Успокоив нервничавших лошадей, они спешились. Всадницы тоже натянули поводья и замерли, не доезжая метров десяти, негромко переговариваясь и разглядывая странную компанию. Две девушки были смуглыми и темноволосыми, одна – зеленоглазой и рыжекудрой; все трое – с луками в руках. Последняя амазонка, выглядевшая постарше, не прикасалась к оружию. Очевидно, предводительница, решил Джамаль; на ее щите скалил зубы отчеканенный из серебра Белый Родич, а лицо пересекал шрам.

Скиф медленно расстегнул пояс и бросил на землю вместе с мечами. Катана в лакированном футляре казалась вытянувшейся в траве черной змеей, гранаты на рукояти длинного клинка поблескивали каплями крови. Джамаль тоже расстался с оружием, потом кивнул Сайри; тот, со страхом поглядывая на амазонок, снял перевязь с топориком и шинкасским ножом.

– Во имя Безмолвных! – произнес Скиф, делая шаг вперед. – Мы пришли с миром!

– Пусть слова твои не станут прахом, – ответила старшая из амазонок; голос у нее был сильным и звучным, глаза – серыми и глядели грозно. Она походила на дикую кошку, готовую выпустить когти в любой момент. – Ну, чужаки, кто вы и откуда?

– Мы двое, – Скиф кивнул на Джамаля, – из западных стран, что лежат за Узким морем. А этот юноша – синдорец с Петляющей реки, попавший в плен к степнякам. Они и нас изловили, когда мы скитались на берегу после крушения своего таргада. Изловили, да удержать не смогли, – он усмехнулся, отбросив со лба прядь светлых волос.

– Значит, вас выбросило на Проклятый Берег? После гибели таргада? Распадись и соединись! – Амазонка в удивлении изогнула густую бровь. – Что-то много кораблей разбиваются у побережья в последние дни! Слышала я, что во время трех лун… – Тут она подозрительно уставилась на странников и велела: – Ну-ка назовите ваши имена!

Решив, что пора брать переговоры в свои руки, Джамаль выступил вперед.

– Джаммала, сын Гер'гия, князь, – произнес он, гордо выпрямившись, потом коснулся плеча компаньона. – Скиф, мой родич, сын брата моего. Еще с нами спаслись моряки с джараймского таргада – трое матросов и их хозяин, Зуу'Арборн. Ты слышала о них?

– Слышала! Двадцать дней, как Сийя ап'Хенан привезла их в город, и восемь дней минуло с той поры, как недомерки из Джарайма ушли на юг, в Мауль! А еще слышала я от Сийи странную историю о двух мужчинах с таргада, что бились вместе с ней против степных хиссапов. Днем бились, а ночью пропали! Исчезли, как дуновение небесного Вихря!

– Это мы и есть, – с достоинством произнес Джамаль. – А что до внезапной нашей пропажи…

Он собирался изложить самую хитроумную из заготовленных версий, но Скиф перебил его.

– Сийя! – вдруг выкрикнул он. – Сийя! Сийя сейчас в городе? Или тут, в степи?

– В городе, – кивнула амазонка со шрамом, сурово уставившись на Скифа. – Ну и что? Какое дело тебе до Сийи, незнакомец?

– Она – моя женщина!

Две девушки с луками фыркнули, а третья засмеялась в голос. На хмуром лице предводительницы тоже промелькнула улыбка.

– Ты не так сказал, пришедший из-за моря, – произнесла она. – Не Сийя твоя женщина, а ты – ее мужчина! Клянусь хвостом пирга, это будет верней!

– Пусть так! – буркнул Скиф. – Я хочу ее видеть!

– А ты чего хочешь, чужак в одежде степных хиссапов? И чего хочет он? – властный взор амазонки скользнул по лицу звездного странника и остановился на Сайри.

