в полуметре друг от друга, и он смотрел на нее так, как никогда прежде. Не как на младшую сестру друга, на того, кого нужно утешать и о ком нужно заботиться, а как на равного, на того, кто способен выбить из равновесия.

— Нет, Ляль, не ревную, — серьезно ответил он.

— Доверяешь?

— Полностью.

— А ему или ей?

— Обоим.

— Это хорошо, когда можно доверять, — все еще глядя ему в лицо, произнесла Лялька и, потянувшись к столику, поставила на него пустую чашку.

— Что у тебя случилось? — спросил Ромка. — Ты всю неделю будто нервничала.

Ляльке послышалась в его голосе усталость. Как будто он был готов приступить к неприятной обязанности по ее утешению.

Вот, значит, как?

— Рома, а можно вопрос?

— Конечно, — серьезно кивнул он.

— Все было классно, ты смеялся, шутил, а потом позвонила Маша, и тебя как будто не стало тут. Как будто ты сел обратно просто… от хорошего воспитания, — Лялька указала взглядом на диванчик.

Как же больно было это говорить, как же страшно было вступать на этот путь, где любой вопрос мог обернуться ответом, который разрушит все иллюзии.

— Тебе показалось, Ляль, — наконец ответил Ромка и натянуто улыбнулся.

— Ты врешь, Ром, — едва слышно произнесла Лялька.

Голос внутри нее кричал: «Остановись! Не порти все!» Но ей так хотелось определенности, так хотелось быть наконец услышанной, нужной. Не просто потому, что им всем раздал указания психолог, а потому, что она сама нужна.

— Ляль… — начал Ромка и, отведя взгляд в сторону, нервно усмехнулся. — Я не знаю, что тебе сказать. Я просто поговорил по телефону и сел туда же, где сидел. Ничего не изменилось.

Он окинул взглядом подсвеченный фонарями сад. Димки все еще не было в поле зрения, и Лялька как-то сразу поняла, что Ромка сейчас сбежит. Потому что, очевидно, Рябинина почувствовала угрозу со стороны Ляльки и сделала все, чтобы от этой угрозы избавиться. Змея!

Ромка потянулся вперед, поставил чашку на столик и оперся ладонями о колени, явно собираясь вставать.

Наверное, в этот момент у Ляльки отключились мозги, потому что ничем иным она не могла бы объяснить то, что случилось потом. Стремительно выпутавшись из пледа, она схватила Ромку за рукав, изо всех сил впиваясь в прохладную кожу его куртки. Ромка вздрогнул и уставился на ее руку, потом поднял растерянный взгляд к ее лицу. Не дожидаясь его реакции, Лялька подалась вперед и прижалась губами к его губам.

От волнения зашумело в ушах. Она больно стукнулась носом о его нос, а пальцы, которыми она сжимала рукав его куртки, едва не свело судорогой от напряжения.

Не так Лялька представляла свой первый поцелуй, тем более с Ромкой. Но она готова была дать шанс себе и ему все исправить. Это же только начало. Мысли в голове скакали с одного на другое. Если бы кто-то сказал ей, что прошла какая-то пара секунд, Лялька бы в жизни не поверила, потому что успела обругать себя за то, что выбрала такую не­удобную позу, мысленно попросить Димку не возвращаться до утра, а Сергея с дядей Лёвой — забыть о них с Ромкой навеки. Только Ромку она ни о чем не решалась попросить даже мысленно, потому что он должен был понять все сам. Он ведь знает ее всю жизнь. Он ведь заботится о ней. Он ведь любит ее, даже если пока не отдает себе в этом отчета. Любит! Наверное…

Ромкины ледяные пальцы, коснувшись ее щеки, осторожно убрали прядь волос с ее лица, и этот бережный жест совсем не вязался с тем, что он… не ответил на ее поцелуй. Не оттолкнул, не отстранился — просто не ответил. Даже губ не разжал.

Распахнув глаза, Лялька отпрянула, и он тут же подхватил ее, не давая свалиться с диванчика. Лялька выпустила его куртку и наконец посмотрела ему в глаза.

— Это потому что мне пятнадцать? — с вызовом спросила она.

— Ляль, пожалуйста, — Ромка смотрел очень серьезно, а на его щеках горели красные пятна.

