Усевшись на передней части плота, я попробовал засунуть ноги в воду и как рулём, регулировать ими направление движения, но плот был массивным, на половину ушедшим под воду с пятью человеками «на борту» и, естественно, у меня ни чего не вышло. Тут я перед плотом заметил огромное бревно, обросшее водорослями или мхом. Его тоже несло параллельно нашему плав-средству по течению реки. Ноги мои были еще в воде и я решил отпнуть его от нас, чтобы не столкнуться где-нибудь в порожистом месте, и вот я уже в замахе коснулся края бревна, как вдруг оно ожило, изогнулось и передний его край, развернувшись в сторону плота, превратился в голову огромной рыбы, которая приоткрыв пасть – сверкнула на солнце рядом тонких, но очень острых и многочисленных зубов, наклоненных внутрь рта под небольшим углом. Я сразу признал в ней громадную старую щуку. Таких огромных экземпляров мне не приходилось еще встречать в жизни и та, которой я испугался на рыбалке с родителями, показалась мне мальком, в сравнении с этим хищником. Длина её была не меньше четырёх метров, а толщина в мой обхват. Я даже сам не успел заметить, как мои ноги вылетели из воды. Сейчас гигантская щука напомнила мне морских акул, о которых рассказывали в моей любимой передаче «В мире животных». Щука развернулась к нам мордой, и подплыла вплотную к плоту. Её зловещие золотисто-черные глазки «сверлили» нас из-под тонкого слоя воды. Неандертальцы в оцепенении смотрели на речное чудовище, их охватил какой то божественный ужас. Охотники и Ырыс легли на животы, уткнулись головой в пол плота и бубнили себе под нос какие-то заклинания. Вождь стоял рядом на коленях и тоже шевелил губами. Но мне казалось, что рыба смотрела именно на меня, и этот взгляд вгонял в мелкую дрожь. Я в нерешительности сидел, как завороженный и смотрел ей в глаза. Чем больше я вглядывался в них, тем меньше страха оставалось во мне самом. Тот затаённый страх глубины, который я испытывал до «переброски» в это ледниковое время, постепенно исчезал, как будто щука вытягивала из меня через энергию взгляда этот самый липкий страх, каплю за каплей… Рыба периодически шевелила жабрами, работала боковыми плавниками, как стабилизаторами высоты, а хвост выполнял плавные движения, сохраняющие одинаковую скорость движения с плотом. Так мы плыли несколько минут, глядя друг другу в глаза, и в какое-то мгновение щука сделала еле уловимое движение головой и плавно, быстро ушла на глубину под плот.

Долго еще после этой встречи охотники крутили головами вокруг плота, пытаясь заметить «тайные происки» щуки. Им всё время казалось, что это приходил «Дух реки», чтобы забрать всех с собой на дно, но я, как «представитель ЩИЛПов» уговорил его не делать этого. Я пытался сказать, что я ни слова не проронил с момента появления и до исчезновения речного гиганта, но они и слушать не хотели, а Тырыый сказал, что у них принято со многими «Духами» разговаривать молча, глаза в глаза. И так всё понятно. А я точно знал, что после этой встречи я больше уже не боюсь темноты глубин, и эта щука не вернется обратно.

Река вновь изменила направление движения на девяносто градусов, на северо-восток и из-за ближайшей к нам скалы по правому борту стал открываться вид на цепь более высоких гор поросших гигантскими, красивейшими елями и перед ней огромную вытянутую долину, по которой протекала река. Долина представляла собой огромную площадь с небольшими возвышенностями, поросшими сосной и низкими участками с луговой растительностью. У самой реки, имевшей стремнину и широко разлившиеся берега, виднелись заболоченные, поросшие мхом участки. Верхушки гор были покрыты снегом и льдом, который сверкал всеми цветами радуги на ярком солнце. Погода менялась со скоростью звука, вчерашнее ненастье и утренний туман сменились прозрачностью и голубизной бескрайнего неба, а холод и ветер – жарой и штилем. Конечно, если жарой можно было назвать то время, когда в мокрой одежде из шкур было жарко сидеть на плоту. Река вальяжно несла наше ветхое плав-средство ближе к горной цепи, уходившей за горизонт. По всем очертаниям гор и направлению движения реки было похоже, что мы доплыли до Ильменского хребта и теперь плавно движемся в сторону «Больших льдов», именно в том направлении, куда было нам надо. Хребет, который я привык видеть в своём мире двадцатого века, был мало похож на сегодняшний, с белыми ледяными маковками. При виде его – дух захватывало. Более величественной картины, я в своей жизни, до сих пор не встречал. Приближался закат и ледяные вершины начинали отливать ярко-красным оттенком. На левом берегу в лугах мы заметили массовое движение. Охотники насторожились. В этом суровом мире врагов у них было больше, чем друзей. Но, немного приблизившись, мы увидели мирно пасущееся стадо диких лошадей и недалеко от них щипали траву два огромных мамонта. Гигантские бивни устрашающе закручивались и торчали в разные стороны, предупреждая «врагов» о недопустимости, даже в мыслях, напасть на этих гордых и свободолюбивых животных. Сидя на плоту, на половину промокшими, мы лелеяли надежду, что наш плот прибьет к какому-нибудь берегу, чтобы мы смогли разжечь костер, обсушиться, перекусить. Но река упрямо несла нас по стремнине и не хотела отпускать из своих объятий. Спасение пришло, вдруг, само собой. Плот на самой широкой части реки уперся во что-то. Мы огляделись и поняли, что нас вынесло на песчаную отмель, нанесенную рекой на правый берег, а сама река по излучине плавно завернула влево за небольшую возвышенность. Мы с облегчением выдохнули.