– Я хотел бы попасть в город, отважная. Вах, очень хотел бы! Много слышал о нем. Много слышал о владычице вашей и мудрых женщинах из Башни Видящих Суть. Говорят, им подвластны заклятья, охраняющие от демонов? – Джамаль с широкой улыбкой бросил взгляд на старшую всадницу, но ответа не последовало; выглядела она по-прежнему недоверчивой и хмурой. Тогда он хлопнул по плечу стоявшего рядом синдорца и сказал: – У этого юноши тоже есть желания. Он хочет стать воином – таким воином, чтоб шинкасы дрожали, завидев блеск его клинка. Верно, Сайри?

Юный синдорец повалился на колени в траву, протянул руки к сурово взиравшей на него амазонке.

– О, дочь Паир-Са! Господин мой князь правду сказал: хочу я знать и уметь все, что вам ведомо! Хочу скакать на коне, как вы, хочу рубить мечом, колоть копьем, стрелять из лука! Хочу…

– Хватит! – амазонка повела рукой, и Сайри смолк. – Слишком много желаний для мужчины! Дерзких желаний, клянусь Безмолвными! Ну, увидим… увидим, сможешь ли ты, синдорец, удержать меч и копье… Удержишь, тогда и поговорим! А сейчас – встань!

– Я дрался с шинкасами! – гордо заявил Сайри, поднимаясь с колен. – Вот раны от их ножей, моя владычица! – он провел ладонью по исцарапанному боку.

– Лучше бы ты показал мне их головы, синдорец, а не свои раны, – мрачно промолвила амазонка, потом махнула рукой. – Подберите свое оружие, чужаки! Я отвезу вас в город. Мудрая Гайра ар'Такаб из Башни Видящих Суть и Дона ок'Манур, владычица наша, желают посмотреть на вас. Очень желают – после рассказов Сийи и ее девушек! Им еще не попадались мужчины, исчезающие ночью трех лун из женских объятий… Может, вы тени, а не люди? Людей бы Тамма и Сийя сумели удержать… Клянусь Безмолвными, хватка у них крепкая!

Скиф побагровел, молодые воительницы фыркнули, а Джамаль расхохотался. На миг он почувствовал себя двадцатипятилетним; думы о его Миссии и ответственном предназначении улетучились куда-то, испарились, изгнанные пленительным миражом: Тамма, распустив золотые волосы, улыбается ему, что-то шепчет, манит к себе… Встряхнув головой, он прогнал грешные мысли и шагнул к лошади.

Они продолжили путь на юго-восток, окруженные огромными белыми зверями. Четыре амазонки ехали впереди; одна из смуглянок напевала:

У меня нет сердца – Лед горных вершин в груди, У меня нет глаз – Проблеск молнии мои глаза, У меня нет жизни – Память потомков моя жизнь, У меня нет смерти – Вихрь Небесный унес мою смерть О, Безмолвные, одарите меня мужеством!

«Боевая песня-заклинание», – припомнил Джамаль, вслушиваясь в чистый и звонкий голос девушки. Он охотно подъехал бы и потолковал с ней и ее подругами, но воительницы все еще держались настороженно; хоть и не глядели на гостей, доверяя охрану зверям, но стрел с тетивы не снимали.

Прошла пара часов, и Джамалю показалось, что степь начинает изменяться. Холмы и курганы исчезли совсем, зато здесь и там засинели маленькие озерца с прозрачной, прогретой солнцем водой; их соединяли ручьи, такие мелкие, что кони проскакивали их, едва омочив копыта. Берега этих медленных и довольно широких потоков были галечными и песчаными, и цветная галька лежала на дне, посверкивая темно-багровым и зеленым отблеском гранатов – вероятно, камень этот встречался здесь в изобилии. Травы вроде бы стали ниже, но сочней, и все чаще попадались огромные участки, покрытые напоминавшим земной клевер растением; его аромат был похож на медвяный запах падда, но дурных снов не навевал. Ни ксихов, ни кафалов не было видно; на равнине паслись стада покрытых лохматой шерстью быков и крупных антилоп, коих Джамаль насчитал пять или шесть разновидностей. Были они не меньше северного оленя и отличались формой рогов, цветом шкур и очертаниями тела.