Только сейчас Макарова поняла, что её так сильно тревожило: очень уж соседка показалось на неё похожей. Единственное различие – разница в возрасте. Никто не гарантирует, что придёт время и Макарова будет жить точно так же: тихо, скучно, в борьбе с одиночеством, которое постоянно давит на грудь, словно радиация или невидимое атмосферное давление.

Вот и сейчас, совсем близко, за стеной, Мария Игоревна варит борщ, ждёт Макарову в гости, а из всех вещей – на кухне, в комнате, в коридоре – тихо сочится смерть. Из радиоточки, вместе с последними новостями, из складок шторы, из горшков с геранью… Из раковины в кухне и из незакрытой (рассохшейся) двери на балкон, из щелей в линолеуме и из платяного шкафа, где постельное бельё лежит как мумии в Киево-Печерской лавре, всегда готовое принять форму измученного жизнью тела.

24.

Компьютер загружал ленту новых сообщений как "домашнюю страницу".

Egmgпродолжала бороться с буквами и присущей всем юзерам излишней литературщиной – публиковала в своём "Живом журнале" серии картинок (кресты, рыбы или мосты), беглым комментарием разбирала их значение, Макарова для разнообразия заходила к ней иногда; fainaпыталась выйти из затяжной депрессии и примкнула к перуанским повстанцам (донесения она теперь писала из хижины в джунглях); красавица yolka(www.livejornal.com users yolka) цитировала новую песенку Земфиры, а народ слал ей комменты ну просто десятками…

Макарова рассмеялась, прочитав в дневнике богатой сумасбродки

furrr,что (отвлекшись от своего главного увлечения дорогими парфюмами, она учинила целое расследование) пользователь

zalmoxisи похороненный им намедни юзер tormoz – одно и то же лицо. Ну, кто бы мог подумать!

Больше никого в этот час в "Живом журнале" не оказалось, и Макарова со вздохом выключила компьютер. И правильно сделала – увидела истошно мигающий в уголке огонёк автоответчика, ого-го, сколько сообщений накопилось.

Впрочем, все они оказались от секретарши Царя. Тревожным голосом та просила найти её по совершенно неотложному делу. Говорить, из-за чего сыр-бор, секретарша отказывалась, вот Макарова и приободрилась: вот ещё одно маленькое дельце нашлось. А там – и май подоспеет.

Зачем Макаровой нужен май, непонятно: на работу она не ходит, отпуска не ждёт. Просто в мае всё распускается, цветёт и пахнет. В мае можно жить легко и свободно. Как же хорошо дождаться мая, понять, что ты ещё жив, ну, и продолжать, как ни в чём не бывало, жить дальше.

25.

Разумеется, тут же бросилась к телефону, набрала номер приёмной.

Секретарша долго не подходила, ожидание казалось тягостным: Макарова уже привыкла к Царю, к их постоянным встречам, долгим и никчёмным разговорам. К деньгам, наконец, Макарова привыкла тоже. Конечно, у неё в списке клиентов были и другие любители психоанализа, однако все они появлялись от случая к случаю – во время простуды или же потребность поговорить возникала у них во время сильного похмелья.

Поэтому особенно Макарова на них и не тратилась.

Незаметнее и быстрее всего человек подсаживается именно на стабильность – отношений, состояний, порождающих комфорт и уверенность. Царь, всегда готовый к душевным излияниям, и проходил по накладным внутренней макаровской бухгалтерии, как пациент выгодный, полезный.

Секретарша всё-таки ответила, робко, осторожно, слышно её было плохо, словно говорила она из бункера, находящегося глубоко под землей. Услышав Макарову, она приободрилась, начала тараторить, взахлёб рассказывать о том, что произошло. От напряжения у Макаровой пересохло во рту.

Несколько дней назад Царь повесился в собственном гараже, висел там, пока его не нашли, синенького , не вытащили из петли. Далее следовали неаппетитные подробности, которые смаковали следователи и милиционеры, занимавшиеся изъятием документов. Бизнес Царя горел, разваливался, секретарша сетовала, что нужно искать новое место, а она уже привыкла к этому и ничего не хотела в жизни менять.

Во время сеансов Царь неоднократно рассказывал о ней, красивой, но не слишком умной девахе, у которой ноги растут понятно откуда, а вот в голове – песок и ветер.

26.

– Вы представляете, я как узнала об этом, так у меня ноги и подкосились, села на кресло, ничего понять не могу, а слёзы текут…

Подавленная Макарова молчала.

– Алло, алло, вы меня слышите? – спохватилась секретарша. – Ничего же не слышно.

– Да, – Макарова кое-как выдавила из себя камень гулкого, трудного слова.

Этого секретарше оказалось достаточно, она заверещала дальше.

– Это вышло так неожиданно… Я до сих пор ума не приложу… Почему именно сейчас, когда дела фирмы вроде бы стали налаживаться, пошли в гору, отчего же он так?

Называть шефа по имени секретарша не могла, говорила "он".

– Такой внимательный и аккуратный, такой обходительный… Обещал мне прибавку со второго квартала… Да кто ж мне теперь её даст… Алло, алло, Макарова, вы меня слышите?

Макарова шумно втянула воздух, обозначила присутствие. Отвечать секретарше не хотелось. Не моглось.

Послушав какое-то время разглагольствования деморализованной девушки о превратностях судьбы, Макарова решила попрощаться, и тут секретарша вспомнила.

– Ой, так что же я вас так искала-то, почему звонила… – Тут она сделала многозначительную паузу. – Он же оставил предсмертную записку, в которой упоминает и вас. Он там оставил вам какие-то тетради, я глянула, ничего не поняла, видимо, личные дневники… Целую пачку… Вы бы, что ли, прогулялись до нашего офиса, знаете ведь, где мы сидим? И забрали их, они как раз у меня. Если они вам теперь нужны, конечно… Хотя, если с другой стороны посмотреть – как же можно нарушить его последнюю волю, раз просил передать, значит, нужно передать, ведь правда?

– Правда. – Сказала Макарова, попрощалась и кинула телефонную трубку так, будто в ней завелись бациллы сибирской язвы или какой иной заразы.

1.

Мария Игоревна готовила борщ, резала ватные овощи, вспотела.

Гигантская кастрюля поглощала продукты с ненасытностью адской воронки, в обмен распространяя пряные ароматы. Она всегда готовила так, будто у неё семеро по лавкам и куча голодных ртов. Раньше так и было, а теперь Мария Игоревна готовила с избытком по инерции. Чтобы одиночество обмануть. Но каждый раз выходила одна и та же история – потом всю неделю она доедала быстро состарившуюся еду, не слишком вникая в её застоявшийся вкус.

Перекурив, актриса решила умыться и в ванной комнате в зеркале увидела своё лицо, глаза больной собаки, растрёпанные волосы… Ещё она увидела, что из левого глаза выпала ресница, прижалась к носу,

Мария Игоревна грустно усмехнулась: некому сказать: а из какого глаза у тебя, родимая, ресница упала? А загадай-ка, милая, желание…