По моим расчётам, половину пути мы уже проплыли, и до озера осталось километров двадцать. Но это, если считать по прямой. А какие река будет давать изгибы и повороты, я не знал, хотя можно было предположить, что русло сформировалось очень давно, до оледенения и не изменилось вплоть до моего двадцатого века. Спрыгнув на песчаную отмель и вытащив плот из воды, чтобы его не унесло, мы с огромной осторожностью двинулись к ближайшим зарослям, внимательно отслеживая каждое движение в поле нашего зрения. Вдруг все хором вздрогнули из-за того, что у самого берега с нагромождения бревнышек и веток соскочила в воду семейка темно-коричневых крупных грызунов и уплыла в неизвестном направлении, ни разу не вынырнув. Да, это были бобры и куча веток, это их хатка, было похоже, что семейство грелось на солнце, а мы их спугнули. Я любил читать о животных и, вспомнив один рассказ, подумал, что если бобры испугались нас, значит, их уже пугали или обижали люди, а иначе бы они на нас не обратили ни какого внимания. Это настораживало. Оглядевшись по сторонам – пришел к выводу, что не зря наши предки выбрали для поселения это место. Даже в эпоху оледенения, в период временного потепления климата, когда жарой считалась температура в шестнадцать градусов, эта долина казалась райским уголком. Не зря наш город Миасс назовут «Городом в Золотой Долине» и я понял сейчас, что не только запасы золота делали его таковым. Закрытая со всех сторон горами, защищавшими от ветра и холодных масс воздуха, долина напоминала волшебную страну с домиком Гингемы, саблезубыми тиграми, соломенным Страшиллой, крылатыми обезьянами Бастинды и волшебником Изумрудного города. Так реально казалось, что за кустами начинается дорога из желтого кирпича, но факты предыдущих злоключений омрачали этот сказочный образ, всплывший в моём подсознании. После борьбы со стихией я совсем забыл о разбитой губе и вот теперь, когда ноги встали на твердую землю, а чувство самосохранения автоматически перешло в «сонный режим» я вспомнил о прилетевшем в лицо камне, опухшей губе и ладонях в крови. Встав на колени перед заводью, где стоячая вода могла заменить зеркало и, глянув на своё отражение – ужаснулся. Из зеркала воды на меня смотрел лохматый, грязный, с опухшей губой и мелкими ссадинами беспризорник, как Мустафа из кинофильма «Путевка в жизнь». На губе образовалась «пробоина», через которую можно было вставить карандаш. Но моя губа была мелочью в сравнении с распухшими от порезов ногами Ырыс и пробитом стрелой бедре одного из охотников. Вождь углубился в подлесок, пока мы разглядывали свои травмы, а второй охотник принялся собирать дрова для костра. Пока не стемнело, я прошел вдоль берега и попытался найти свежие листья подорожника для разбитых ног дочери вождя, ну и всё остальное, что может иметь хоть какую-то ценность с точки зрения моих личных знаний. Очень много растений, конечно, я встретил впервые, но подорожник всё же попался и я подал его раненным, чтобы приложили к травмированным участкам, сверху прикрыли крупными листьями лопуха, как бинтом и подвязали полосками кожи. Но кроме растений я, пройдя вдоль береговой отмели, нашел большое количество двустворчатых моллюсков, очень сильно похожих на тех, которые встречались на старогородском пруду во время каникул, когда я большую часть времени проводил у деда с бабушкой. Если я не рыбачил на даче, то с утра бежал на пруд с удочкой. Крупные улитки по всей береговой линии пестрели своими зелено-коричневыми в полосочку створками и были размером с ладонь. Однажды уплыв с дядькой на лодке вверх пруда ловить щук, мы забыли взять сумку с едой. Когда пришло время обеда – он накормил меня сваренными на костре в котелке «пельменями». Так дядя назвал белые комочки