Бритый наголо парень, самый молодой из троих, нажал кнопку звонка и стал ожидать. Ответа не последовало. Он еще раз утопил кнопку, на лестничной площадке была слышна долгая трель звонка, но в ответ — снова тишина. Тогда остальные двое тоже достали пистолеты, с лязгом передернули затворы и, переглянувшись, приготовились к штурму.

Но дверь была металлическая и поставлена надежно. Вышибить ее без спецтехники невозможно. Стали прикидывать, почему куратор не отвечает и не сбежал ли он. Или затаился и не открывает, потому что понял, что явились по его душу. Но приказ босса был предельно краток: мочить!

Стучать и поднимать шум они не хотели, жильцы могли испугаться и вызвать ментов, а встреча с ними в расчет не входила. И старший приказал все тому же бритому налысо попробовать вскрыть отмычками. Парень возился долго, замок в двери был сложный — надежно защищался куратор.

Но всему приходит конец. Когда дверь потихоньку стала открываться, все трое бесшумно, как опытные домушники, проскользнули в квартиру, и старший достал нож: убирать решили тихо.

Однако они быстро убедились, что квартира пуста. И все трое не смогли сдержать своего разочарования — мат стоял в воздухе соответствующий.

Открытое окно и спутанную веревку, валяющуюся на земле, обнаружили сразу. Старший принялся звонить боссу. Объяснять ему, почему Калач, сидевший в белой «девятке», напротив подъезда, на противоположной стороне улицы, не проследил за окнами квартиры, старший не стал, пусть это делает теперь сам Калач. Он сказал только, что куратор сбежал через окно по веревке, на полу остались осколки пластмассы, ящики стола выдвинуты, в кассетах для компакт-дисков много пустых ячеек. Определить, что унес с собой куратор, невозможно. Работает ли компьютер — тоже, пока нет электричества, невозможно. Но задняя стенка процессора снята и валяется на полу.

Переверзин терпеть не мог, когда его приказы не выполняются. И поэтому старший был вынужден выслушать дословно все, что босс всерьез думает о своих помощниках.

Отключив мобильник, старший приказал:

— Забираем все, сейчас подъедут… А Калач?.. Ну его… — И старший в очень грубой форме выразился в том смысле, где он уже видел этого Калача, которому сейчас только предстоит еще отправиться на правеж к боссу.

Двое других отлично поняли своего старшего «коллегу» и дружно высказались в том же стиле, что совсем не завидуют Калачу, а главным образом тому, что его там ожидает.

Возле дорожного указателя на Анапу стоял неприметного вида молодой человек с сумкой, из-за которого в настоящий момент в Новороссийске кипели поистине шекспировские страсти, и с нетерпением поглядывал в сторону оставшихся позади окраинных домов. Он ловил попутную машину, но в Анапу ехать почему-то никто не соглашался.

До начала регистрации вылетающих в Воронеж оставалось совсем мало времени, билет был давно в кармане, и Славка Найденов чувствовал себя сейчас в шкуре Остапа Бендера, который, владея миллионом, не смог купить ни себе, ни подпольному миллионеру Корейко никакого иного транспорта, кроме двух верблюдов. Но в данном случае Славке верблюд не подошел бы — слишком малая скорость…

На дороге показался красный «жигуленок». Славка механически поднял руку, и машина остановилась.

— Куда? — спросил водитель и стащил с головы белую кепочку. Славка сразу узнал одного из соседей, но промолчал. На фиг нужно сообщать, куда ты направляешься!

— В Анапу, в аэропорт, — серьезным тоном заявил Славка. И добавил со значением: — Срочно надо, дядя!

— Угу, — словно бы поразмыслил водитель. — До аэропорта, значит… Двести… долларов.

Славка сел на заднее сиденье, захлопнул дверцу и только тогда сказал:

— До аэропорта — сто. А за двести в Анапу пусть москали ездят, так?

Водитель резко обернулся и посмотрел на Славку. Узнал, ухмыльнулся.

— Ну ты артист! Оно бы и за сто, да энергетический кризис, сам знаешь! Цены растут! Рынок диктует, так? А мы тут при чем? Мы, выходит, крайние? Ай нет?

— Слова-то выучил, дядь Петь, а смысла не усвоил. Будто сечешь чего в этой энергетике! До аэропорта всегда было пятьдесят. Ну раз у тебя энергетический кризис в кармане, удваиваю. Получишь сто. И не торгуйся. Я вот вернусь из Сибири и расскажу бабке, как ты меня ограбить хотел. Знаешь, чего будет? Она ж мигом разболтает, а ты на улицу не выйдешь, все ж станут пальцами тыкать: сосед называется!..

— Ладно, уговорил… Но гроши — вперед.

— А вот чем быстрей доставишь, тем раньше и получишь. Давай, дядь Петь, давай, трогай… опаздываю.

— Так за скорость бы и прибавить. — Водитель приподнял кепочку, почесал затылок и снова надвинул ее на лоб.

— А я тебе и так удвоил.

— Ох ну настырный малец… Поехали…

Машина тронулась.

Славка улыбался. Для него сейчас лишние сто баксов были как плевок, без разницы. И он торговался с соседом не от жадности, хотя тот наверняка именно об этом и думал, а потому, что не хотел приучать вот таких мужичков обирать народ. Ты сам заработай — руками, мозгами, а не хапай, где плохо лежит…

Он приспустил боковое стекло.

— Зачем? Продует! — недовольно пробурчал водитель.

— Курить хочу, а ты ж дыма не выносишь.

— Ну малец, — рассмеялся дядя Петя, — и все ты про всех знаешь!

— А вот за это меня, дядь Петь, начальство и ценит. В командировки посылает, понял?

— Да чего уж не понять… — вздохнул водитель, как будто он завидовал Славкиной жизни — такой важной наверняка и денежной… А тут приходится сшибать где придется. И бензин дорожает, и машина давно ремонта требует…

«Бизнес» Валентины Денисовны — с ударением на «е», — «процветал» на 2-й Припортовой улице, у самого выхода к площади, на которой была конечная остановка автобусов, следующих до пассажирского морского порта. Место удобное, как рассказал Турецкому по пути, пока шли сюда, Сергей Иванович. Народ, главное, всегда есть. В самом здании морвокзала имеются, конечно, и ресторан, и кафешки всякие — как без этого? — но ведь и цены у них нынче такие, что посмотришь, и всякий аппетит пропадает. А Валентина за сверхприбылью, как она говорит, не гонится, цены не задирает, всегда имеется в продаже горячее, вот отсюда и посетители.

Собой же это кафе ее представляло обыкновенную «стекляшку» советских еще времен — с небольшим залом, где народ сидел за полупрозрачными занавесками, но все равно как в аквариуме, с витриной и баром, торгующим разными напитками, ну и естественно, небольшой кухней с электроплитой и хорошим, магазинным холодильником, в котором и хранились запасы мяса, птицы и рыбы. Для остальных продуктов была предназначена отдельная кладовка.

Как Валентина стала хозяйкой этого заведения — это отдельная история, пусть она сама любимому племяннику рассказывает. Но если в двух словах, то помогло старое знакомство ее прежнего мужа с тем чиновником, который возглавил два года назад городскую мэрию. Не чаяла, не гадала, а тут вдруг услышала фамилию человека, что когда-то захаживал в гости, ну и, по старой памяти, рискнула прибегнуть к помощи. Немного и потребовалось — есть проблемы, которые только кажутся трудноразрешимыми, а на самом деле они и плевка не стоят, когда решаются между своими. Понятно?