Вдохнуть ему теперь удавалось куда легче, чем выдохнуть. Но он не мог получить порцию свежего воздуха, не освободившись от уже отдавшего кислород.

Ссутулившись, наклонившись вперед, он напрягал мышцы стенок легких и шеи, чтобы выжать из себя застоявшийся в легких воздух. Безуспешно.

Из этого следовало, что его ждет сильный приступ.

Он схватился за ингалятор, висевший на брючном ремне.

В трех случаях, которые он помнил, воздуха ему не хватало до такой степени, что кожа принимала синюшный оттенок, и приходилось вызывать «Скорую помощь». Вид синего Фрика пугал всех, как ничто другое.

Отцепленный от ремня, ингалятор выскользнул из его пальцев. Упал на пол, застучал по стальным плитам.

Хрипя, Фрик наклонился, чтобы поднять ингалятор, голова пошла кругом, он опустился на колени.

Перед глазами все плыло, поле зрения сужалось, со всех сторон его теснила темнота.

Никто никогда не фотографировал его в синей фазе. А ему давно хотелось посмотреть, как он выглядит, становясь цвета лаванды, цвета индиго.

Дыхательные пути сжимало все сильнее. Хрипы становились все пронзительнее. Казалось, он проглотил свисток, который застрял в горле и посвистывает там.

Когда рука вновь нащупала ингалятор, он крепко сжал его и улегся на спину. Напрасно. Лежа на спине, он вообще не мог дышать. Да и воспользоваться ингалятором в таком положении не представлялось возможным.

А над головой сверкали стальные крюки.

Не самое лучшее место для сильного приступа астмы. В груди не хватало воздуха, чтобы закричать. Да и

крика бы никто не услышал. Палаццо Роспо строили на совесть: звук не пошел бы дальше этих стен. Фрика охватило отчаяние.

В кабинке мужского туалета торгового центра Корки Лапута черным маркером расписывал стенки расистскими призывами.

Сам он не был расистом. Ни одна этническая группа не вызывала у него отрицательных эмоций, он презирал человечество в целом. Собственно, среди его знакомых не было человека, который полагал бы себя расистом.

Люди, однако, верили, что вокруг них полным-полно тайных расистов. Им хотелось в это верить, чтобы иметь цель в жизни, чтобы иметь возможность кого-то ненавидеть.

Для значительной части человечества потребность ненавидеть была такой же насущной, как потребность есть или дышать.

А некоторые обожали возмущаться, все равно по какому поводу. И Корки с радостью расписывал стены кабинки, зная, что у некоторых посетителей туалета надписи эти вызовут приступ гнева и добавят новую толику желчи в горечь их жизни.

Работая, Корки бубнил под нос мелодию, которую транслировали по системе громкой связи.

Здесь 21 декабря музыкальное сопровождение не включало никаких намеков на Рождество. Ни тебе «Внемлите песне ангелов», ни «Звона колокола». Скорее всего, менеджмент опасался, что такие мелодии глубоко оскорбят религиозные чувства покупателей-не-христиан, а также враждебно настроят закоренелых атеистов, и они потратят свои деньги в другом магазине.

Вот почему из динамиков доносилась старая песня Перл Джем. В этой аранжировке музыкальный фон обеспечивал оркестр с сильной струнной группой. Если не считать пронзительного вокала, музыка эта отупляла гак же, как и оригинал, только звучала приятнее.

К тому времени, когда Корки написал на стенках кабинки все, что хотел, спустил воду и помыл руки над одной из раковин, выяснилось, что в мужском туалете он один. И никто его не видит.

Корки гордился тем, что использовал каждую возможность служить хаосу, каким бы минимальным ни был урон, наносимый им социальному порядку.

Ни в одной из раковин не было датчика перелива, останавливающею воду при заполнении раковины до определенного уровня. Корки нарвал бумажных полотенец. Смочив водой, скатал в плотные шарики, которыми и заткнул сливные отверстия трех из шести раковин.

Нынче в большинстве общественных туалетов вода течет определенное время, после чего автоматически отсекается. Здесь стояли старомодные краны с поворачивающимися ручками.

Над тремя закупоренными раковинами Корки до предела открыл краны.

Дренажная решетка в полу по центру туалета могла обречь на неудачу его план, но он поставил на нее большой бак, наполовину заполненный использованными бумажными полотенцами.

Подхватил пакет с покупками — несколько пар носков, постельное белье, кожаный бумажник, приобретенные в универмаге, и столовый набор, купленный в магазине кухонной утвари, и какое-то время наблюдал, как раковины быстро наполняются водой.

В стене, в четырех футах от пола, находилась решетка отводящей вентиляционной трубы. Если бы вода поднялась так высоко и проникла в систему вентиляции, проложенную в стенах, простой туалетный потоп мог привести к дорогостоящему ремонту всего торгового центра. У многих торговых фирм, арендующих здесь площади, и, соответственно, у работников этих фирм возникли бы непредвиденные сложности.

Одна, вторая, третья… раковины заполнились до отказа. Вода хлынула на пол.

Под этот плеск, сквозь который едва прорывалась песня Перл Джем, Корки Лапута, широко улыбаясь, и покинул туалет.

В коридоре, куда выходили двери мужского и женского туалетов, тоже не было ни души, поэтому он поставил пакет с покупками на пол.

Из кармана пиджака спортивного покроя достал кольцо широкой изоляционной ленты. Отправляясь на поиски приключений, он брал с собой если не все, то многое из того, что могло пригодиться.

Лентой залепил щель в одну восьмую дюйма между нижним торцом двери и порогом.По бокам дверь достаточно плотно прилегала к косяку, чтобы не пропустить воду, так что там лента пользы бы не принесла.

Из бумажника Корки достал сложенную наклейку три на шесть дюймов. Развернул ее, снял защитный слой с липкой обратной стороны, приложил к двери.

Красные буквы на белом фоне сообщали: «НЕ РАБОТАЕТ».

Наклейка вызвала бы подозрение у любого охранника, но обычные покупатели просто бы развернулись и отправились на поиски другого туалета.

На том работа Корки завершилась. А объем возможного ущерба зависел исключительно от прихоти судьбы.

По закону, камеры наблюдения не фиксировали происходящее в туалетах и на подходе к ним. А потому его деяния никоим образом не могли остаться на видеопленке.

L-образный коридор, ведущий к туалетам, выходил и одну из двух галерей второго этажа, находящихся под постоянным контролем. Ранее Корки нашел камеры, зона слежения которых захватывала вход в коридор.

И теперь, покидая коридор, он повернулся так, чтобы его лицо не попало в объектив. Не поднимая головы, быстро смешался с толпой покупателей.

Потом, просматривая пленки, охранники могли бы обратить внимание на Корки, который вошел, а потом вышел из коридора, ведущего к туалетам, примерно в то время, когда там совершили акт вандализма. Но им бы не удалось разглядеть его лица.