мяса, пахнущего рыбой и болотом. Вдобавок ко всему, они скрипели на зубах мелким речным песком. Как потом оказалось, это и были улитки, которых он набрал на берегу и, отделив от створок – сварил. Без соли мне эта еда тогда показалась гадостью первостепенной, но, как говорится – на безрыбье и рак – рыба. Но сейчас, когда я мокрый, голодный, продрогший, нахлебавшийся воды и получивший по физиономии булыжником, собирал этих двустворчатых моллюсков, я был несказанно рад. Ходя на отмели, по колено в воде стопы мои проваливались по щиколотки в нанесенный рекой ил, при этом создавалось ощущение, как будто я хожу по мягкому ковру. Тут мой большой палец левой ноги наткнулся на что-то колючее и вдруг, я ощутил резкую боль. Рефлекторно я одёрнул ногу из воды и, о Боже, мне в палец вцепился клешнёй огромный рак, второй – он грозно щелкал, задрав её над головой. При этом хвостовая часть рака с молниеносной скоростью билась взад – вперед в попытке уплыть, но так как рак висел на моём пальце в воздухе, то эти дрыганья только разбрызгивали по сторонам остатки воды с хвоста. Выбросив под ноги моллюсков и взяв сверху рака за панцирь, я аккуратно разжал клешню, освободив палец, и оценивающе посмотрел на потенциальный ужин. Размеры впечатляли! Нащупав в сумке фонарик, попытался включить его, но вода, попавшая внутрь во время плаванья, не дала возможности воспользоваться чудом техники двадцатого века, нужно было просушить батарейки и не факт, что они снова бы заработали. Пошарив по берегу, я обнаружил еще несколько представителей этого вида ракообразных. Ужин уже был обеспечен, только я не представлял, как эту речную живность сварить, ведь глиняные миски остались в пещере с Сыдынгом. К счастью на берегу было очень много скальной породы от отступившего когда-то ледника, и среди обломков камней я всё-таки нашел один вогнутый экземпляр, способный удерживать на поверхности немного воды. К этому времени один из охотников уже собрал «валежника» для костра, а второй из нескольких жердин, подобранных поблизости сделал подобие шалаша, накрыв крышу отвязанной от плота шкурой, и сверху прикрыл «лапником» от елей, росших неподалёку. Последними сухими спичками из пакета я разжег огонь. Получилось уютно и тепло, так как лёгкий вечерний ветерок, дующий с реки, направлял тепло костра на наш шалаш, согревая нас от вечерней прохлады и заодно – просушивая наши вещи. К этому времени из зарослей появился Тырыый с небольшой тушкой какой-то козы или косули. Пока он разделывал тушу, мы найденный камень я положил в центр костра. Когда от пламени камень стал нагреваться, я полиэтиленовым пакетом, в котором у меня недавно лежали спички, зачерпнул воды и аккуратно налил в выемку. Туда же бросил несколько моллюсков, отделенных от створок. Получилась импровизированная сковородка. По мере выкипания, несколько раз доливал, и вот, когда, на мой взгляд, улитки были готовы – палочкой наткнул одну и подал для дегустации Вождю. Вторую взял сам и, попробовав, решил что съедобно. Глядя на меня и вождя, остальные тоже подхватили по одной и съели. За улитками, следующей партией я запустил раков. Подливая на камень воду, и подкладывая в огонь хворост, я кое-как приготовил этих гигантов, всё время переворачивая их. Просто, выемка в камне была не очень глубокая, и вода закрывала их только наполовину. Но вот и раки были красного цвета, как положено. Взяв первого, я оторвал хвост, разломал край хитинового покрова и, выдернув из него розовое нежное мясо, протянул Тырыыю. Презентация новых пищевых продуктов продолжалась. Вождь высоко оценил вкусовые качества рачьего мяса, забыв на время о куске косули, приготовленном к жарке на костре. Стемнело. Неустойчивая погода вновь принесла со стороны ледников холод.