Проходя мимо детской, Лиза остановилась. Настя сидела спиной к двери за маленьким столиком и рисовала. Светлая головка склонилась набок, а в озорных глазах наверняка застыло сосредоточенное выражение, какое бывало у ее отца. По мере взросления дочь все больше напоминала Андрея, пока только внешне. Кто знает, какой характер проявится со временем. Как любая мать, Лиза надеялась, что ребенок возьмет лучшее от обоих родителей, хотя в данном случае «лучшее» имело весьма субъективную природу. Она хотела подойти и поцеловать дочку, но удержалась: а вдруг та снова расплачется ни с того ни с сего, потом сиди, унимай ее. Лучше уж не трогать, от греха подальше.

Лиза набрала полную ванну воды, но так и не легла в нее, замерев у зеркала. Собственное отражение напугало ее: худая, изможденная женщина с тоской во взгляде не могла быть ею! И эти ужасные неестественно рыжие волосы смотрелись как дешевый парик на потрепанной проститутке. В кого она превратилась? Куда исчезла роковая красавица с горящими глазами и ехидной усмешкой? Говорят, любовь красит. Ложь. Любовь иссушает, высасывая молодость и энергию. А ты не замечаешь этого. Долго не замечаешь. Покуда однажды не увидишь в зеркале незнакомого человека.

Лиза сузила глаза, не предвещая собственному отражению ничего хорошего. Метнулась к шкафу, надела первое, что попало под руку, и выбежала из комнаты. В прихожей взяла с полки ключи от машины, отрывисто сообщила няне:

– Я по делам. Буду поздно, – и хлопнула дверью.

Спустя сорок минут она сидела в салоне красоты, а болтливый парикмахер с ухоженными руками и кокетливо повязанной на шее косынкой старательно наносил на ее волосы черную краску.

– Моя дорогая, я вам давно говорил, вы брюнетка, это ваш стиль. А все другое от лукавого.

Первый день весны выдался по-зимнему суровым. За окном лютовала метель, долбилась в стекла снежными кулаками. Ночь была в самом разгаре, но Егору не спалось. Он сидел на подоконнике, глядя на белую мглу, накрывшую город, и вспоминал Змейку. Она не появлялась уже неделю, не звонила и не брала трубку. Егор знал, что так будет, но надеялся – не столь скоро. Он почти не удивился, когда подруга исчезла. Прекрасное не задерживалось в его жизни. И, возможно, он сам был тому причиной.

Егор воспроизвел в памяти их последнюю встречу. Змейка пришла в гости, как всегда, с конфетами, но так и не съела ни одной. Была непривычно задумчива, долго молчала, выслушивая жалобы приятеля, и лишь к середине вечера немного оживилась. Хозяйка уже легла спать, кухня была свободна. Они сидели за столом, не зажигая света, и шепотом разговаривали. А потом Змейка неожиданно вскочила со стула и предложила:

– А пошли погуляем?

Выходить на мороз Егору не хотелось, он вяло пожал плечами, давая понять, что озвученная идея не вызвала у него энтузиазма. Девушка пристально посмотрела на него, села на стул, медленно сложила ноги по-турецки и тихо спросила:

– Ты не устал от самого себя?

Егор вздохнул: устал, и уже давно. Но что он мог поделать? Изменить себя? Стать лучше? Если бы он имел представление, как – давно бы попробовал. Вероятно, свои мысли он пробормотал вслух, поскольку Змейка незамедлительно откликнулась:

– Не надо становиться лучше. Нужно просто проявлять лучшее в себе. И не смей врать, что в тебе нет ничего замечательного. Ты уникален, как и остальные семь миллиардов человек. Каждому дается одинаковое количество талантов, одинаковое количество счастья. Просто кто-то пьет из источника, а кто-то сидит на камушке, как Аленушка, свесив голову и не рискуя зачерпнуть воды. – Она махнула рукой, раздражаясь все больше. – Вот скажи, неужели ты планируешь до конца своих дней проторчать в этой каморке? Неужели не хочешь хотя бы попытаться что-то изменить?

