкфилд.