Дисколеты пересекли Снежную Равнину по диагонали, на северо-восток, и, опять нырнув в плотные кучевые облака, выстроились в круг. Под ними ровная заснеженная поверхность упиралась в предгорья, которые выходили вплотную к торосам океана. Это было то самое место, которое было облюбовано хищниками и выбрано для проведения боя чести. Кандидат в братство по боковому откидному трапу спустился на снег, тут же ощутив своей покрытой чешуйками кожей его приятное покалывание. Дисколет, на прощание покачав плоскостями, растворился в мутной белизне нависающих туч. Хоххи, не теряя времени, стал забираться по выступам острых как бритва камней на ближайший скальный хребет, метров восьмидесяти в высоту. Как подтверждали «глаза» сопровождающей его «судейской бригады», как минимум пять ледяных воров оказались в районе его высадки, и скоро кто-то из них непременно заинтересуется потенциальной пищей. Две самки с детенышем и два достаточно крупных и опытных самца. По мере того как Хоххи забирался на самый гребень, самцы изменили направление движения и, отделившись от общей группы, направились в его сторону. Пора было коснуться их «взгляда» и включить его в общую систему доступных Хоаххину видеообразов. Да, он не ошибся, вожак был чуть крупнее собрата и бежал чуть сзади и в стороне от него, оставляя за собой право последнего и решающего броска. В его открытом как дорожная карта сознании мелькали образы сравнения или идентификации цели. Ближе всего жертва подходила под двуногого, коварного и опасного, как правило, хорошо вооруженного противника, к которому не имело смысла подкрадываться, а нужно было действовать быстро и неожиданно. В награду можно было получить хороший кусок мяса, столь необходимый ему и его беременной подруге, которая, насытившись, сможет уснуть до весны.

Хоаххин поудобнее уселся на гребне и передал вожаку встречный образ. Образ смерти его братьев, напавших на караван. Их изуродованные тела, вскрытую яремную вену, фонтан горячей крови, бьющий из разорванного горла валяющегося в луже собственной крови огромного зверя. Уверенный бег идущих в атаку внезапно прервался, как вкопанный остановился младший самец, когти зверя двумя десятками длинных и острых клинков прочертили в твердом насте глубокие ровные борозды, поднимая облако снега. Ничего похожего в его жизни никогда не случалось. У вожака в голове поднялся целый вихрь ассоциаций. Для него все изменилось, теперь это была не охота, теперь это был вызов, личный вызов на бой не за мясо, а за лидерство на его территории, за жизнь его семьи и его собственную. На такой вызов он, как и миллионы его предков, мог ответить только смертью – смертью этот вызов бросившего или своей собственной. Противник вора не отступал и не нападал. Невозмутимо оставаясь на месте, он как бы говорил: я здесь хозяин, ты здесь никто. Мотнув головой младшему, приказывая не ввязываться в драку, вожак, теперь уже не торопясь, вновь двинулся в сторону агрессора. Он начал подъем на каменный гребень с северной, самой пологой его стороны. Осторожно обходя навалы булыжника, он не отрывал взгляда от той точки, где его ждал Хоаххин. Образы, мелькающие в сознании, подтверждали догадку послушника о том, что вор не станет мудрить и прибегнет к самой привычной тактике – последним внезапным броском прыгнет на него сверху, чтобы подмять, раздавить собственным весом, раздирая прижатое к камням тело жертвы ударами тяжелых когтистых лап.

Хоаххин намеренно выбрал на вершине хребта место, сплошь усеянное острыми, торчащими вверх и частично скрытыми снегом каменными обломками, удар о которые всем весом животного не сулил его шкуре ничего хорошего. Доведенный до бешенства ледяной вор не должен уж очень придирчиво относиться к собственной безопасности, соблазн одним прыжком решить возникшую проблему должен был сыграть на руку охотнику. Особенно важно, как будет действовать хищник после прыжка, поскольку и на этот период боя мальчик имел некоторые планы.

