Большинство тех, кто работал в поместье, не знали, что Фрик в железнодорожной комнате, а посторонний человек вообще не мог об этом знать.

Откуда вы знаете насчет поездов?

О, я знаю многое из того, что неизвестно другим людям. Так же, как ты, Фрик. Так же, как ты.

Волосы на загривке Фрика встали дыбом, превратились в лес пик.

Кто вы?

Ты меня не знаешь. Когда твой отец возвращается из Флориды?

Если вы так много знаете, может, сами скажете мне?

— Двадцать четвертого декабря. Вскоре после полудня. В канун Рождества, — ответил незнакомец.

Этим он Фрика не удивил. Миллионы людей знали о нынешнем местопребывании его старика и планах Последнего. Всего лишь неделю тому назад Призрачный отец выступил в «Энтетейнмент тунайт»[18], рассказал о фильме, в котором снимается, и о своих планах пронести рождественские каникулы дома. Фрик, я бы хотел стать твоим другом.

— Вы что, извращенец?

Фрик слышал об извращенцах. Черт, скорее всего, встречался с сотнями извращенцев. Он не знал, что они могли сделать с ребенком, не знал, что им нравится делать больше всего, но знал, что они существуют, с их коллекциями заспиртованных детских глаз, с ожерельями из костей своих жертв.

— У меня нет ни малейшего желания причинить тебе вред, — ответил незнакомец. Ничего другого извращенец сказать и не мог. — Совсем наоборот. Я хочу помочь тебе, Фрик.

— Помочь в чем?

— Выжить.

— Как вас зовут?

— У меня нет имени.

— Оно есть у всех, пусть даже это имя — Годзилла.

— У меня его нет. Я — единственный среди множества, без имени. Надвигается беда, юный Фрик, и тебе нужно подготовиться к ее приходу.

— Какая беда?

— Ты знаешь место в доме, где ты можешь спрятаться, чтобы тебя никто не нашел? — спросил незнакомец.

— Странный вопрос.

— Тебе понадобится место, где ты сможешь так спрятаться, чтобы тебя никто не нашел. Никому не известное, очень секретное убежище.

— Спрятаться от кого?

— Этого я тебе сказать не могу. Давай назовем его Чудовищем-в-Желтом. Но убежище тебе понадобится скоро.

Фрик знал, что он должен положить трубку, что это опасно — продолжать разговор с таким психом. Скорее всего, он имел дело с извращенцем, которому каким-то образом посчастливилось раздобыть его телефон, и скоро тот начнет обращаться к нему с неприличными предложениями. Но этот парень на другом конце провода мог оказаться и колдуном, чары которого действовали на расстоянии, или даже злым психиатром, который мог загипнотизировать его по телефону и заставить грабить винные магазины и приносить ему деньги, при этом кудахча, как курица.

Осознавая все эти и многие другие риски, Фрик тем не менее оставался на линии. Никогда раньше он не вел столь интересного телефонного разговора.

На случай, если человек без имени может оказаться

тем самым Чудовищем-в-Желтом, от которого ему придется прятаться, Фрик сказал: «Между прочим, у меня есть телохранители, а у них автоматы».

— Это неправда, Эльфрик. Ложь не принесет тебе ничего, кроме горя. Да, поместье охраняется, но охрана не поможет, когда придет час испытаний, когда появится Чудовище-в-Желтом.

— Это правда, — стоял на своем Фрик. — Мои телохранители — бывшие коммандос отряда «Дельта», а один из них до этого был мистером Вселенная. Они любого скрутят в бараний рог. Незнакомец не отреагировал.

— Эй? — спросил Фрик через пару секунд. — Вы здесь?

Мужчина заговорил шепотом:

— Похоже, ко мне гость, Фрик. Позвоню позже. — Шепот стал еще тише. Фрику пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слона. — А пока начни искать это глубокое и секретное убежище. Времени у тебя немного.

— Подождите, — вскинулся Фрик, но связь оборвалась.

С пистолетом в руке, направив ствол к потолку, Этан проходил комнату за комнатой необъятной квартиры Данни Уистлера, пока не добрался до спальни.

На прикроватном столике горела лампа. В изголовье большой кровати Этан увидел декоративные подушки в наволочках из расшитого шелка, аккуратно разложенные домоправительницей.

Лежала на кровати и торопливо сброшенная мужская одежда. Мятая, в пятнах, еще влажная от дождя. Брюки, рубашка, носки, нижнее белье.

В углу валялась пара туфель.

Этан не знал, в чем ушел Данни из больницы Госпожи Ангелов. Но мог бы поставить последний цент, что именно эта одежда и валялась сейчас на кровати.

Подойдя к ней, почувствовал тот самый неприятный запах, который уловил еще в лифте. Теперь с легкостью распознал некоторые составляющие этого запаха: мужской пот, какая-то едкая мазь на основе сульфата, моча. Запах болезни, идущий от тех, кто прикован к постели и для кого водные процедуры заключаются в протирании тела влажной губкой.

Этан понял, что фоновый шум, шипение, источником которого он полагал дождь, на самом деле доносится из примыкающей к спальне ванной: там текла вода.

В щель между косяком и приоткрытой дверью проникал не только шум, но свет и пар: там горела лампа и лилась горячая вода.

Этан полностью распахнул дверь.

Увидел золотистый мрамор пола и стен, черный гранитный столик с двумя раковинами из черной керамики и золотыми кранами.

Вдоль столика тянулось большое зеркало, помутневшее от конденсата, в котором едва отражался его бесформенный силуэт.

В воздухе клубился пар.

К ванной примыкала туалетная кабинка. За открытой дверью виднелся унитаз. В кабинке никого не было.

Данни чуть не утонул в этом самом унитазе.

Соседи с четвертого этажа услышали, как он боролся за жизнь, кричал, звал на помощь.

Полиция прибыла быстро и поймала обратившихся в бегство убийц. Данни нашли рядом с унитазом. Он лежал на боку, в полубессознательном состоянии, выхаркивал воду.

К тому времени, как подъехала машина «Скорой помощи», впал в кому.

Нападавшие, они заявились то ли за деньгами, то ли чтобы отомстить, то ли и за тем, и за другим, в последнее время не имели с Данни никаких дел. Они отсидели по шесть лет, только-только освободились и пришли, чтобы решить какой-то давнишний вопрос.

Данни, возможно, и надеялся, что полностью и окончательно порвал с криминальным прошлым, но в тот день ему пришлось расплачиваться за старые грехи.