– Наверное, лучше сказать иначе, – решила уточнить прекрасная лавочница, оглянувшись на Элизу. – Если я сумею удовлетворить ваши требования, это принесет пользу моему делу и вы, возможно, рекомендуете мою лавку другим, а я весьма в этом нуждаюсь.

– Разве я мог бы вам возражать, мисс…

– Миссис Пеннингтон.

Даже глядя на нее вблизи, Джаспер не сказал бы, что блондинка хоть сколько-то старше Элизы.

– Позвольте мне осмотреться здесь, – предложил Джаспер, – а пока займитесь мисс Мартин.

– Она выбирает сразу с полдюжины своих любимых ароматических масел. – Миссис Пеннингтон оглянулась через плечо на Элизу. – Вы могли бы сделать то же самое.

– Что ж, начну с тех, которые смотрит она.

Миссис Пеннингтон указала ему в глубину помещения, и Джаспер последовал за ней. Освобождая место на одном из столов, лавочница продолжала время от времени тайком посматривать на Элизу. Неужели боялась, как бы покупательница чего-нибудь не стащила?

Джаспер хранил молчание, не желая мешать хозяйке как можно скорее справиться с делом. Закончив, она дала ему несколько советов насчет выбора ароматов, и Джаспер заверил ее, что все понял.

Когда блондинка отошла, Джаспер принялся перебирать флаконы, осторожно проверяя, станет ли она наблюдать за ним так же пристально, как за мисс Мартин. Но миссис Пеннингтон словно забыла о нем. Зато на него то и дело поглядывала Элиза.

Джасперу никогда прежде и в голову не приходило, что простые взгляды могут его так возбудить. Так, может, это потому, что никогда раньше на него не смотрела с любовью женщина, истинно ему подходящая?

* * *

Вернувшись домой, Элиза уже в холле стянула перчатки и просмотрела почту, лежавшую на серебряном подносе на угловом столике. Несколько писем Мелвиллу – похоже, личного характера – она отложила в сторону, а остальные забрала, намереваясь прочесть позже, у себя в комнате. Прямо сейчас ей более всего хотелось выпить чашку чая и перекусить.

Она уже прошла полпути вверх по лестнице, когда снизу ее окликнул Мелвилл.

– Да, милорд? – Обернувшись, Элиза улыбнулась.

– Не уделишь ли ты мне немного времени? – спросил граф, хмуро глядя на свой криво застегнутый жилет и пытаясь привести его в порядок.

– Конечно. – Элиза снова пошла вниз и окликнула дворецкого: – Вы не попросите миссис Поттс подать чай в лабораторию его светлости?

Дворецкий, рослый подтянутый мужчина, тут же исчез.

Обходя вслед за Мелвиллом основание лестницы, Элиза прихватила дядину почту. Они миновали дверь в кабинет Элизы и повернули направо по коридору с паркетным полом – там находилась комната, в которой его светлость проводил большую часть времени. Все занавески в этой комнате были плотно задернуты, и Элиза недовольно прищелкнула языком. Вокруг горело множество свечей, которые хоть и давали достаточно света, зато изрядно коптили.

– Снаружи такой замечательный день! – укорила дядю Элиза.

Положив конверты на длинный узкий лабораторный стол, она прошлась вдоль окон, аккуратно раздвигая тяжелые шторы и легкие кружевные гардины, а потом закрепляя все это подхватами у стены.

– Слишком светло! – проворчал граф, моргая как сова.

– Вам необходимо солнце. Мы ведь не грибы, чтобы жить в тенистых углах.

– Грибы! – Дядя щелкнул пальцами. – Блестяще, Элиза!

Быстро обогнув стол, Мелвилл сел и начал писать.

Вдоль стен просторной захламленной комнаты выстроилась вереница деревянных табуретов, по большей части занятых разнообразными колбами и бутылками. Элиза выбрала себе один свободный, придвинула и села. Ожидая, пока дядя о ней вспомнит, задула ближайшие свечи, в которых больше не было нужды. Множество сосудов, наполненных разноцветными жидкостями, под лучами солнца бросали на пол яркие блики. В такой момент нетрудно было понять, почему Мелвилл находит столько очарования в своих исследованиях.

В лабораторию торопливо вошла миссис Поттс с подносом в руках, и это словно пробудило его светлость, напомнив, что он здесь не один.

– О боже, Элиза! – воскликнул он, почесывая затылок. – Извини.

– Ничего страшного, дядя, – мягко рассмеялась девушка.

Тихие минуты, проведенные рядом с Мелвиллом, доставляли ей истинное удовольствие. Он не просто был ее единственным родственником, но еще и не нарушал сладостную тишину трескотней пустых фраз. С ним Элизе не приходилось обдумывать каждое слово, приспосабливаться к понятиям собеседника и стараться не обременять его обилием умных мыслей.

Поднявшись, Элиза подошла к столу и принялась хлопотать над чайным подносом.

– Ко мне сегодня заезжал Монтегю, – сообщил Мелвилл.

– Вот как? – Брови Элизы взлетели. – Довольно тревожное начало!

– Ты ведь догадываешься, чего он хотел. Просил у меня официального позволения добиваться твоей руки.

– Он как-то дал вам понять, что я к нему расположена?

– Напротив, он очень ясно выразился: ты считаешь его самым удобным из своих поклонников, но вовсе не намерена выходить замуж.

– И тем не менее он обратился к вам! – Элиза улыбнулась.

– Его тревожит вчерашнее происшествие в Сомерсет-Хаусе. Ходят слухи, что все это не было случайностью. – Его светлость взял предложенную Элизой чашку с чаем. – А почему ты мне ничего не рассказала?

– Не хотела отвлекать вас по пустякам. Никто ведь не пострадал.

– Ты наняла частного сыщика именно из-за того, что нуждаешься в охране. – Мелвилл посмотрел на нее, явно что-то прикидывая. – И при этом не придаешь значения столь вопиющему событию?

– Оно не может быть связано с прочими именно потому, что угроза была уж слишком вопиющей. Я действительно могла погибнуть, но кому это принесло бы пользу? Да и место такое, что там слишком сложно все точно рассчитать и подстроить. Никакого сходства с остальными происшествиями.

– Ну, как бы то ни было, я ответил Монтегю, что не намерен ему препятствовать.

Судя по тону, Мелвилл тщательно обдумал свое решение. Элиза слишком хорошо знала своего родственника.

– Я так и думала.

– Твой дядя не вечен. И я умер бы спокойно, если бы знал, что хоть кто-то готов позаботиться о тебе, не получая за это жалованья.

– Я и сама могу о себе позаботиться.

Серебряными щипцами Элиза положила на тарелку его светлости свежую лепешку и несколько ломтей копченого окорока.

– Ну да, наняв себе охрану.

– Если подумать, из Монтегю выйдет как раз такой муж, чьи заботы будут куплены за деньги, – заметила Элиза. – Только они будут называться не жалованьем, а приданым.

– И оно привяжет его к тебе на всю оставшуюся жизнь. У вас появятся дети. Не говоря уже о том, что ты получишь титул и множество семейных обязанностей, поэтому тебе никогда не придется скучать в одиночестве.