Так и случилось, прыжок мог оказаться совершенно неожиданным, даже Хоаххин предполагал, что вор сократит дистанцию для прыжка до минимума, но так уж вышло. Вор по нисходящей дуге падал прямо на тело своего врага – или думал, что падает на него. Враг же за сотую долю секунды вывел себя из-под удара, скользнув навстречу зверю и оказавшись не только вне зоны контакта с его конечностями, но и вне зоны устойчивой видимости совершаемых маневров. И все же даже это молниеносное движение бойца было замечено, клыкастая пасть, щелкнув в полете зубами, едва не зацепила его плечо. После этого последовал тяжелый удар выставленных вперед лап о камни, которые словно бритвой пронзили толстую кожу подушечек, из которых брызнула кровь, и три или четыре сломанные сабли собственных когтей вонзились в белый пушистый мех. Обычно такие пустяки совсем не повод упустить победу. Сгруппироваться после падения, мгновенно развернуться и встать в стойку к противнику, а то и отбить два-три удара одновременно на плоском и мягком насте не составляет труда. Однако острые каменные осколки – это не снег. И самец, буквально на мгновение, все-таки оступился на верхушке гребня. Что привело к вполне ожидаемому его противником результату. Короткий и не очень-то и сильный толчок, и… Вор стремглав покатился вниз по крутому склону, сшибая по дороге нагромождения булыжников и раздирая шкуру об острые скальные выступы. Серая тень коршуном неслась рядом, избегая широких замахов длинных лап, которые даже в столь незавидном положении норовили зацепить его за ноги. Последний кувырок уложил тело вора набок, из другого бока, обращенного к небу, торчал обломок окровавленного ребра. Сколько времени было у Хоаххина, он не знал, но уж точно не много. Однако он и не собирался дожидаться, когда эта глыба мускулов, зубов и когтей очухается и вновь кинется на него. Короткий и быстрый скользящий удар ребром ладони по шее зверя. Чешуйки, ставшие дыбом в ряд, образовали острое волнообразное лезвие. Вспоротая кожа и вырванная уверенным движением артерия. Бой был завершен. Второй самец галопом уводил в сторону самок. Лично ему вызова никто не бросал. У него теперь была другая забота – найти новый ареал и прокормить на нем доставшихся в наследство от старшего брата вдов и их первенца.

Новоиспеченный Дитя гнева выпрямился и посмотрел вдаль. Он забрал из этих ледяных пустынь одну жизнь, а вернет в них – две. На отвоеванных просторах начнет новую жизнь другая семья, освобожденная из зоопарка. Данное когда-то Хоаххином обещание было выполнено.

Дисколет вынырнул из низкой облачности так же стремительно, как и в первый раз, но садиться не стал. Наноуглеродный трос с узлами-засечками упал на снег у ног Хоаххина. Ухватившись за него и шустро карабкаясь вверх, Хоаххин припомнил, что именно так было принято у Детей гнева подбирать своих десантников, выходящих из боя. Пилот, не мешкая ни секунды, уже разгонял корабль, быстро набиравший высоту, возбужденно бормоча:

– Девять целых девять десятых… Такую оценку комиссия выдавала парням всего-то раз пятнадцать на все пару миллионов боев, о которых я слышал. Да и то ребят, как правило, выносили в медкапсулу на руках. И чтобы кто сражался с ледяным вором, тоже не припомню.

Пилот замолчал, потом развернулся и торжественно пожал руку усевшемся в соседнее кресло Хоаххину, после чего до конца маршрута не произнес больше ни слова.

* * *

Федор Петрович Бескровный решил вернуться на свою родную планету Березовка и продолжить дело своего отца по разведению племенной скотины. Не то чтобы ему откровенно дали под зад коленом. Но спокойно и вкрадчиво объяснили, что в связи с окончанием контракта Служба планетарного патруля не нуждается более в его услугах. Одно радовало: его заместитель и главный аналитик базы СПП Сигизмунд Наздротович Лис также получил предписание поменять место службы и был направлен на Нетленную, одну из планет бывшего фронтира, может, и не имеющую такой громкой истории, как Светлая, но также не имеющую кислородной атмосферы и по всем показателям подходящую под определение «жопа Мира».