– Конечно. Пора танцевать.

– Блин, мам, я буду смеяться, сбавь серьёзности, – уже подхохатываю.

– Ладно, – смилостивилась она.

Отец с кружкой ароматнейшего чая сел в кресло – хорошо ему, наблюдать такое веселье, ну, а мы с мамой начали могучее и старое “раз-два-три”, “раз-два-три”. Конечно, всё просто, после одного двух раз кажется, что научился, но это не так, под мелодии случайных вальсов, кружась и плывя, я разучиваю движения до автоматизма – пусть станут естественными. Мама раскраснелась и лицо ещё более зацвело красотой и силой, отец подменил, а я уже без смеха любуюсь на гармоничные движения, на лучащуюся из глаз родителей радость. Приглушённый свет в нашей теплой и уютной гостиной, словно погружает в транс, тёплые тона в отделке и сонные клубы теней добавляют шарма действу.

Предвосхищая приход, солнце озарило горизонт, купол небес мягко меняет цвет в начале набирая серого и прощаясь с сочным, глубоким чёрно-синим, а потом голубеет и подмешивает белого. Лёгкие пёрышки облаков, что ещё недавно спали, неслышно зависнув в вышине, начинают лететь быстрее, но раньше всех встречают утро птицы.

Лежать и смотреть на это благолепие очень приятно, сон сбежал, оставив глаза распахнутыми, а до будильника ещё долго, впрочем, комиксы ещё никого не убили, поэтому часик можно и почитать.

Вспомнилось, как рассказал родителям, что еду в Живицу и получил новую порцию “охов-ахов” – это я не знал про санаторий, но взрослые чаще всего слышали, а кое-кто даже посещал. На самом деле, вход открыт любому, но при условии успехов в жизни общества или проблем со здоровьем – место уникальное и очень сильное в плане оказываемого эффекта, всё пропитано запахом смолы, кристальный воздух, журчание чистейших ручьёв, с вкусной и полезной водой… Родители собирались пересказать всё, что слышали, но я остановил – лучше сам почувствую.

Рюкзак и сумка уже стоят возле входа и это навевает атмосферу путешествий, вместе с грустью расставаний. В дорогу надел лёгкую рубашку с коротким рукавом и принтом орла на спине, снизу – шорты из плотной милитари ткани со множеством карманов. Родители к проводам отнеслись спокойно, что и понятно – три дня слишком малый срок, но в дорогу всё же получил коробочку с едой и бутылку компота. Когда снаружи остановился длинный автомобиль председателя, я пошел к родителям обниматься. Почти тут же раздался звонок в дверь.

– Привет, Вероника, – с букетом радости и тепла встречает мама. – Хочешь чайку попить?

– Здравствуйте, – сказала всем нам девушка. – К сожалению, у нас поезд и принять приглашение не могу. Пожалуйста не волнуйтесь, поездка безопасна, как и само мероприятие.

– Ой, ну спасибо, умничка! – звонко голосит мама. – Буду спокойна.

– Да ты и не переживала, – добавил папа.

– А вот кто-то сейчас схлопочет, – потрепала его в шутку за ухо мама. – Ладненько, дети, счастливого пути.

– Спасибо, – ответили мы в один голос.

Линкор тронулся, плавно набирая ход, утреннее небо вовсю сверкает голубизной, припудрившись облачками, но большую часть атмосферы создаёт Вероника, что сама небесных цветов – в простой тонкой кофте до середины бедра и джинсы. Я только в машине понял, что же так впечатлило меня – новый образ. Кофта длиннее обычного, что добавляет лёгкости, некой детскости, как и белые кеды. Совершенная Вероника предстала в ином облике, без присущей школьной форме строгости и сделала это непринуждённо и нежно. Волосы заплетены в косу и открытые ушки поблёскивают серьгами – здесь я вижу островки императорской серьёзности и надменности – украшают уши две серебряных кошки с голубыми глазками-камушками. Очень внимательные кошки.

– Твой взгляд, Матус, – тихо произнесла девушка, с забившейся на шее жилкой, – такой…

– Ой, прости, там кошечки просто… и вообще… Так выглядишь хорошо, необычно, – выдал я.

Смущение подкатило жаром к лицу, девушка повернулась и фиалковые глаза настойчиво нашли мои, теперь уже волна огня, могучего пламени заструилась по жилам. О, эта фиалковая сила, разумение отступает под её напором, такая красота и величие женственности, утончённые черты слабостей моего сердца и души. Вероника взглядом распалила неистовство внутри, опасную стихию страсти, невозможным усилием я схватился за веточку здравомыслия и костяшки побелели от напряжения, ибо руки рвались коснуться бархата кожи. Оторвать взгляд было легче и скоро воздух смог ворваться в лёгкие, одномоментно мы приспустили стёкла и сформировался важный момент. Я хочу рассмеяться, веселье возьмёт в себя остатки напряжения, только боюсь обидеть этим, но и гнетущее молчание выходом из ситуации не является.

Улыбка взяла своё, а следом раскаты хохота, что уже в голос вырываются из горла. Вероника чувствовала тоже самое, начав заливисто смеяться.

– Жарко что-то сегодня, – сквозь смех проговорил я.

– Верно заметил.

– А кстати, в Живицу можно только на поезде доехать? – уже уверенней остываю я.

Вероника призадумалась и отвечает:

– Путь один, но в двух видах – индивидуальном и общественном. Сверху многоместный состав, а снизу кабинки до четырёх человек. Идут над землёй параллельно друг другу.

– Над землёй?! – удивился я.

– Да, потрясающие, говорят, виды открываются. Будем фотографировать, – машет смартфоном.

– Неужели ты не была ещё? – удивился я.

– Была.

– Но говоришь так, будто лишь наслышана, – продолжаю рассуждать я.

Вероника перевела взгляд в сторону.

– Совсем давно, уже ничего и не помню.

Почти поверилось и вдруг вспомнил:

– Постой, это должно было быть в прошлом году! На Докладной Комиссии.

– Ну и что, – повержено отвечает девушка, – разве это важно, Матус?

– Ой, извини, – смутился я. – Конечно нет, тем более природа никогда не бывает прежней. Я помню, как по три раза в одно тайное место наведывался – в лесу, на холме, а там всё по-новому. Дивился так.

– А что это за место? – коснулась Вероника любопытным взором.

Пока лимузин доезжал к точке назначения, рассказал со всеми красками о своей базе в лесу, пока жил в Тохе. Всё же трудно сохранить волшебную ауру, что исходит от всего в детстве, но есть те, кто умеет её создавать, Вероника и Агния, например.

Внимание привлекла громадина вокзала, ближе к восточному краю города, как спрут или гигантский зверь – построен самый крупный транспортный узел Империи – железнодорожный вокзал “Ксенон”. Мы изучали масштабные проекты в Империи на уроках истории, помню, что здесь сразу расположен автовокзал с городским и междугородним транспортом, таксопарк и крупная станция метро. Сюда же приходит путь и надземного струнного рельса – новинки, только строящегося по городу. Высится стеклянная громадина гостиницы, а у подножия пахнет на все лады комплекс общественного питания. “Ксенон” гармонично вписан в общую архитектурную концепцию Ружияра и являет собой хвостовую часть “корабля”.