Через несколько дней он позвонил, и мы договорились пообедать. Подъехав к месту встречи, я поймала его весьма неодобрительный взгляд. Машина у меня была старая, и я сразу почувствовала себя не в своей тарелке, но потом с облегчением подумала, что он все равно со мной пообедает. Он держался очень сухо и холодно, и я постаралась разрядить атмосферу, как будто в этом была моя вина. Оказалось, что в город приезжают его родители, с которыми он не ладит. Он стал перечислять свои многочисленные претензии к ним, которые не показались мне особенно серьезными, но я старалась слушать с сочувственным видом. Обед оставил ощущение, что с этим человеком у меня нет ничего общего. Я не получила никакого удовольствия и чувствовала себя неловко и как-то неспокойно. Когда через два дня он позвонил и снова предложил встретиться, у меня от сердца отлегло. Ведь если ему было со мной так хорошо, что захотелось увидеться снова, значит, все в порядке.

На самом-то деле нам никогда не было по-настоящему хорошо вместе. Всегда что-то шло не так, и я постоянно пыталась исправить положение. С ним я чувствовала себя очень скованно, и лучше становилось только в том случае, если удавалось эту скованность преодолеть. Это небольшое облегчение я принимала за счастье. И все же почему-то меня неудержимо влекло к нему.

Знаю, что покажусь вам ненормальной, но я вышла за него замуж, хотя он мне даже не нравился. Прежде чем мы поженились, он несколько раз порывал отношения, говоря, что со мной не может быть самим собой. Не могу вам сказать, как это было ужасно. Я все допытывалась:

– Скажи, что мне сделать, чем тебе помочь?

Но он только твердил:

– Ты сама знаешь, что нужно делать.

А я представления не имела, просто с ума сходила, пытаясь это понять.

Так или иначе, наш брак продлился всего два месяца. Он ушел навсегда, сказав на прощанье, сколько горя я ему принесла. Больше мы не виделись. Изредка я встречаю его на улице, но он всегда делает вид, будто меня не знает.

Не могу передать, до какой степени я была им одержима. Каждый раз, когда он уходил, меня только еще больше тянуло к нему. Возвращаясь, он говорил, что я ему нужна.

И тогда я переживала просто неземное блаженство. Я держала его в объятиях, а он плакал и говорил, каким был дураком. Но эта идиллия продолжалась только одну ночь, а потом все снова шло наперекосяк, и я изо всех сил старалась сделать его счастливым, чтобы он не ушел опять.

К тому времени, когда он ушел окончательно, я была чуть жива. Не могла работать и вообще ничего делать – только сидела, раскачиваясь взад-вперед, и плакала. Мне казалось, что я умираю. Мне была необходима помощь, чтобы не связаться с ним снова. Я так отчаянно хотела все исправить, но знала, что еще одного оборота этой карусели просто не выдержу.

Тяга Пегги к Бэйрду

Пегги было неведомо, что значит быть любимой. Выросшая без отца, она буквально ничего не знала о мужчинах и, уж конечно, о мужчинах любящих. Зато, живя с бабушкой, она отлично усвоила, как это бывает, когда тебя отталкивает и шпыняет не совсем здоровый человек. И еще она научилась стараться изо всех сил, чтобы завоевать любовь матери, которая по личным причинам не могла дать ей ни любви, ни даже защиты. В первый раз она вышла замуж потому, что решилась на близость с юношей, который был настроен к ней критически и презрительно и к которому сама она не питала особо нежных чувств. Близость с ним была скорее попыткой добиться его одобрения, чем выражением любви к нему. В результате пятнадцатилетнего брака с ним Пегги еще больше уверовала в свою полную никчемность.

