Когда Стенли Уиткомб и Оливия встали, он почти ждал, что…

Рука Уиткомба на плече Оливии заставила Лукаса рвануться вперед и обнаружить свое присутствие прежде, чем он увидит свою будущую жену в объятиях Уиткомба, прежде, чем…

Оливия повернулась, и ее взгляд застыл на его лице.

— Ты готова? — произнес он срывающимся голосом.

— Мы уже заканчивали, — быстро убрав свою руку, сказал Стенли. — Оливия не упомянула, что встречается с вами.

Оливия вспыхнула, и Лукасу захотелось крикнуть, что они улетают, чтобы пожениться. Но он сдержался.

— У нас есть планы на уикенд, — спокойно ответил он.

Стенли удивленно поднял брови:

— Что ж… в таком случае, до понедельника, Оливия. Приятных вам выходных.

Она попрощалась со Стенли и одарила Лукаса весьма красноречивым взглядом. Пока они шли до стоянки, Оливия молчала, и Лукас не знал, расстроена она или рассержена. Как только они сели в его джип, он спросил:

— Ты не передумала выходить за меня замуж?

— А почему ты спрашиваешь?

— Хочу, чтобы ты была уверена.

— Я уверена, Лукас. Но если у тебя есть сомнения…

— Я готов к этому. Но мы забыли купить кольца, может быть, у нас будет время перед встречей с твоей мамой.

Оливия ничего не ответила и пристегнула ремень безопасности.

Когда коридорный открыл дверь их номера и Оливия переступила порог, у нее перехватило дыхание от того, что она увидела. Две ступеньки вели вниз, на площадку с камином, мягкой софой, стульями и музыкальным центром. Зеленый ковер прекрасно сочетался с розовато-лиловой зеленой обивкой мягкой мебели. Тремя ступеньками выше стояла огромная кровать. Зеркало на туалетном столике из светлого дуба отражало широкое витражное окно, закрытое тяжелыми шторами.

Когда Лукас дал чаевые коридорному и закрыл дверь, Оливия повернулась к нему. Держался он отчужденно с того момента, как увидел ее в кабинете Стенли. Оливия не знала, почему он злился — потому, что она опаздывала к нему, или потому, что ревновал. Если это ревность, то что бы она ни сказала не поможет. Даже если она признается ему в любви… Оливия подозревала, что Лукас не особо доверяет словам или даже чувствам. Судя по его поведению, любовь он считал романтической иллюзией.

— Ну, как? — спросил он.

— Шикарно.

Он пожал плечами:

— Я хотел, чтобы нам было удобно. И твоей маме тоже. Ее комната не такая большая, но, надеюсь, не менее красивая. Ты не хочешь ей позвонить?

Когда они регистрировались в отеле, Оливия узнала, что мама уже прилетела. Поскорей бы они с Лукасом встретились.

— Она сказала, что сразу же пойдет искать ресторан поблизости. Сейчас выясню, зарезервировала ли она столик.

Прежде чем Оливия подошла к телефону, ее взгляд снова упал на огромную кровать. Она не знала, каковы намерения Лукаса. И когда начнется их медовый месяц, — может быть, сегодня?..

Как будто, прочитав ее мысли, он сказал:

— Если ты хочешь, я могу провести эту ночь на диване. Но завтра я собираюсь разделить с тобой эту кровать. Я женюсь на тебе не только потому, что ты носишь моего ребенка. И намерен быть тебе мужем во всех смыслах этого слова. — И, направляясь к двери, добавил:

— Я хочу немного пройтись.

Прежде, чем она успела моргнуть, не то, чтобы ответить, дверь за ним закрылась.

Удивление сменилось досадой. Значит все, что нужно Лукасу, это ребенок, и… секс. Он достаточно ясно выразился. Что ж, она тоже хочет предаваться любви с ним, но, черт возьми, ей нужно больше! Клятв, романтики, сказки и мужа, который разделит с ней будущее!

Слезы подступили к ее глазам. Неожиданно она вспомнила, что для сегодняшнего ужина купила платье цвета фуксии, и обрадовалась, что разорилась на него. Это платье придаст ей уверенности, которая нужна ей, чтобы заставить Лукаса Хантера увидеть в ней не только мать его ребенка, но и женщину, со своими правами, потребностями и желаниями, которые, вполне возможно, совпадут с его намерениями.

Он собирается разделить с ней эту кровать завтра?

Что ж, она собирается иметь больше, чем просто секс.

Их медовый месяц будет путешествием в любовь, их брак будет длиться вечно.

Сладкие звуки саксофона разливались в фойе кафе, где Лукас, Оливия и ее мама провели чудесный вечер.

— Я так рада, что ты приехала, мама. Ужин был замечательный. Спасибо.

Подойдя к ним, Лукас взглянул на Оливию так же страстно, как смотрел на нее весь этот вечер. Должно быть, платье сыграло свою роль. Расшитый бисером лиф без спинки и рукавов, с завязками на шее и спине, облегал ее полную грудь, юбка из тафты не доходила до колен. Через какое-то время она уже не сможет надеть это платье, но сегодня оно было как нельзя кстати.

— Позвольте и мне поблагодарить вас, миссис Макговерн, — обратился Лукас к матери Оливии.

— Зовите меня Розмари, Лукас. Завтра вы ведь станете моим зятем. А этот ужин — всего лишь мой маленький вклад.

— Мама, ты зайдешь к нам в номер? — обратилась к ней Оливия.

— Нет, я вернусь к себе. Долгая дорога вымотала меня, а завтра предстоит очень важный день.

В лифте Лукас молчал, но, когда Розмари стала выходить, он придержал дверь.

— Я заказал лимузин на двенадцать тридцать он отвезет нас в церковь. Она улыбнулась ему:

— Вы действительно все предусмотрели. Спокойной вам ночи.

Молчание заполнило лифт, когда Лукас и Оливия ехали на свой этаж, и она чувствовала, как он напряжен, когда они шли к своей комнате. Лукас открыл дверь, Оливия шагнула внутрь и вспомнила его возвращение с сегодняшней прогулки. Она уже оделась и была готова к ресторану. Он уставился на нее, как будто видел в первый раз. Как только он побрился и переоделся, они пошли в ювелирный магазин при отеле и купили простые золотые кольца.

Зайдя за ней в номер, Лукас снял пиджак и повесил его на спинку стула.

— Ты действительно хочешь, чтобы мы поженились в Лас-Вегасе? Оливия подошла к нему.

— Меня не было бы здесь, если бы я этого не хотела.

Его глаза искали ее взгляд, схватив ее за локоть, он притянул ее к себе:

— Ты великолепно выглядишь сегодня. Это платье…

Его глаза горели таким желанием, что Оливия чуть было не потеряла голову, но она твердо была настроена на то, чтобы первая брачная ночь запомнилась им своей значительностью.

— Я рада, что тебе нравится, — пробормотала она.

— О, да, — уверил он ее хриплым голосом. Она понимала, что если он поцелует ее, она не сможет ждать и минуты, не говоря уже о целой ночи, и тогда все свершится сегодня.