Егор не выдержал ее взгляда и отвел глаза, буркнув:

– Я пытался. Пока не понял, что это бессмысленно.

– Да почему бессмысленно? – горячилась Змейка. – Потому что у тебя не сразу получилось задуманное? Ну и что? Разве сам факт того, что ты преодолеваешь препятствия снова и снова, не вдохновляет тебя? Преграды и испытания, на которые ты жалуешься, не усложняют твой путь, а делают его интереснее. Понимаешь? – Она с отчаянием посмотрела на Егора, не сильно веря, что тот уловил суть ее слов.

– Понимаю. – Он уныло улыбнулся. – Жизнь – это приключение? В таком случае, я не на шутку устал от него.

– Ты устал, потому отказываешься радоваться настоящему моменту. – Змейка сжала пальцами лодыжки, еле сдерживаясь, чтобы не залепить собеседнику оплеуху. – Ты не можешь быть несчастен здесь и сейчас. Ты можешь подумать о вчерашнем дне и стать несчастным. Но прямо в это самое мгновение – разве есть повод для грусти? Ты приносишь себе несчастье из прошлого. Вчера ты потерпел неудачу или кто-то оскорбил тебя, а сегодня ты вспоминаешь это, пестуешь обиду, перебирая в памяти то, чего больше нет. Ты тратишь настоящее на то, чтобы мучиться вопросами «почему, за что, ведь ты так старался, а с тобой поступили несправедливо»… Вчера безвозвратно ушло. Но ты не отпускаешь его.

Точно так же и с будущим. Завтра у тебя кончатся деньги, и тебе негде будет жить, нечего есть. Ты прокручиваешь эти удручающие мысли в своей голове и становишься несчастным от того, что еще не случилось… – Змейка сделала паузу и повторила, чеканя каждое слово:

– В настоящее мгновение несчастье невозможно. Оно приходит либо из прошлого, либо из будущего.

Парень был благодарен подруге за вдохновенные речи, никто никогда не проявлял к нему столько внимания и заботы. Змейка говорила правильно, ее слова нужно было записывать и учить наизусть. Но какой-то невидимый барьер не позволял Егору впустить услышанное внутрь себя. Давным-давно он захлопнул ментальную дверь и выбросил ключи, надеясь, что надежно защитился от врагов. От врагов он действительно защитился. Но и друзьям вход оказался заказан.

В тот вечер Змейка засиделась допоздна. Что-то беспокоило ее – озабоченное выражение не покидало симпатичное лицо, но Егор не решился спросить. Побоялся, что его расспросы она воспримет как вмешательство в личную жизнь.

Уже попрощавшись и переступив порог, подруга обернулась и улыбнулась совсем как раньше – весело и во весь рот:

– Запомни, Егор: мир устроен справедливо, если смотреть на него глобально и учитывать всю его прошлую и будущую историю, и крайне несправедливо, если выхватывать небольшие его фрагменты.

Весь следующий день Егор занимался решением насущных проблем, не имея возможности обдумать состоявшуюся накануне беседу. А когда выкроил свободное время – Змейка не подошла к телефону. Целую неделю он надеялся, что она вскоре появится, не выпускал мобильный из рук, опасаясь пропустить звонок. Но сегодня печальный факт стал очевиден: дружба закончилась. Никчемный неудачник остался один.

Из оконных щелей тянуло холодом, ветер скулил и щерился безродной собакой, отупевшей от голода. Егор подтянул к подбородку острые колени, обхватив ноги руками, чтобы согреться. Рядом на кровати валялось теплое одеяло, но он бессознательно наказывал себя, заставляя мерзнуть. В том, что Змейка ушла, виноват он один. Редкая девушка выдержит такого скучного и эгоистичного собеседника. Он зациклился на своих неудачах и не удосужился разузнать о Змейке больше того, что она сама о себе говорила. Будь Егор настойчивей, наверняка добился бы ее откровенности. Но он удовлетворился мнимым нежеланием подруги раскрывать свои секреты, тем самым проявив безразличие к ней. Немудрено, что Змейка обиделась. Он, тупоголовый нарцисс, даже имени ее настоящего не узнал.