Она медленно подняла руки и прошлась ладонями по его широкой груди, обняла сильные плечи. Приподнявшись на цыпочки, с замиранием сердца встретила его губы. Горячие и требовательные. Всем своим существом она ощущала мощь его тела и не сопротивлялась, когда он с силой прижал ее к стене. И сам прижался к ней. С ее губ сорвался легкий стон. Джеймс терзал ее рот, она и представить не могла, что мужчина может так целовать женщину. Что она помнила? Вялые поцелуи Джорджа, когда он ухаживал за ней? И те нетерпеливые и поспешные, когда они были женаты? Но разве то, что было между ней и мужем, можно было сравнить с этим полным чувственности выплеском эмоций, который она испытывала сейчас.

Завладев ее губами, Джеймс жадно исследовал ее рот. Осыпал поцелуями ее щеки, висок, мочку уха. Кейт стонала, прикрыв глаза, и единственное, чего она хотела, как можно теснее прижаться к нему. Хотела, хотела, хотела…

— Ты такая красивая, Кейт, — шептал он ей на ухо.

Она могла притвориться, почему нет? Он — кавалер, а ей восемнадцать.

— Ты пахнешь как роза, и, о Господи… — Он не закончил, потому что она прижалась грудью к его груди и снова подставила ему свои губы. Он осыпал поцелуями ее шею, ласкал языком чувственное местечко, где кончалась скула и начиналась шея. — Это бальное платье весь вечер сводит меня с ума.

Кейт задрожала.

Джеймс снова приник к ней и прижался лбом к ее лбу.

Кейт подняла глаза, где-то в отдаленном уголке ее замутненного сознания всплыла мысль… Часы в доме пробили двенадцать. Полночь.

Полночь!

Она пригласила Луизу. Горничная могла появиться в любой момент.

— Джеймс, мне надо кое-что сказать вам.

Кейт выбралась из его рук.

Он посмотрел на нее, на его красивом лице отпечаталось чувство вины.

— Нет необходимости, Кейт. Это моя вина, мне не следовало…

Кейт покачала головой.

— Нет, вы не понимаете. Я обещала Луизе, что вы потанцуете с ней сегодня. В полночь.

Закрыв за собой дверь спальни, Кейт прислонилась к ней спиной и тяжело вздохнула. Золотистый атлас платья переливался и сверкал в зыбком свете одинокой свечи, Кейт переполняли эмоции. Мелодия вальса все еще звучала в ее голове, и Кейт закружилась… Раз, два, три. Раз, два, три… Юбки развевались вокруг, и она улыбалась своим мыслям. Какая ночь! Вальс, шампанское, поцелуи. Все, все сразу. Но поцелуи? О, это было поразительно. Конечно, Джеймс сделал это только в ответ на ее желание, иначе он не был бы джентльменом. Не был бы? Или, может быть, он просто хотел этого? В любом случае потом он пожалел об этом. Но он заставил Кейт вспомнить юность, почувствовать себя так, словно ей восемнадцать. И жить! И это такой подарок, за который она никогда не сможет отплатить.

Если бы обстоятельства складывались иначе. Если бы ей снова было восемнадцать… Если бы она была… но она обвиняемая в убийстве. Изгой общества.

Джеймс вел жизнь добропорядочного джентльмена. Место в парламенте, успешный бизнес, богатство, совершенное ведение хозяйства и еще многое, многое другое. Зачем ему Кейт? Все, что она могла, — нарушить привычный ход его жизни, внеся в нее большие неприятности. Именно это она и сделала.

А он? А он был великолепен, она должна признать это. Он вел себя как настоящий джентльмен. Ровно в полночь появилась Луиза и робко остановилась в дверях. На ней было простое платье, и она так нервничала, что сердце Кейт переполнилось сочувствием. Бедняжка, очевидно, боялась, что хозяин отнесется к ее выходке без понимания. Но Джеймс с радостью согласился потанцевать с Луизой. Он вел себя с ней как с настоящей леди, скорее даже как с принцессой. С поклоном предложил ей руку и в конце попросил Лока присоединиться к ним, чтобы они могли вчетвером станцевать несколько деревенских танцев. Это была незабываемая ночь… Даже лучше, чем на тех балах, где Кейт доводилось присутствовать прежде, там все не заканчивалось поцелуем красавца лорда.

О, она понимала, что была немножко не в себе. Представляла, какой скандал разразится в свете, если станет известно, что убийца герцога Маркингема скрывается в одном из домов в Мейфэре, где сам хозяин танцует с ней и целует ее. Да, они тут же придут, чтобы сжечь ее собственными руками. Кейт задрожала. Ей следовало носить траур по мужу, а не целоваться с виконтом. Да, она понимала это, но не желала следовать правилам общества, жаждущего предать ее смерти за преступление, которого она не совершала.

Но как объяснить все это в памфлете? Наверняка это прозвучит фальшиво. И она должна спросить себя, действительно ли она хочет поскорее закончить этот памфлет? Как только работа будет сделана, Джеймс отвезет ее назад в Тауэр. Неужели? Но он должен. Она не может бесконечно оставаться в его доме. Это, уж точно, было бы совершенно неприлично. В памяти всплыли слова, которые Джеймс сказал в начале вечера. И ее с головы до ног обдала жаркая волна. «Мы и так уже перешли все дозволенные границы». Так он сказал, прежде чем… Кейт задрожала.

Она подошла к маленькому столику в углу комнаты. И посмотрела на первые слова памфлета. «Он в себе обрел свое пространство, и создать в себе из Рая Ад и Рай из Ада может»[2].

Вздохнув, Кейт провела по строчке пальцем. Казалось, Мильтон прекрасно понимал, о чем говорил, человеческий разум способен сотворить ад. Но сегодня, сегодня это был рай.

Кейт позвонила. Пришла Луиза и помогла ей снять платье. Кейт пообещала себе, что покончит с безумными фантазиями в отношении Джеймса. Ничего хорошего из этого не выйдет. Не может виконт влюбиться в убийцу. Даже если бы случилось чудо, и она была бы оправдана, все равно их отношения обречены. У них нет и не может быть будущего. Из-за связи с ней его репутация будет разрушена окончательно. И, кроме того, брак с одним аристократом уже не привел ни к чему, кроме разбитого сердца и трагедии. Зачем же повторять собственные ошибки? Нет, для них обоих будет лучше, если Кейт оставит бесплодные мечты и сосредоточится на том, чтобы поскорее закончить памфлет. Они заключили сделку, и она сознательно пошла на это. Разве нет? Памфлет в обмен на наслаждение, на возможность ощутить вкус жизни. И она испытала это наслаждение с Джеймсом.

Джеймс с такой силой захлопнул за собой дверь спальни, что она завибрировала. Он тихо выругался, стукнув себя по бедрам. Проклятье! Что это был за поцелуй? Поправка. Что это были за поцелуи, так как их было много? Что-то невероятное есть в красоте Кейт. Ее женственность и обаяние. Что-то есть и в этих танцах при свечах… Нет, это не объяснение. Он вел себя как законченный негодяй. Воспользовался своим преимуществом. Прекрасно! Но Кейт не невинная девушка, ей, слава богу, не восемнадцать, и это не был бал дебютанток. Она — леди, которая живет в ожидании приговора. Леди, живущая под его крышей, так как они заключили сделку. А он воспользовался своим преимуществом. И это не давало Джеймсу покоя. Проклятье. Проклятье. Проклятье. Он должен как-то загладить свою вину.