есть специальное отделение, которое специализируется на таких больных, как моя мама.

Сидя на лавочке возле больницы, я смотрела на высокое здание, где каждый день кто-то борется за свою жизнь.

— Оль, я могу помочь с деньгами для операции и реабилитации твоей мамы в той больнице, — тихо сказала сидящая рядом со мной Алина.

Да, она знала моё положение. У меня совершенно не было тех немыслимо огромных сумм, которые требовались на лечение. Я могла обратиться к отцу. Уверена, что если бы я его попросила — он бы помог. Только вот у меня язык не повернётся это сделать.

Как мне просить его спасти ту, кто разрушила его жизнь?

Уход жены для него стал слишком большим ударом. Он не ожидал предательства от близкого ему человека. Думаю, что он так до сих пор от этого и не оправился до конца.

Ему невероятно сложно доверять людям. Поэтому он в последние годы мало кого подпускал близко к себе.

— Алин, это такие деньги… — поражённо прошептала я.

— Ерунда! Моя семья от их потери не обеднеет, — пожала она плечами, обнимая меня. — Так что можешь не волноваться об этом.

— Спасибо тебе. Даже не представляю, чтобы делала без тебя…

— На то ведь мы и подруги. Правда?

Да, мне очень повезло однажды обрести такого близкого и родного человека. Как же хорошо знать, что есть тот, кто точно не бросит тебя в беде…

— Оль, ты только не обижайся, но я хочу у тебя кое-что спросить…

— Конечно! Спрашивай, — с готовностью кивнула я.

— Оль, ты действительно хочешь ей помочь? После всего, что она сделала… Думаешь, она заслуживает спасения?

Моя мать наделала много ошибок в жизни, но как я могла дать ей умереть? Зная, что могу спасти её, просто наблюдать за тем, как она угасает? И как мне потом с этим жить?

Не знаю, смогу ли я её когда-то простить, но точно знаю, что должна сделать всё, чтобы она жила.

Хотя бы ради Миши.

— Я не могу позволить ей умереть.

И на этом наш разговор закончился.

Понадобилось несколько дней, чтобы оформить все необходимые документы, по которым мой брат мог уехать со мной в Россию. Также были подписаны документы с клиникой, куда вскоре маму отправили на лечение.

Вернувшись на родину, я смогла, наконец, вздохнуть полной грудью. Первое, что я решила — это поехать в свой родной дом. Место, где прошло моё детство рядом с любимой бабушкой.

Мне безумно хотелось показать эту небольшую квартирку Мише.

Я говорила с ним, показывала фотографии, рассказывала о нашей бабушке, которая, к сожалению, так и не дожила до того времени, когда её внук приехал в Россию.

Уверена, она была бы безумна рада познакомиться с Мишкой…

Мой брат практически не говорил. Лишь иногда бросал короткие фразы. Поначалу меня это напрягало, а потом я даже как-то привыкла.

Продуктов практически не было, поэтому я решила сходить в магазин. Мишка идти не захотел, а я и не настаивала. До магазина тут недалеко. Может и один пока побыть.

Выйдя из подъезда, я направилась в нужную сторону, как неожиданно увидела знакомую машину, из которой выскочил Владимир Сергеевич. Преодолев разделяющее нас расстояние, он просто обнял меня.

Удивлённо выдохнула, поражаясь такой «близкой» встрече. Нет, мы всё это время, что я была за границей, созванивались с ним, и даже вроде как немного сблизились, но такой порыв оказался для меня неожиданным.

А потом я случайно уловила до боли знакомый профиль. Не разрывая объятий, я присмотрелась и поняла, что неподалёку от нас стоит Артём.

Владимир Сергеевич отстранился от меня и, весело подмигнув, направился в сторону моего подъезда.

Оглянувшись, Артёма я уже не увидела.

В тот момент я поняла, что так просто мне уже не выпутаться из той игры, что затеяли отец и сын.

Они пойдут на всё, чтобы добиться своего.

Глава 35

— Миш, а как ты смотришь на то, чтобы пройтись сегодня по магазинам? — спрашиваю я своего брата, заранее зная, что не дождусь от него ни слова. Я оказалась права. Он всего лишь пожимает плечами, выражая своё безразличие к моей идее. Тяжело вздыхаю и натягиваю на лицо улыбку. — Вот и отлично! Значит, сейчас соберёмся и поедем!

Встав с кровати, направляюсь к шкафу, где располагаются его вещи. Хочу подобрать ему одежду, но Мишка меня опережает и преграждает мне путь.

— Что такое? — спрашиваю, хмурясь. Он не отвечает, лишь продолжая смотреть на меня своими большими глазами. И вот как мне понять, что он от меня хочет? Может, действительно стоит его сводить к психологу? Разве это нормально, что он говорит лишь в крайних случаях?

Мама говорила, что уже водила его к разным специалистам, но те помочь ничем не смогли. Никаких физических или умственных отклонений у него нет. Просто Миша не видит смысла в речи. Зачем говорить, если мама его и так понимала, а с другими он не общался?

Насколько я поняла, незадолго до того, как мама заболела, она всё-таки сводила его к психологу, который порекомендовал ей делать вид, что она не понимает, о чём жестами просит её сын. Это должно было его подтолкнуть к необходимости говорить.

Только вот вскоре мама заболела, и ей было уже не до этого. Испробовать эту методику она так и не смогла. Может, мне попробовать?

— Миш, я тебя не понимаю, — качаю я головой. — Что ты хочешь?

Он кивает в сторону двери. Это меня сейчас выставляют? Хмурюсь, переводя взгляд с двери на мальца, а потом, когда в поле зрения ещё и шкаф попадается, я неожиданно понимаю.

— Хочешь сам одеться? — спрашиваю, и он тут же согласно кивает. Какой самостоятельный! — Ладно, ты тогда собирайся, а я чуть позже зайду.

***

Прохожу в комнату Артёма. Мне нужно и самой переодеться и привести себя в божеский вид. Если честно, по