— Что «пожалуйста»? — уточнила Лялька.

Сейчас она была очень храброй. Когда стоишь на руинах своего мира, терять уже нечего и бояться тоже нечего.

— Не надо, пожалуйста.

— Я недостаточно хорошо целуюсь? — рассмеялась она.

Виски заломило. Проклятое сотрясение. Проклятая Рябинина.

— Ляль, пожалуйста… — как заведенный повторил Ромка.

— Ответ настоящего мужчины, — рассмеялась Лялька и вскочила с диванчика.

Ромка тоже стремительно поднялся и схватил ее за локоть.

— Успокойся, пожалуйста. Это просто недоразумение. Ничего страшного не случилось. Я уже все забыл, — Ромка солнечно улыбнулся.

— А у меня с памятью все в порядке, — выдохнула Лялька ему в лицо и крикнула: — Дим!

От этого крика Ромка вздрогнул и выпустил ее руку.

— Чего? — заорал Димка в ответ откуда-то издалека.

— Тебя Ромка зовет! — ответила Лялька и совершила глупость: снова посмотрела на Ромку.

К его лицу приклеилась неживая улыбка, а смотрел он на нее так, будто… ненавидел.

Сил держать себя в руках совсем не осталось, и Лялька, всхлипнув, рванула к дому.

Глава 11

Но за каждый твой шаг неминуемо будет расплата.

Накануне поездки к Волковым Роман пригласил Машу поужинать, и она, к счастью, согласилась, хотя, признаться, он боялся услышать отказ. Срыв Волкова все-таки наложил отпечаток на их общение, и игнорировать это было просто глупо. Димка пока не ходил в универ, и Роман, снедаемый беспокойством вперемешку с ревностью, то и дело поглядывал на Машу, которая сидела за пустой партой и каждую свободную минуту что-то писала в телефоне. Роман знал, что она пишет Волкову, хоть они об этом и не говорили.

В отсутствие Волкова Маша так и не пересела к Роману, хотя он после отчисления Юлы сидел один, и это тоже вгоняло его в дурацкую рефлексию.

На практику Димка тоже не ходил, и здесь, казалось бы, можно было немного выдохнуть, но не получалось, потому что, говоря об учебе, о заводе, о фильмах — о чем угодно, только не о Димке, — они будто обманывали сами себя и друг друга.

В пятницу на выходе из офиса Роман взял Машу за руку и, склонившись, прошептал ей на ухо:

— Не убегай, пожалуйста. Давай поужинаем вместе.

Маша подняла на него взгляд и улыбнулась так, что беспокойство почти отступило.

— Давай.

Роман обнял ее за плечи и потянул к машине.

Обычно после практики Маша уезжала на метро, так как по вечерним пробкам добираться до ее дома было проблематично. Роман был готов стоять и час, и полтора, но Маша торопилась домой, потому что ей нужно было готовиться к лекциям и еще она «обещала маме». О том, что именно она обещала, Маша так и не сказала. Роман в душу к ней не лез, считая, что она расскажет сама, если посчитает нужным.

Куда пойти, они так и не придумали, поэтому решили заказать ужин домой. Вообще, оказалось, что походы в кафе, рестораны и кино — очередной камень преткновения в их отношениях, потому что Маша не хотела, чтобы Роман за нее платил. Эта эмансипированность его порядком утомляла. Например, когда они куда-то выходили вместе с Юлой, вопрос о том, кто платит, даже не поднимался. Разве что иногда та заранее покупала билеты в кино и отмахивалась на попытки Романа отдать ей деньги. В отношениях с Юлой они выходили из щекотливой ситуации с финансами совершенно безболезненно. С Машей же все было иначе, поэтому ходили они куда-то довольно редко. Чаще всего гуляли в парках или скверах. Так за месяц посетили, кажется, все парки Москвы и ближайшего Подмосковья.

Маша заказала пиццу на свой вкус, а Роман поставил четкое условие, что раз идут в гости к нему, то угощает он, и она, к счастью, спорить не стала.

Когда они оказались у него дома, Роман наконец выдохнул. Он до последнего опасался, что Маша сбежит под тем или иным предлогом, но она разулась и, бросив сумку на пол, сообщила: