– Ведь и люди могли пострадать. Кстати, тот пожар случился в сентябре – как и нынешний?

Экономка кивнула:

– Аккурат в это самое число, мисс. – Тут экономка начала пятиться в дом. – Ну, извиняйте – дела не ждут. Как господам передать – кто их спрашивал?

Мейси качнула головой:

– Не утруждайтесь. Я зайду в другой раз. – Она помедлила и шагнула к экономке. – Можно вас попросить, миссис…

– Марчант. Миссис Марчант.

– Так вот, миссис Марчант, вы же наверняка помните ту бомбежку. Ну, когда «цеппелин» прилетал.

Экономка поджала губы:

– Ужас что такое это было, мисс. Потому мы, геронсдинцы, забыть стараемся. Ничего страшней во всю жизнь не видала. А теперь мне пора. Прощайте.

И дверь перед Мейси закрылась.

«Аккурат в это самое число». Фраза вертелась в голове у Мейси, пока она шла к автомобилю. Усевшись за руль, она сделала пометку в блокноте: заехать к Битти Драммонд.

* * *

– Ни серебра, ни других ценностей мы не нашли, мисс, – отчитался Билли, отвлекшись от хмелевых шишечек. – И тропы свежей в лесу тоже нету. – Он постучал себя по виску. – Глядели в четыре глаза и мозги включили – а без толку.

– Не расстраивайтесь, Билли. Пока мальчики в исправительной школе, им, по крайней мере, никто не причинит вреда. А что они невиновны, мы все равно докажем.

– Похоже, вы в этом уверены, мисс.

– Я не сказала «легко докажем».

Билли вздохнул:

– Вот невезение так невезение. Оба сейчас стажировку проходят. Вы же знаете, как нынче туго с работой. Конечно, ученикам меньше платят, чем опытным, и удивляться тут нечего, что у ребят преимущество перед взрослыми. И у женщин преимущество – им тоже меньше платят, а значит, и работать берут охотнее, чем мужчин.

– Не забывайте, Билли, что в стране хватает безработных женщин. Многие из них – солдатские вдовы, им детей кормить нужно.

– А я про что, мисс? Я же и говорю – что это за страна такая у нас? С голоду животы подводит, вдовы бедствуют, дети мрут – мест, видите ли, в больницах не хватает.

Мейси видела, что Билли разозлился не на шутку, что снова нахлынула боль от утраты маленькой Лиззи, а заодно и недовольство своей долей. Она хотела уже напомнить ему поговорку «Везде хорошо, где нас нет», но Билли ее опередил:

– А эти-то, бродяги-то? Откуда их нелегкая принесла? Понаехали и знай урожай собирают, фрукты да хмель! Нам из-за них работы не хватает!

– Наверняка, Билли, жители Кента то же самое думают о лондонцах.

Билли только хмыкнул и вернулся к своему занятию.

– Завтра поеду в Лондон. Я напала на кое-какие следы, так что успокойтесь. – Мейси собралась уходить, но вдруг положила руку на плечо своего ассистента. – Поберегите сердце. Его надорвать – как делать нечего.

* * *

Покинув хмельник, Мейси потянулась к своим старым медсестринским часам. Она всегда носила их на лацкане жакета или пальто. Не нащупав прохладного серебряного корпуса, Мейси поняла: часов при ней нет. Дыхание перехватило. Как она могла потерять прощальный подарок своей покровительницы? В шестнадцатом году, перед отъездом Мейси во Францию, леди Роуэн Комптон преподнесла ей часы. Механизм работал исправно, часы всего один раз побывали в ремонте. Мейси привыкла считать их своим талисманом, ведь они оставались при ней, даже когда Мейси была ранена во время бомбежки эвакуационного пункта. От того же самого снаряда пострадал Саймон, только осколки попали ему в мозг, а Мейси отделалась шрамами – на коже головы и на душе.

Она пошла обратно на хмельник, затем по собственным следам вернулась на ферму, обшарила каждый дюйм в местах, где покидала автомобиль. Она даже вернулась на пустырь. Часов нигде не было.

Наконец Мейси переступила порог гостиницы, и почти сразу до нее донеслись голоса из общего зала. Говорили на повышенных тонах.

– Ты что, обслуживать меня отказываешься?

Мейси сразу узнала этот голос. Он принадлежал Сандермиру.

– Я только сказал, что вы нынче достаточно употребили. Присаживайтесь, я вам чайку принесу.

– Сам пей свой чаек, а я хочу двойной виски. Или наливай по-хорошему, или я без тебя справлюсь.

– Послушайте, мистер Сандермир…

– Нет, это ты послушай, червяк! – У Сандермира явно язык заплетался. – Я здесь хозяин. Вся эта чертова деревня мне принадлежит. И я буду делать что захочу.

Последние слова сопровождались звоном разбитого стекла – Сандермир метнул в стену стакан.

– Давай неси виски! А плату с Уайта возьмешь!

Мейси слышала, как забулькал напиток. На пару секунд наступила тишина – этого времени Сандермиру хватило, чтобы осушить стакан. Он шарахнул пустым стаканом по барной стойке и пошел прочь, бросив:

– Так-то лучше. Мы должны вместе держаться. У нас тут, в Геронсдине, своя ма-а-аленькая, те-е-есная компания, верно? Пойду взгляну, как там твой сарай выгорел.

Мейси выждала несколько секунда, подошла к двери, открыла ее, с силой закрыла и крикнула:

– Добрый день! Есть кто-нибудь?

Тотчас появился Фред и поздоровался с Мейси. Руки у него тряслись, лицо было пепельно-серое. А еще Фред стискивал зубы и прятал покрасневшие глаза.

– А, мисс Доббс! Знаю, знаю, почему вы вернулись.

Фред нырнул под стойку регистрации, достал серебряные медсестринские часы.

– Слава богу! Спасибо, Фред! Эта вещь мне очень дорога. Здорово, что вы нашли мои часики.

– Они на столе в вашем номере лежали, мисс, там, где вы их и оставили. Мэри моя, как только их увидала, сразу говорит: ценная, важная это вещь, а не простые часы. – Фред встретил взгляд Мейси. – У вас с ними многое связано, да, мисс Доббс? Я видел дату на крышке.

Мейси кивнула, взяла часы и приколола к лацкану жакета.

– Да. Часы были при мне, когда я работала во Франции, медсестрой на эвакуационном пункте.

– Вам немало повидать выпало, верно?

– Больше, чем мне бы хотелось. – Мейси помедлила. – Впрочем, пережить налет «цеппелина» тоже никому не пожелаешь. Вас ведь по двадцать четыре часа в сутки обстреливали?

Хозяин гостиницы только вздохнул и головой покачал.

– Что с вами, Фред?

– Так, вспомнилось. – Еще вздох, взгляд Мейси в лицо. – Как вы после всего этого к ним относитесь? Я имею в виду, как вы относитесь к немцам?

– Мы их немало приняли на эвакуационном пункте. Помощь оказывали, когда требовалось. Бок о бок с нами работали два пленных немца-врача. Никогда не опаздывали, не отлынивали. Впрочем, как и наши врачи, взятые в плен немцами. Если ваше призвание – спасать человеческие жизни, оно всегда будет превалировать над жаждой мести. – Мейси пожала плечами, помолчала. – Вот что я вам скажу, Фред. Раненый солдат, какой бы национальности он ни был, всегда зовет в бреду свою мать, жену или невесту. Я держала за руки умирающих юношей, и среди них были британцы, американцы, немцы. И в связи с этим говорить можно только о моем отношении к самой войне – но не к тем, кто воюет.