Поэтому с третьего раза он получил бы плюху туда, куда целился нападавший:

– Н-на! – Тренер учил когда-то, что задирают ноги только пижоны. Для ног есть природой определенные мишени: пах, колено, голень… Поэтому ботинок майора с хлюпаньем врезался в главную из них.

– Йоб-пты-ть…

Противник принял позу Адама, лишившегося фигового листка, но с пути не убрался. Интересно, мелькнула случайная и неуместная мысль, замечалось ли кем-нибудь, насколько похожи по обе стороны океана мужские крики?

Сзади еще двое подоспевших со стороны парадного входа с переменным успехом метелили виноградовского напарника. Обмен ударами подходил к концу, и теперь в основном доставалось Сергею.

Ба-бах! Бах… ах-х… Пуля ушла за косяк, вырвав из коридорной стены здоровенный кусок штукатурки. Это достал пистолет «квадратный» с поломанным носом – он вовсе не намеревался никого убивать, просто напомнил о своем существовании.

В следующую секунду пострадавший от виноградовского ботинка все-таки взял реванш. Некоторое время Владимир Александрович находился где-то в другом измерении, а когда выплыл наконец из малинового, гудящего моря боли, на руках уже защелкивались наручники.

Рядом, уткнувшись неестественно вывернутым лицом в ковровую дорожку, лежал скованный тем же способом напарник.

Виноградов закрыл глаза. Так тоже было больно, но все равно… Разглядеть что-то с пола он не мог, а для любого движения требовалось нечто большее, чем добрая воля.

«Так я и думал, – привычно разочаровался Владимир Александрович. – Опять киношники обманули – тоже мне, правовое государство. Никто не зачитывает никаких прав, не предлагает звонить адвокату… Все как у нас – сначала в морду, потом разбираются. И ни значков никто не предъявил, ни документов. Беспредел! Интересно, за кого эти козлы нас приняли?»

Майора бесцеремонно перекатили на спину. Обшарили и, не найдя оружия, ограничились остальным содержимым карманов. Кто-то зашелестел его документами:

– Владимир Виноградов?

Пришлось поднять веки.

– Да… – Где-то в недосягаемой высоте угадывалась физиономия одного из тех, кто подоспел уже после начала шоу и занимался Сергеем.

– Вы можете идти?

– Не знаю… – Хотелось бы поинтересоваться: куда? и зачем?

Но любопытство здесь вряд ли приветствовалось.

Вообще-то, кроме заплывшего уха и неприятных ощущений в предплечье, жизнь отравляли только впившиеся в запястья наручники. Тут ребята явно перестарались.

– Гоу, гоу! – Виноградова оторвали от пола и поставили на ноги. Придерживаемый под локоток, он направился в указанном направлении. Впереди еще двое волокли обмякшее тело Рэмбо.

То ли здесь привыкли к пальбе среди бела дня, то ли просто по причине послеобеденного времени все находились на работе, но в коридор не высунулся ни один из жильцов.

Только уже очутившись, к собственному запоздалому удивлению, на балкончике перед пожарной лестницей, он начал соображать, что к чему. Обрезанный телефонный провод, отсутствие комендантши…

Где-то на Оушн-парквей заголосила полицейская сирена, но к происходящему в доме мадам Беркович это не имело ни малейшего отношения.

Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили! Когда кончишь опустошение, будешь опустошен и ты; когда прекратишь грабительства, разграбят и тебя.

Исаия, 33:1

– И вы-таки мне будете рассказывать про американцев! Да они скорее нефа президентом выберут, чем еврея…

Человека, сидящего за рулем, звали Леня, и, подобно большинству бывших советских граждан, он обожал говорить о политике. Причем политика интересовала его, начиная с уровня глобальных межгосударственных отношений, все остальное казалось мелким и не заслуживающим внимания.

Следующей по важности темой в монологах водителя были кошмарно высокие цены, и только потом – арабские террористы и погода.

– Это – банановые плантации… Вы ведь знаете, что такое бананы?

– Знаю.

– В России их можно свободно купить?

– Можно, – кивнул Виноградов. – Даже не членам профсоюза можно!

Колонна машин впереди начала притормаживать – и довольно резко даже для такой великолепной автострады. Леня в сердцах шлепнул ладонями по рулю:

– Чтобы его… маму! – но вслед за остальными принял влево.

Вдоль обочины неторопливо перебирал колесами трактор с прицепом. Трактор был желтого цвета, прицеп – голубой, а груз укрывала оранжевая непрозрачная пленка. Вместе все это напоминало еще не снятую с витрины детскую игрушку и очень отличалось от того, что повидал на российских проселках Владимир Александрович.

Поравнявшись с открытой кабиной, Виноградов разглядел за рулем молодого паренька в футболке и обязательной кипе на голове. Уши его были заняты маленькими наушниками, а голова подергивалась в такт воспроизводимой плейером музыке. Разглядеть, не прикрыл ли он от удовольствия глаза, оказалось невозможно – мешали темные очки.

А вот оружие висело у тракториста на самом виду, в специально, видимо, оборудованных зажимах.

– Кибуцник! – прокомментировал Леня. – В России есть кибуцы?

– Нет, – хмыкнул Виноградов. – Чего нет – того нет…

– Вот видите! – поднял палец водитель. Какой смысл хотел он вложить в восклицание, не ясно, но на всякий случай Владимир Александрович кивнул.

Про кибуцы, которые сами израильтяне называют «последней остановкой перед коммунизмом», он уже слышал. Это не просто сельскохозяйственные общины, как сразу же объяснили гостю, – это практическое воплощение утопических идеалов вековой давности. Руководствуясь известной формулой, в кибуцах получают от каждого по способностям – и имеют высшую в мире производительность труда, удойность, урожайность. И все остальное, что позволяет нескольким процентам населения кормить остальных своих соотечественников и половину Европы в придачу. Насчет того, чтобы при этом каждому «товарищу», как они сами себя называют, доставалось по потребностям, Виноградов очень сомневался, но в конце концов… На то они и потребности, чтобы всегда опережать возможности.

Во всяком случае этот тракторист подавленным не выглядел.

– Вам солнце не мешает, нет? – поинтересовался водитель. Это было сказано таким заботливым тоном, что при положительном ответе он, наверное, выключил бы светило.

– Все в порядке, – успокоил пассажир, и Лене осталось только подправить козырек над лобовым стеклом. Машина, успевшая уже набрать порядочную скорость, при этом вильнула, – и Владимиру Александровичу осталось только поблагодарить Господа, что цифры на спидометре в километрах, а не в милях. – Н-да-а… Вы в Союзе кем работали? На такси?