К тому времени я понял, что дружить с девушками – накладное дело. В последнем классе школы я был страшно удивлен, когда телефонная компания прислала счет на девятьсот долларов – столько я наговорил, когда звонил Шерри в Вирджинию. В то время я работал посудомойщиком в стейк-хаусе Nino’s и в лучшем случае зарабатывал сотню долларов в неделю.

Я спрятал телефонный счет, но вскоре мать ответила на звонок из телефонной компании, и ей сообщили, что наш телефон отключат на неуплату. Мать сказала представителю компании, что даже не видела телефонного счета, но поняла, кто наговорил на эту астрономическую сумму. Вместе с ней мы отправились в офис телефонной компании, в котором мне пришлось признаться, почему наш телефонный счет такой огромный. Удалось договориться, что до своего совершеннолетия буду перечислять компании все, что заработаю, в счет уплаты долга.

Я сам был виноват в случившемся, но на следующий день на работе закатил скандал по поводу того, что официанты не делятся со мной чаевыми, хотя, по идее, должны были это делать. Менеджер пожал плечами и сказал, что я должен быть благодарен за то, что у меня вообще есть работа. Я обалдевал от жары, которая стояла около «трясущегося старика Hobart»[39], и решил всем отомстить. Потом, после содеянного, чувствовал себя таким же виноватым, как и чуть позже, когда опять же ради телефонных разговоров с Шерри заложил принадлежащий Офелии телевизор. А тот вечер в стейк-хаусе Nino’s я описал все чистые тарелки, вымытые в посудомоечной машине. Я пил воду и писал на чистые тарелки, зная, что в этот вечер уволюсь.

Господь явно громко надо мной посмеялся, потому что моей следующей работой стала работа уборщиком, а потом санитаром в доме престарелых, где я выносил «утки» и ночные горшки за стариками. На самом деле это был важный этап моего развития, потому что тогда научился состраданию и смог заработать деньги на оплату долга телефонной компании.

Новую работу в доме престарелых Heartside Nursing Home помогла мне найти Офелия, которая работала там помощницей медсестры. К тому времени я принял твердое решение: чем бы ни занимался, выполнять свою работу лучше, чем все остальные. Скажу честно, что такой настрой очень помог мне в жизни. Мне надо быстро учиться делать свою работу у того, кто делал ее лучше остальных коллег. Я уперся рогом и начал, как сумасшедший, подавать еду, менять подгузники, заправлять кровати и выносить ночные горшки.

Через некоторое время понял, что могу справляться со своими обязанностями успешнее, чем лучший санитар в доме престарелых. Руководство заметило мой пыл и предоставило мне новый фронт работ в виде целого отделения, в котором находилось тридцать человек. Все они были белыми, часть из них могла о себе позаботиться, а части требовался особый уход. К моему удивлению, я получал удовольствие от работы. Мне нравилось помогать людям и становилось вдвойне приятно, когда они чувствовали благодарность за то, что я для них делаю. Я старался, в отличие от некоторых коллег, никогда не игнорировать звонки вызова стариков, а моментально бросался туда, где требовалась моя помощь. Во всем доме престарелых не было другого санитара, готового выкладываться на работе так же, как я. Моя работа была мне по душе.

В моем отделении лежал старый военный моряк Джон Маккарвилл, который утратил способность говорить. Но он мог отдавать честь, что и делал в мой адрес. Каждый раз, когда я перекладывал его в кровать или помогал ему, он рукой отдавал мне честь. Понимал, что таким образом он говорит «спасибо» и выражает свою благодарность, которую я читал в его глазах. В отделении лежали два умственно отсталых человека средних лет. Мы звали их Флинстонами, потому что они были похожи на двух героев этого мультфильма. Однажды я наблюдал, как один из них ел собственные экскременты, и немного от этого обалдел.

– Может, их стоит перевести или разлучить? – спросил я у начальства.

– Нет, – ответили мне, – пусть остаются вместе. Просто старайся решать возникающие вопросы, и все.

Вот я и решал вопросы.

В отделении лежала старушка-итальянка по имени Ида. У нее был золотой зуб, и ходила она только в халате и шлепанцах. Она была милой, но у нее была то ли болезнь Альцгеймера, то ли другая форма серьезного психического расстройства.

– Ты мой маленький мальчик? – спросила меня Ида, когда увидела в первый раз. Я решил ее успокоить и ответил:

– Да, Ида, я твой маленький мальчик.

Но тут она меня очень удивила:

– Странно. Когда я тебя в последний раз видела, ты не был черным и таким высоким.

За все время работы я всего лишь раз сделал то, о чем потом пожалел. У меня была одна пациентка из богатой родовитой семьи, которая постоянно жаловалась. С каждым днем она становилась все более требовательной и жаловалась все громче. Она на всех ругалась и отказывалась есть. Если ей было что-то нужно, подать следовало немедленно. Если ты начинал с ней спорить, она грозила вызвать своего адвоката. Однажды я не выдержал и наговорил ей много неприятного. Я раскладывал по тарелкам пирог с безе и вместо того, чтобы положить ей кусочек, взял и плюнул ей в лицо.

Я тут же понял свою ошибку.

– Ой, простите! – поспешно сказал я и начал полотенцем вытирать ей лицо.

Оказалось, именно это ей и было нужно. Она с благодарностью посмотрела на меня и сказала:

– Спасибо, сынок, наконец-то меня умыли.

Примерно через год после окончания школы я пошел служить во флот. Мои сестры, видимо, известили об этом мать раньше меня. Последние годы учебы в школе были не слишком успешными, потому что учителя считали меня кандидатом в «Черные пантеры». Если бы не это, возможно, я продолжил бы обучение в колледже. Когда рассказал матери о своих планах, она широко улыбнулась и сказала, что до моего отъезда мы успеем устроить прощальную вечеринку.

Последние несколько месяцев перед уходом в армию я с подачи дяди Арчи работал в Inland Steel, где мне платили гораздо больше, чем в доме престарелых. Но в то время я усвоил простой принцип: чем больше зарабатываешь, тем больше тратишь. Впрочем, чтобы это понять, необязательно было уезжать из Милуоки. Но мир был большим, мне не терпелось его увидеть, и я устал сидеть на одном месте.

Я пошел во флот только потому, что у ВМФ был прекрасный и короткий слоган: «Вступай в ВМФ и посмотри мир». Возможно, на мое решение повлиял фильм с Джеком Николсоном «Последний наряд», который я посмотрел незадолго до принятия решения. Во время службы во флоте можно было увидеть страны, о которых мне рассказывал дядя Генри. Главной же причиной того, что я пошел служить в ВМФ, было расставание с Шерри. Мне хотелось увидеть чужестранок и познакомиться с ними. Я помнил рассказы дяди Генри про итальянок и кореянок, которые ходят у тебя по спине, делая массаж, от которого у тебя уже никогда в жизни не будет боли в спине. Дядя Генри говорил, что у кореянок ноги «мягкие, как руки». Мне не терпелось это пережить самому.