Ареал боевых действий расширялся, активность оппозиции возрастала. Душманы накапливали опыт минной войны на дорогах, опыт налётов, ракетных обстрелов военных городков, борьбы с авиацией. В период затиший в боях с ограниченным советским контингентом частенько атаковали друг друга, но, вспомнив общего врага — «шурави», снова воевали с нашими войсками — устраивали нападения, засады, стремились перехватить инициативу.

Базы для своих вооружённых отрядов противник располагал в Пакистане и оттуда, накопив силы и вооружившись, атаковал части ограниченного контингента, правительственные войска. И всё это под лозунгом борьбы с неверными.

Бои шли повсеместно: полыхали восточные провинции Афганистана, горели Кандагар, Гильменд, душманы бились за овладение провинциальными центрами. Несли потери. Но с укомплектованием отрядов проблем не возникало.

Отряды моджахедов пополнялись населением сельских районов и беженцами, ушедшими в Пакистан. В 1980 году их насчитывалось около миллиона человек, в 1982 году — более 2 миллионов, в 1983 году — свыше 3 миллионов. В душманских отрядах появилась должность казначея, учитывающего убитых советских солдат и офицеров, уничтоженную боевую технику. Конкретный урон врагу стал выражаться определённой суммой. И арифметика была проста: чем больше нанесёшь «шурави» ущерба — тем больше получишь. Материальное стимулирование разжигало азарт, каждый хотел отличиться… А на местах брали власть исламские комитеты, их влияние на массы было безграничным. «Нападайте на шурави, где можно, убивайте неверных», — призывали в мечетях муллы. Война набирала обороты…

Боевые операции советских войск против сил вооружённого сопротивления изначально имели временный успех. Местным органам власти не удалось закрепиться в уездах и провинциях, что возвращало ситуацию в исходное положение — как будто и не было революции. Напрасные потери в живой силе, технике, недостигнутые цели раздражали командование армии, советнический аппарат. Решение афганского вопроса выходило из-под контроля: война истощала экономику Союза, советская власть в среднеазиатских республиках трещала по швам… Ситуация в Афганистане для ограниченного контингента советских войск изменилась в худшую сторону по всем направлениям.

Тяжело работалось командованию 40-й армии в сложившихся условиях. К охране и обороне стратегических объектов, магистральных дорог, размещению гарнизонов, материально-техническому обеспечению войск добавились боевые операции против вооружённой оппозиции. Оказывали давление руководитель оперативной группы Министерства обороны СССР маршал Советского Союза Соколов и генерал-полковник Максимов, командующий Туркестанским военным округом, в состав которого входила армия.

Вместе с тем военачальниками обсуждался вариант возвращения в Советский Союз избыточной части ограниченного контингента. В частности, 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, выполнившей задачу по захвату и удержанию объектов в Кабуле, Баграме, Кандагаре. Контролируемые десантниками государственные объекты планировалось передать частям, осуществлявшим охранные функции, а воздушно-десантное соединение вернуть на место постоянной дислокации в Витебск, и личный состав дивизии искренне надеялся на близкую встречу с родными.

Сроки отправки на Родину 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии устанавливались несколько раз. Называлась дата 5 января 1980 года. Об участии в боевых действиях речи не шло вообще. Мы, разведчики, каждую ночь продолжали вести разведку в зоне ответственности дивизии, но мыслями уже находились дома. Возвращение в Союз было главной темой разговоров в армейских коллективах, война ещё не дала о себе знать. На служебных совещаниях поднимался только один вопрос — сохранение бдительности.

Об обстановке в Афганистане мы получали весьма скудные, общие сведения — отрывочные данные на уровне разговоров в штабе дивизии, армии, но старшие офицеры и сами не владели информацией. Все жили ощущением скорого возвращения к семьям.

Однако судьба распорядилась по-иному. В начале февраля 1980 года вся правда вдруг вышла наружу, и тайное сделалось явным… Было объявлено о собрании партийного актива 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии… Мне выпала честь присутствовать в качестве избранного делегата на этом мероприятии. В нём принимали участие первые лица советского руководства, вершившие афганские события: член ЦК КПСС, первый заместитель министра обороны СССР маршал Советского Союза Соколов, заместитель начальника Главного политического управления Советской армии и военно-морского флота генерал-полковник Средин, член военного совета Туркестанского военного округа генерал-лейтенант Родин.

Как выяснилось позднее, высшая партийная верхушка СССР приняла окончательное решение по Афганистану: возложить ведение боевых действий против сил афганского сопротивления на 40-ю армию. На собрании партийного актива соединения предполагалось довести это решение до личного состава ограниченного контингента. Мы же, делегаты актива, с воодушевлением шли на партийный форум, ожидая, что высокое начальство отблагодарит нас, десантников, за успешное выполнение задач и скажет: «Домой, ребята!»

Отлично помню ощущение приподнятости у всех делегатов, духовный подъём зала, трепетно слушавшего выступавших. Мы с нетерпением ждали выхода на трибуну маршала Советского Союза С. Л. Соколова, сидевшего в президиуме собрания в зелёной форме советника.

В моём архиве сохранилась записная книжка с конспектами выступлений. Для воссоздания атмосферы партийного актива дивизии позволю себе процитировать прозвучавшие на нём доклады.

Первым выступил командир 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии генерал-майор И. Ф. Рябченко. Комдив отметил успехи советского народа в выполнении планов 10-й пятилетки, рассказал о международной напряжённости в отношениях ряда государств, об агрессивных действиях США и Китая и создании ими военного блока против нашей страны. Генерал Рябченко коснулся мифа о советской военной угрозе, рассказал о выполнении социалистических обязательств воинами-десантниками соединения, после чего осветил вопрос оказания Советским Союзом помощи братскому афганскому народу, сославшись на договор о сотрудничестве и взаимной помощи, подписанный между СССР и ДРА в 1978 году. Иван Фёдорович детально остановился на задачах дивизии, дал высокую оценку действиям её личного состава, подчеркнул слаженную работу штаба соединения, командиров частей. С лучшей стороны генерал охарактеризовал деятельность тыловых и технических служб, а также организованную политотделом дивизии под руководством гвардии полковника Тимошенко партийно-политическую работу в частях соединения. Партийной организации 80-й отдельной разведывательной роты командир дивизии поставил в заслугу серьёзность и качество выполненных боевых задач.

Не оставил без внимания Рябченко и нарушения в частях дивизии (случаи «самострела», употребления отравляющих жидкостей, мародёрства, обмена товарами с афганцами), подверг критике некоторых командиров, которые в работе с личным составом применяют один метод воздействия — наказание, забывая, что есть и другие формы воспитания нерадивых подчинённых, как то: личная беседа, комсомольские и общие собрания подразделений, частей. В заключение доклада генерал-майор И. Ф. Рябченко заверил Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, министра обороны СССР в том, что воины-десантники 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии воинский долг выполнят достойно.