На том дело пока и кончилось. Следователи записали наши показания и отправили зубодеров туда, где им и положено находиться.

А нас отправили домой. И сказали спасибо за то, что мы обнаружили украденную коллекцию Чижова. Кстати, в тот же день Сергеев послал оперативников в Скуратово, и они привезли смешливого дядьку и его Федора. Но те тоже ничего не знали. Уперлись как два барана. Они даже про нас сказали, что «впервые их видим».

А когда мы приехали домой, Алешка сказал мне:

– Мы с тобой найдем эту дачу. Милиция без нас не справится.

– Найдем… Как мы ее найдем, если никто не знает, где она?

– Знает, Дим, знает.

– Кто?

– Тетя Надя. Которая в слезах. - И Алешка в двух словах пояснил: - Это она нас выдала, Дим. Не зря ее Чижик предательницей назвал.

Я подумал - и согласился. Похоже на правду. Посадили эту тетю Надю в джип, отвезли на дачу, попугали зубодробительным креслом - и она призналась, что мы к ней приходили с приветом от относительно здорового Чижова.

– Заодно, Дим, узнаем, чего они от нее хотели? Не зря же они ее украли. Гы?

На следующее утро мы забрали рукопись книги о великом Чижике и поехали в «Антиквар».

Надежда Кузьминична очень обрадовалась, что видит нас живыми и здоровыми, и разрыдалась от счастья. Она провела нас в рабочий кабинет профессора, который занимала во время его отсутствия.

Кабинет был очень скромный, небольшая комнатка. Почти все стены ее были уставлены застекленными стеллажами, на которых расположились в идеальном порядке всевозможные раковины, кораллы, сушеные крабы и омары. А мебели никакой не было, кроме школьного письменного стола и нескольких простых стульев. И на столе этом тоже ничего особенного не было, ни компьютера, ни ноутбука, ни органайзера, только подставочка для перекидного календаря, стопка бумаги, несколько книг и простенькая глиняная кружка, из которой торчали карандаши и авторучки.

Надежда Кузьминична достала из стола стаканы и стала поить нас молоком из пакета. «Что я, кошка, что ли?» - прочитал я в Алешкиных глазах.

И я поскорее завел разговор о будущей книге.

– Нам очень понравилось, - сказал я. - Вы так тепло о нем пишете. А вот Иван Василич почему-то сердится на вас.

Слезы на ее глазах мгновенно высохли, в них зажглась обида:

– Да потому что он ничего не знает. Я хотела спасти его бесценную коллекцию… А получилось все наоборот.

Мы переглянулись.

– Да, да! Это все так ужасно…

– Нереально ужасно, - прошептал Алешка. А потом громко сказал: - Вы только не плачьте.

– Ладно, не буду… Постараюсь, во всяком случае. Ванечка, когда уезжал, очень беспокоился о своей коллекции - как она там будет одна в пустой квартире. И попросил меня пожить у него это время, ему так спокойнее. Я, конечно, согласилась. И переехала в его квартиру. И ждала его возвращения. А через некоторое время мне позвонил Виктор Петрович и сообщил ужасную вещь. Он сказал, что один из московских коллекционеров нанял двух грабителей, чтобы они обокрали Ванечку. Чтобы забрали все ценные вещи. Я так испугалась…

– Вы только не плачьте, - напомнил Алешка.

– А ты пей молоко, - напомнила ему Надежда Кузьминична. - Это очень полезно… Я хотела тут же заявить в милицию, но Виктор Петрович меня отговорил. Он предложил свою помощь. «У меня есть надежное место, - сказал он, - давайте на это время перевезем коллекцию туда. А когда опасность минует, мы ее вернем». Я очень обрадовалась и поблагодарила его со слезами на глазах. Я сразу же упаковала коллекцию в ящики и коробки, и в тот же вечер приехали двое молодых людей… Одного из них, кажется, звали очень красиво… Не помню точно, кажется, Арчибальд…

– Может, Арнольд? - спросил я.

– Вы правы, Дима, его звали Арнольд. Совершенно верно. Я еще почему так уверена: когда я была маленькой, у моей мамочки был котик. Как раз его звали Арнольдиком…

– Про котика - потом, - не очень вежливо посоветовал Алешка.

– Да, конечно… Так вот этот котик… Ах да, про котика - потом. Эти молодые люди вежливо, аккуратно и быстро погрузили все вещи в машину и увезли их. Я так обрадовалась. Мне стало спокойно. Я даже отправила Ванечке телеграмму. Но он как-то странно ответил мне… Точно не помню… Подождите, его телеграмма, кажется, сохранилась. Сейчас…

Надежда Кузьминична, все-таки хлюпая носом, долго копалась в столе, а потом в шкатулке, перебирая в ней всякие бумажки.

– Вот она! - поднесла мятый листочек к глазам. - Фу! Даже читать неприлично. Прочтите уж вы, Дима. Только не очень громко.

Я прочитал: «Наденька зпт не знал зпт что ты такая дура вскл».

Надежда Кузьминична всхлипнула. И призналась:

– Да, я тоже не знала, что я такая… неумная. Я сразу же позвонила Виктору Петровичу. Но мне ответили, что он здесь не живет. Я так расстроилась, что побежала в милицию.

А в милиции состоялся такой нереально дикий разговор:

– Меня обокрали! Найдите преступников.

– Успокойтесь, гражданка, расскажите по порядку. Только не плачьте.

Надежда Кузьминична рассказала все по порядку. Примерно так:

– Я аккуратно собрала все вещи, упаковала их в бумагу, уложила в коробки и передала их молодым людям. Они их взяли и уехали.

– Они вам угрожали?

– Ну что вы! Очень милые молодые люди…

– Как они попали в вашу квартиру? Взломали дверь?

– Ну что вы! Я сама их впустила. По договоренности. Их прислал Витя Сизов.

Милиционеры переглянулись, усмехнулись и отказались принять заявление.

Алешка не стал больше тянуть и обрадовал Надежду Кузьминичну:

– Вы только не зарыдайте от радости. Мы нашли коллекцию.

– Батюшки! - Она всплеснула руками и засияла улыбкой. - Какие вы молодцы! Не зря я вас сразу полюбила. Пейте, пейте молоко! Это очень полезно для молодых организмов. И где же она?

– В милиции. Мы ее туда сдали.

– И там все-все цело? Ничего не пропало?

– Все цело, - успокоил ее Алешка.

– А ковш?

– Какой ковш?

– Как какой? Ковш Петра Великого. Это ведь самый ценный экспонат. И Виктор Петрович все про него расспрашивал…

– Так он нашелся? - удивился я. - Ваш Виктор Петрович.

– Нашелся, нашелся, - заулыбалась тетя Надя. - Очень скоро нашелся. И страшно удивился и расстроился, что я отдала коллекцию этим молодым людям. Он сказал, что меня обманули, что это не его люди, что я отдала коллекцию жуликам. «Как же так, - говорила я, - ведь они назвали пароль».

– А какой был пароль? - спросил Алешка. - Про бензин?