— Мне не следует их брать.

— Я знаю.

Амелия печально взяла пакет.

— Ты плохо на меня влияешь! Мадам всегда говорит: «Не ешь столько, не то станешь как Джози Сиррини».

Джози сокрушенно улыбнулась.

— Да, мной всегда пугают детей.

— Она терпеть не может твою мать. Понятия не имею, зачем она приглашает ее на чай.

— А я понятия не имею, почему мама соглашается. Наверное, это не наше дело. Не хочешь прогуляться по улице?

— Нет, вдруг мадам что-то понадобится.

Амелия вскрыла пакет, который дала ей Джози, и вытащила шоколадную конфету. С отсутствующим видом глядя в окно, она сунула лакомство в рот.

— У тебя когда-нибудь были свои личные планы, Амелия? — вдруг спросила Джози. Амелии было слегка за сорок, и порой Джози, глядя на нее, задавалась вопросом, не ждет ли ее та же судьба. Мысль эта не радовала. — Или есть сейчас? Я имею в виду, хотела ли ты заниматься чем-нибудь более интересным, чем-нибудь другим?

— Мой долг — заботиться о мадам. Мой отец скончался в прошлом году, так что, возможно, в самом ближайшем будущем моя мать съедется с мадам и я буду ухаживать за ними обеими.

Джози поколебалась, но все же спросила:

— Ты никогда не думала о том, чтобы уехать куда-нибудь?

— Мадам не любит путешествовать.

— Нет, я имею в виду, одна, без нее.

Эта мысль, похоже, ужаснула Амелию.

— Одна?!

Ответ был более чем красноречив.

— Ты когда-нибудь была влюблена?

Амелия вспыхнула.

— Нет.

— Ты любишь читать?

— Не особенно.

— Тебе никогда не хотелось уехать, устроить себе каникулы? Увидеть океан?

Амелия отодвинула пакет со сладостями.

— Ты плохо на меня влияешь.

— Тогда я надеюсь, что в твоем шкафу никогда не появится скандалистка с дурной репутацией, — сказала Джози. — Боюсь, ты этого не переживешь.

— Ты ненормальная, Джози, — сказала Амелия. — Пересяду-ка я вон за тот столик.

После чаепития, когда все вышли на улицу, на них немедленно налетел неожиданно резкий порыв ветра. Холодало. Сверчки перебирались за камины, поближе к теплу. Мохнатые черно-коричневые гусеницы, по которым можно предсказывать погоду, почти целиком почернели. Семечки у хурмы, которой торговали в овощных лавках, выгнулись, как ложки. Что это означает, знал каждый. Уроженцы Болд-Слоупа безошибочно распознавали эти признаки, предвещавшие приближение снегопада. Джози очень надеялась, что это будет по-настоящему сильный снегопад, хотя ждать его в ноябре было самонадеянно. На западе Северной Каролины по-настоящему сильные снегопады бывают в конце зимы, даже ранней весной.

Ливия с Маргарет распрощались, развевающиеся на ветру полы их черных пальто походили на стаи черных дроздов. Ливия развернулась и двинулась к своей машине, Амелия плелась позади, точно обрывок бессвязной мысли.

Джози и Маргарет смотрели им вслед, на лицах у обеих застыло одинаковое выражение.

— Ну вот и все, — вздохнула Маргарет.

— Да, — эхом отозвалась Джози.

— До следующего месяца.

— Мне только кажется, или ты каждый раз надеешься, что это будет приятней, чем оказывается на самом деле?

Маргарет покачала головой.

— Я уже давным-давно ни на что не надеюсь. Надежды — удел глупцов, Джози. Поехали домой.

Пока Джози с Маргарет изнывали в кондитерской, Хлоя на другом конце города читала газету объявлений о сдаче жилья внаем. Джейк вел себя в точности так, как и в прошлые выходные, — не объявлялся. Он просто ждал. Ждал, когда она опомнится. Конечно, что еще, по его мнению, ей остается? И он ведь полагал так не от заносчивости, потому что не был заносчив. Просто некоторые вещи он считал незыблемыми. Например, еженедельный обед по понедельникам в родительском доме. Или что он всегда будет всем нравиться. Что они с Хлоей всегда будут вместе. Думал ли он об этом, когда спал с той, другой женщиной? «Это ничего не значит. Это не считается. Хлоя всегда будет со мной».

Она в сердцах обвела очередное объявление. Хватит уже зависеть от Джейка во всем, что касается общения, крыши над головой, ощущения стабильности. Она вычеркнет его из своей жизни. Очень скоро она забудет его голос, забудет, как чудесно ей было рядом с ним, какое восхитительное у него тело, что он способен творить с ней в постели. И прекратит представлять, как он вызывает те же чувства у другой женщины.

Она положила ручку на газету. Всю неделю Джулиан незримо присутствовал где-то на задворках ее сознания, мягко, ненавязчиво. Он сказал, что по выходным обычно бывает в «Джиггериз». Может, сходить туда вечерком, поболтать с ним об их общем несчастье? Уж он-то понимает, каково это, когда человек, которого ты любишь, причиняет тебе боль. Это был крошечный шажок к освобождению, а теперь вся ее жизнь в этом и заключалась. Шаг за шагом, неважно куда, в любом направлении, лишь бы оказаться подальше от того, кто причинил ей боль.

Она снова долго и тщательно укладывала волосы и красилась, даже наложила перламутровые тени на веки. Надела туфли на каблуках, короткую юбку из шотландки и свой любимый мягкий свитер с вязаными косами. Хлоя посмотрелась в зеркало и осталась довольна тем, что увидела. Если он и переспал с другой, то не потому, что она недостаточно хорошо выглядит. Или все-таки потому?

В конце концов она решила, что все зависит от того, как выглядит та, другая.

Джулиана она заметила сразу же, едва переступила порог «Джиггериз». Он был куда красивее Джейка. Или, вернее, смазливее. Джейк выглядел преуспевающим мужчиной. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы сказать, что он из состоятельной семьи. Что в детстве он учился в престижной частной школе. Что он умеет играть в поло, в гольф и в сквош, хотя на самом деле он уже разучился в них играть. Он не хотел для себя той жизни, какую вели его родители. Когда он поступил в юридическую школу, они возлагали на него большие надежды и были жестоко разочарованы тем, что он пошел работать в окружную прокуратуру. Однако теперь даже они признали, что в своем деле он настоящий ас и пойдет очень далеко.

От Джулиана тоже исходило ощущение уверенности в себе, только оно было другим, изменчивым. Он мог перевоплотиться в кого угодно. Он сидел в баре, окруженный женщинами, которые существовали лишь ночью, — похожими на тонкие стальные листы, сплошные острые углы и нестерпимый блеск, гибкими и переливчатыми.

При виде Хлои Джулиан немедленно бросил их и поднялся ей навстречу. Это ей польстило.

— Привет, — промурлыкал он. — В прошлый раз я не спросил, как тебя зовут.

— Хлоя.

— Хочешь чего-нибудь выпить, Хлоя? Давай присядем.