— Как его земля еще носит, — рычит Вадим.

— Я попробую по своим каналам пробить. Надо ее спасать…

— Может, через нее и на него выйдем. Она слабая долго не выдержит. Это не Васька, — Вадим тяжело вздыхает, даже через расстояние улавливаю знакомую боль, которая и его гложет… Прошли годы… ничего не изменилось…

— Не она… — эхом повторяю.

Я мог позвонить Бодьке, объединить силы с Вадимом, но почему то мне хотелось это сделать одному. Будто зверь учуял след и не хотел делиться добычей, хоть и понимал все риски. Что-то цепануло меня по обугленной душе, и я хочу разобраться в странных ощущениях. Карина… она все же не так проста, как кажется.

Мне нужны ее тайны. Зачем, пока сам не знаю, меня ведет чуйка.

Действую быстро на опережение. Иду по следу папаши. Очень быстро выхожу на его логово в лесу. И не новое оно, давно гад тут обосновался. А мы найти не могли, рядом ведь обитал. Столько рыскали и никто не откопал, пока сам не вылез.

Мерзко становится от фигур в саду. Лев с головой точно не дружит, раз такие мерзости по периметру расставил. Но он считает, что эти идолы его защищают, дают силу. Эти его странности еще с детства помню. Сжимаю кулаки, готовлюсь к сражению, хотя уже нюхом чую — опоздал.

Таракан сбежал. Нет его тут. Моя ненависть настолько сильна, что чую его присутствие похлеще любого радара.

Раскидываю его людей. Я в подмогу с собой взял двух верных ребят, они помогают. Но кровь врага, она только силы придает, боли нет. Есть только жажда мести и горькое чувство, что Лев снова ускользнул. Потом допрошу его людей, потом буду снова идти по следу. А сейчас бегу в комнату Карины. Место ее заточения нахожу легко, словно ведет меня неведомая энергия.

— Погнали, — протягиваю ей руку.

Она не сомневается… доверяет… кладет узкую ладошку ко мне в ладонь.

Смотрю в перепуганные, полные слез глаза… голубые… красивые… безумно притягательные… чужие… Это не мое небо.

Она поспешно идет за мной. Доверчиво прижимается и смотрит… как она смотрит… словно я единственный мужчина во вселенной. И помимо воли этот взгляд пробирает, пробуждает то, что как я полагал, давно погибло. Похоронено там под землей, рядом с ней. А теперь я ощущаю слабые зеленые ростки надежды. На что?

Обман… Вадим ее создал, чтобы уменьшить боль, и я сейчас попадаю в ту же ловушку.

— Спасибо… я так испугалась… он говорил жуткие вещи, — шепчет пока помогаю ей взобраться на мой байк.

Мои парни прикрывают нас, поедут за нами на машине.

Обнимает меня сзади. По телу пробегает волна нежности и теплоты. Я в смятении, не понимаю собственных чувств, но однозначно моя боль рядом с ней становится меньше.

Когда я спасал свою сестру, Льва от расправы уберег только его гнилой язык. Он клялся, что Василиса и моя дочь живы… И именно он привел меня к Карине и Вадиму. Зачем?

После мой папаша смог сбежать, чего до сих пор себе простить не могу. Но почему Карина? И сейчас он сам же ее украл. Что в ней особенного? Ведь не только внешность, слепленная умелыми пластическими хирургами. Есть что-то еще… И мне надо все выяснить.

Пусть мой так называемый папаша и безумец, но он ничего не делает просто так.

— Ты в безопасности, — говорю и провожу по ее щеке, она зажмуривается, еще больше тянется к ласке.

Подсознательно, даже не отдавая отчет в своих действиях. А я машинально отмечаю — Василиса никогда так не делала.

Завожу байк, мчу по трассе. Я планировал спрятать ее в укромное место, но руки сами направляют бак ко мне в дом. Нечего Карине делать у меня дома, там слишком много личного, но почему-то игнорирую внутренний голос. Слишком тепло становится, уютно, давно боль не давала мне такой передышки, и я расслабляюсь, немного теряю бдительность. Слишком долго в напряжении, во власти кошмаров и адской боли.

Не дает покоя и осознание, что Льва я снова упустил, а значит, он непременно нанесет удар, и потому лучше, чтобы Карина была при мне. Так для себя объясняю решение привезти ее к себе в дом.

Осматривается по сторонам. Быстро. Бегло. А потом возвращает взгляд ко мне и больше не отводит. Словно для нее не имеет значения, где оказалась.

Замечает мой взгляд, тут же глаза в пол и краснеет.

А я машинально отмечаю, что Василиса бы наоборот нагло заигрывала, провоцировала, но никак не смущалась. Разные они…Она небо… недосягаемое… Карина земля, уютная, теплая… Только Ворона в небо тянет, которое теперь для него закрыто.

Зачем я их постоянно сравниваю? Сыплю соль на свои же раны. Для чего? Все не дает мне покоя их нереальная схожесть… хочу найти ту, которая унесла мое сердце. Хочу вернуть его себе. И Карина… ее внешность сбивает с толку, заманивает в ловушку иллюзий.

— Раздевайся, располагайся, — возникает какая-то неловкость. Теряюсь, не знаю, что и сказать. Не понимаю, что дальше делать. Зачем я притащил ее к себе домой?!

Опасно это. И незачем. Надо подобрать для нее другое убежище.

Из комнаты сверху раздается плач Марка. Вздрагиваю.

— Иди на кухню, — бросаю на ходу, мчу наверх.

Плач сына и глаза застилает страх за своего кроху. Если с ним что-то случиться, если его потеряю, не переживу.

Влетаю в комнату. Эльвира склонилась над малышом, который капризничает, бьет ручками по подушке.

— Пацан, ты чего потоп устроил? — присаживаюсь рядом с ним.

— Сейчас успокоится. Спать не хочет, — заявляет Эльвира.

— Иди, сам справлюсь. У нас… там это… гостья. Не пугай ее сильно, — предупреждаю. Знаю, как она относится к женщинам в этом доме. Еще очень свежи воспоминания, как напугала мою сестру.

— Гостья? — смотрит на меня исподлобья. — Хм… ты думаешь, это хорошая идея… тащить в дом бабу… учитывая все обстоятельства?

— Не твое дело, — рычу.

Еще не хватало ее наставлений. Сам понимаю, что накосячил. Чувство тревоги, чего-то неминуемого, не отпускает. Но с какой стороны ждать опасность, разобрать не могу.

— Пойду гляну, кто к нам пожаловал, — недовольно поджимает губы.

Не успевает Эльвира сделать и нескольких шагов, как Карина появляется на пороге. Переминается с ноги на ногу и неотрывно смотрит на Марка.

— Здравствуйте! — здоровается с Эльвирой. — Твой сын? — делает неуверенный шаг и ребенку.

— Да, — киваю. Наблюдаю за ней.

— Привет, малыш, — и такая улыбка озаряет ее лицо, Карина будто светится изнутри, такой прекрасной становится в этот момент… зависаю, не могу налюбоваться.

Подходит к Марку. Сын мгновенно успокаивается и смотрит на нее, широко раскрыв огромные голубые глаза.

— Что не спишь? — присаживается на корточки. Хочет протянуть к нему руку, но одергивает себя. Просто неотрывно смотрит, продолжает улыбаться…