свел расчет, распинался перед тобой в комплиментах… Или о чем ты сгрустнула, Злата? Представила очередную воркующую мягким голоском нимфу на другом конце провода, терпеливо ждущую его в гламурном ресторане, пока он закончит со спектаклем в прямом и переносном смыслах слова? Задавала себе все эти вопросы и толком не находила ни одного ответа. Угнетало и то, что в этой своей новой жизни, вернее, скорее ее имитации, я катастрофически мало уделяла время Сене… Чувство щемящей пустоту вперемешку с сожалением и даже угрызениями совести сейчас разъедало душу похуже кислоты… Всё, надо спать! Выпью этот гребаный чай для нервоуспокоения и в постель! Вот бы завтра проснуться бодрой и наполненной силами для игры с сыном. Мда, звучало нелепо в столь поздний час и в таком разбитом состоянии. Но отговорок в таком вопросе быть не могло.

Уже направлялась в спальню, держа в руках поднос с красивым костяным фарфором, когда услышала, как в двери поворачивается ключ. Замерла…

На пороге показался Дементьев. Зашел внутрь, кинул ключи на тумбу. По характерному запаху и грубости движений сразу стало понятно- он был прилично пьян…

— Что не спишь? — спросил Дмитрий, скидывая на ходу пиджак и небрежно развязывая петлю галстука, чтобы отправить его вслед за пиджаком.

— Чай себе наливала, — тихо произнесла я, головой показывая на поднос в руках и наблюдая за движениями мужчины. Вижу, как прямо с порога подходит к бару и наливает себе очередную порцию виски, звеня кубиками льда, — но уже иду, если ты не против.

Вальяжно плюхается в кресло, прожигая меня глазами. Хрустальный рокс скользит по идеальной поверхности лакированной древесины, оставляя на ней капли. От этого на ней точно останутся некрасивые белесые пятна. Хочется подойти и вытереть их, но я останавливаю себя. Сейчас подходить к нему ближе, чем на пять метров, страшно…

— Подожди, присядь. Хоть поговорим немного… — осекает хрипло, особо не глядя на меня.

— А тебе не много? — спрашиваю, играя словами и кивая в сторону алкоголя, но все же выполняю его команду, присаживаясь на кресло поодаль и ставя поднос рядом. Почему-то я внутренне сейчас боюсь опасаюсь его реакции, если не послушаюсь, — уверен, что в таком состоянии есть смысл беседы водить?

Поднимает на меня глаза, улыбается как- то хитро. Его дыхание тяжелое. На самом деле, я лукавлю. Держится он отменно, хоть уже и правда прилично пьян. Я и не сомневалась- такие, как он, могут выпить цистерну и стоять на своих двух. Он крупный мужик. Косая сажень в плечах, под два метра ростом. Такого повалит разве что слон…

Изучаем друг друга, каждый думая о своем. Между нами повисает какая-то тяжелая, зудящая недосказанность с двусмысленным подтекстом. Проходится по моей фигуре совсем не простым мужским взглядом. Я ежусь, понимая, что опрометчиво надела на тонкую комбинацию такой же тонкий, почти прозрачный пеньюар. Два слоя шелка прикрывают мою наготу, в целом ничего непотребного, но все равно, такие вещи довольно интимны и подчеркивают формы. К гостям и посторонним я б в таком не вышла. Я уже привыкла, что вечерами мы с Сеней здесь совершенно одни. Ошибка, Злата… Это не твой дом- и расслабляться здесь нельзя никогда…

— Хорошее платье сегодня было… Гуччи?

— Россия, — отвечаю я невозмутимо.

— Опять ослушалась? — приподнимает бровь, салютуя мне бокалом. Его губы кривятся в двусмысленной улыбке.

Пожимая плечами.

— Ты хотел, чтобы я выглядела хорошо. Хорошо- это ведь не синоним кричащим брендам? А мне нальешь?

Хмыкает.

— Извини, джентльмен из меня никудышный. Сам должен был предложить…

Поставив передо мной хрустальный стакан, он снова впивается в меня глазами. Его фигура зловеще и подавляюще нависает надо мной, сидящей. Конечно, он очень большой. По спине бегут мурашки.

— Расскажи мне о себе, Злата. — делает глоток играющей янтарными переливами в роксе жидкости, возвращаясь на свое место и позволяя мне тем самым выдохнуть.

Пожимаю плечами. Что рассказывать?

— Ты и так все знаешь.

— Неправда. Я знаю сухие факты. А ты расскажи о себе, делает акцент на последних словах.

Втягиваю воздух в легкие, думая о том, что говорить. О себе…

— Родилась в Воронеже, рано потеряла родителей, воспитывалась бабушкой, поступила в московский языковой, вышла замуж, а дальше ты сам знаешь…

Дементьев молчал, продолжая внимательно меня изучать. Думал, анализировал. В этой голове всегда происходит какой- то мыслительный процесс. Казалось, он никогда не отдыхает, даже сейчас, когда алкоголь крутит вихри в его морозных глазах.

— Ты не слышишь меня, Злата. О себе расскажи. Не о городе, где родилась, не об институте, не о замужестве твоем чертовом. О себе… Кто ты, Злата Павловна? Чего хочешь? К чему стремишься?

Я его не понимала, и от этого становилось все более неуютно.

— Каких моих откровений ты хочешь, Дмитрий? Я совершенно обычная. Нет во мне никакой загадки, томности и изюминки. Среднестатистическая женщина, которая хотела тихого семейного счастья, спокойствия, здоровья и благополучия своему сыну. Звезд с неба не хватала. Прости, не все рождаются суперменами, способными застроить пол-России и руководить одновременно десятью разными бизнесами… Ты же сам сказал- «терпеливая мученица» или как ты тогда меня назвал…

Отпил очередной глоток, не отрываясь от меня. Загадочный и задумчивый. Сфинкс. Да, точно, он как сфинкс. В очередной раз ловлю себя на этой мысли. Не понять его, не постигнуть. Загадка. Энигма.

— Что это был за бенефис с Прокофьевым? Ты готовилась?

Я усмехнулась.

— Люблю классическую музыку и литературу. Впервые в жизни оба навыка, как видишь, пригодились. Раньше думала, что они- всего лишь придатки к моей неприкаянности и непрактичности…

Останавливаюсь. Снова играем в зрительную дуэль. Снова молчим. Он прерывает тишину первым.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Злата? Дело в том, что образ «терпеливой мученицы» не твой по природе. Да и вообще- эта твоя нелепая жизнь с Самойловым- не твоя роль. Если хочешь, это как сегодняшняя история с платьем. Ты ведь могла купить что-то, потому что я приказал. Могла купить, потому что дорого и брендово. Но ведь ты не пошла этим путем- ведь ты купила то, что захотела сама, что посчитала подходящим, пусть изначально я давал тебе совершенно другие установки… Так может так и с жизнью своей поступить надо было? Не идти на поводу того, что «должно», что другие говорят, а делать так, как хочешь? Не задумывалась об этом никогда?

Я пожала плечами. Этот разговор выводил меня из зоны комфорта. Напрягал.

— Я не люблю сослагательного наклонения. Если бы да кабы… А родись я на Сициллии, могла бы стать Моникой Белуччи… Факт того, что я