«Одиссее» есть загадочное место, которое трудно интерпретировать: «И они прошли мимо потоком Океана и мимо Белой Скалы (Leukas petra) и мимо Ворот Солнца и мимо Области Снов (demos oneiron)». Пояснений на счет того, что значат все эти символы в античной литературе, практически не существует. Но для древнего грека эти символы были очевидными, не требующими пояснения. Это был путь душ убитых женихов Пенелопы в подземное царство. И каждый умерший проходил его, совершая символическое плавание по маршруту, указанному в «Одиссее». И первая примета этого пути – Белая Скала. Вполне возможно, что речь шла не об убийстве, а об изгнании. Тогда Белая скала – о. Левка, где упокоились тела Ахилла и Патрокла. При этом его локализация в Черном море ошибочна. По логике этот остров находится между Итакой и Пилосом.

«Врата Солнца» – pylai – гомеровский Пилос, Pylos. Правитель Пилоса Нестор, Nestor – «тот, что возвращает к свету жизни». Слова от корня *nes– относятся к теме восхода солнца, нового расцвета жизни, а также к «возвращению домой». Пилос – это граница, вход в Подземный мир. Или Врата Солнца, если понимать, что из этого подземного мира иным доводится возвращаться (как и из дальнего путешествия, из которого не ждут возвращения). Оттуда же встает солнце после ночного небытия.

Гермес, провожая в Аид умерших женихов, имеет статус «проводника снов» (Гимн к Гермесу). Понятно, что смерть подобна засыпанию. За Солнечными Вратами начинается Область Снов, куда улетает psukhe умирающего человека. Но откуда в этой системе символов Белая Скала? Ведь это – некий знак, предвещающий вступление за Врата Солнца. Когда смерти еще нет, но она неизбежна.

Символ Белой Скалы находится у Менандра, описавшего, как Сапфо бросается в исступлении страсти к Фаону со скалы, «что сияет издалека». Локализация скалы – Левкадийский мыс (о. Левкада), на который прямо указывается в поэме «Левкадия». Данный отрывок в своем описании острова и мыса приводит Страбон. Здесь же он описывает святилище Аполлона и древний культ – сбрасывание преступника в море с белой скалы. Странный обычай привязывать к телу казнимого крылья и даже птиц говорит о том, что возможность взлететь – одно из ожидаемых событий. И лодки, ожидавшие внизу, могли не только подобрать тело погибшего, но и помочь выжившему выбраться из воды. Ненайденный, разумеется, считался унесенным богами.

В античной лирике имеется также поэтическая строка Анакреонта: «Опять, прянув в воздух, вниз с Белой Скалы лечу я в седые волны, опьяненный страстью». В драме Еврипида «Циклоп»: «Я спятил бы, когда бы не отдал все стада Циклопов за то, чтобы выпить одну чашу (вина), а потом прыгнуть с белой скалы в соленую пучину, опьяненным, со смеженными веками. Кто не радостен, когда пьет, тот безумен».

Логично предположить, что прыжок со скалы первоначально был казнью за прелюбодеяние (или иные преступления «от любви»), и выживший считался искупившим вину. Позднее несчастная любовь (в случае Сапфо) привела к возникновению обычая: прыжка со скалы, который либо губит смельчака, либо дает ему непередаваемое ощущение полета, дополняющего восторженное и трагичное чувство, охватившее его душу. Наконец, прыжок со скалы становится уже просто дополнением к питейному ритуалу, актом радости и торжества. Вероятно, уже не столь опасным, как изначально.

Таким образом, женихи Пенелопы вполне могли быть подвергнуты казни за прелюбодеяние – сброшены со скалы в море. После чего умершие проходили Врата Солнца и попадали в Обитель Снов. Судя по всему, этот обычай древнее греческой цивилизации, коль скоро о нем имеются столь редкие свидетельства. Но он наверняка исходил из минойской культуры, где прыжок со скалы был рискованным спортивным развлечением – наряду с прыжком через быка, детально отраженном на критской фреске и на золотой печатке. А в древнейшем мифологическом предании такой поступок стал уделом богов.

В так называемой «гробнице ныряльщика» (Посейдония, Южная Италия) имеются картины симпосия, финалом которой является прыжок ныряльщика – то ли просто прыжок со скалы от пьяного восторга, то ли прыжок в запредельное – иной мир.

Это изображение, которое относится к V в. до н. э., напоминает фигурку минойского ныряльщика – «прыгуна из Кносса» (слоновая кость, ранее покрытая золотом).

Согласно сборнику мифологий Птолемея Хейна (ок. 100 г. н. э.), первой со скалы Левадского мыса бросилась сама Афродита – из любви к Адонису. Причем, богиня последовала совету Аполлона Эрифия (в святилище в «кипрском Аргосе»). Неясная аргументация такого способа избавления от любви указывает на Зевса, который именно на этой скале ищет убежища от страсти Геры. Каким же образом? Возможно, тоже бросаясь со скалы, чтобы загладить вину за преступную любовь, которая постоянно охватывает Зевса и вызывает гнев Геры. Птолемей перечисляет тех, кто прыгал со скалы: одни в результате прыжка погибали, другие выжили и избавлены от сердечных мучений.

Павсаний рассказывает, что «около моря есть так называемый Прыжок Главка» – скала, названная именем простого рыбака, который, прыгнув со скалы, приобрел дар пророчества. Что прыжок и даже ныряние в море носило у греков характер сакральный, говорит другая цитата из Павсания: «Из женского пола нырять в море могут только чистые девушки». И тут же приводится рассказ о некоей Гридне с отцом, которые отрывали якоря у флота Ксеркса у г. Пелиона. Почему по традиции не сохранилось имени отца? Вероятно, прыжок в море в основном был уделом именно женщин, девушек. У греческой истории есть множество сюжетов, когда прыжок со скалы либо приводил к тому, что боги уносили смельчаков в свои чертоги (то есть, налицо священная смерть), либо сберегали им жизнь и получали в дальнейшем их покровительство.

В античной литературе существует множество вынужденных и добровольных прыжков со скалы. Страбон упоминает, что со скалы прыгали не только преступники, но и влюбленные. Причем, первым прыгуном по доброй воле он упоминает некоего Кефала, одержимого страстью к Птереладе. Основатель Лампсака Фокс бросается с «Белых Скал» на берегу Смирнского залива, неподалеку от Фокеи. Эгей бросается со скалы в одноименное море. Дионис прыгает в море из страха перед Ликургом («Илиада»). Ликомед сталкивает Тесея в море со скал о. Скирос. Сам Тесей сталкивает Скирона со «Скироновых скал», которые (судя по «Описанию Эллады» Павсания) до этого назывались Молурида и были посвящены Левкотее, Белой Богине. С этой скалы Левкотея бросилась в море со своим сыном Меликертом. На вершине Молуриды стояло святилище Зевса Афесия («Отпускающего»). Далеко не все прыжки со скалы, как мы видим, связаны с любовными страстями.

В парфении лаконца Алкмана, содержится сравнение танцующей и поющей в хоре Агесихоры с прекрасным конем посреди пасущейся живности. Причем с конем из снов «из-под низа скалы» (или, в другой