В ней жила столь сильная потребность воссоздавать враждебную атмосферу собственного детства и продолжать борьбу за любовь тех, кто не мог ее дать, что, познакомившись с мужчиной, поразившим ее своей холодностью, замкнутостью и безразличием, она мгновенно почувствовала, как ее тянет к нему. Пред ней снова замаячила возможность изменить человека, который ее не любит, и в конце концов превратить его в нежного и любящего. В пору их романа Бэйрд изредка намекал Пегги, что ее попытки научить его любви возымели кое-какой успех, и это заставляло ее продолжать борьбу, которая пагубно влияла на ее жизнь. Вот как сильна была в ней потребность изменить его (а вместе с ним – мать и бабушку, которых он олицетворял).

ЭЛЕНОРА: шестьдесят пять лет; воспитывалась чрезвычайно властной матерью, состоявшей в разводе.

Моя мать не могла ужиться ни с одним мужчиной. Она дважды разводилась в те времена, когда никто не мог помыслить о том, чтобы развестись хотя бы раз. У меня была сестра на десять лет старше меня, и мама неоднократно говорила: «Твоя сестра была папина дочка, вот я и решила завести еще одну, для себя». Именно так она ко мне и относилась – как к своей собственности и продолжению себя. Она не считала меня чем-то от себя отдельным.

После того как они развелись, я очень скучала по отцу. Мать не подпускала его ко мне, а у него не хватало силы воли, чтобы с ней бороться. Ни у кого не хватало. Я всегда чувствовала себя ее пленницей и в то же время ответственной за ее счастье. Мне было очень трудно с ней расстаться, хоть я и чувствовала, что рядом с ней задыхаюсь. Я поступила в школу бизнеса и уехала в дальний город, где жила у родственников. Мама так рассердилась, что навсегда перестала с ними разговаривать.

Закончив учебу, я стала работать секретарем в полицейском управлении крупного города. Однажды к нам зашел симпатичный полицейский в форме и спросил, где питьевой фонтанчик. Я показала. Потом он спросил, не найдется ли у нас чашка, и я одолжила ему свою. Ему нужно было принять пару таблеток аспирина. Так и вижу, как он закидывает голову, чтобы проглотить таблетки. Потом он сказал: «Да, здорово я вчера перебрал!» И тогда я сказала себе: «Как печально… Он слишком много пьет. Может, все дело в том, что он одинок». Передо мной было воплощение моих желаний – человек, о котором можно заботиться, человек, которому я нужна. Вот я и подумала: «Я бы охотно попробовала сделать его счастливым». Через два месяца мы поженились, и следующие четыре года я пробовала. Готовила изумительные обеды, надеясь заманить его домой, а он уходил пить и возвращался за полночь. Тогда мы ссорились и я плакала. На следующий раз, когда он долго не являлся, я винила себя за то, что прошлый раз не сдержалась, и говорила себе: «Неудивительно, что он не идет домой». Отношения между нами все ухудшались, и, наконец, я от него ушла. Все это было тридцать семь лет назад, и только в этом году я поняла, что он был алкоголиком. Все это время я думала, что сама во всем виновата, что просто не сумела сделать его счастливым.

Тяга Эленоры к мужу

Если ваша мать ненавидела мужчин и внушала вам, будто от мужчин одни неприятности, а вы тем не менее любили ушедшего отца и находили мужчин привлекательными, то велика вероятность, что, став взрослой, вы будете опасаться, что мужчина, которого вы любите, вас оставит. Поэтому вы постараетесь найти мужчину, которому необходимы ваши помощь и понимание, чтобы в отношениях с ним вы могли играть первую скрипку. Что и сделала Эленора, когда ей приглянулся красавчик-полицейский. Такая схема дает гарантию от обид и судьбы брошенной женщины, поскольку делает мужчину зависимым от вас. Но вся беда в том, что вы с самого начала связываете себя с человеком, у которого заведомо есть недостаток, т. е. с мужчиной, который раньше или позже может начать причинять неприятности. Эленора хотела иметь гарантию, что ее избранник от нее не уйдет (как это сделал ее отец и как, по словам матери, неизбежно сделает любой мужчина). Ей казалось, что недостаток мужа дает ей такую гарантию. Но сама природа его недостатка делала вероятность ухода более, а не менее вероятной.