— Жизнь после тридцати не кончается, к твоему сведению! — усмехнулся он. — Мне сейчас уже тридцать два, но я и думать не думаю, будто жизнь осталась позади!

— Ты вовсе не выглядишь дряхлым стариком, ответила она и тут же вернулась к их разговору:

— Так что же произошло с несчастной женщиной?

— Ты наверняка знаешь, что в жизни редко когда все заканчивается счастливо. В конце концов она вернулась к мужу и детям, и они уехали за границу. Не думаю, чтобы муж стал относиться к ней добрее, с тех пор как перенес такое оскорбление. С другой стороны… урок мог пойти ему на пользу. Кто знает, как у них сложилось дальше.

— А ты? — тихо спросила Хэрриет.

— Ну, я… я еще долго страдал от неразделенной любви. Но молодость взяла свое; к тому же подошло время поступать в университет. Так я пережил свою мучительную страсть, да и скандал вскоре улегся, — добавил он, усмехнувшись. — Хотя я до сих пор встречаю ничтожных людишек с «хорошей» памятью — вроде Джорджа.

— А по-моему, тебе, наоборот, повезло, — задумчиво произнесла Хэрриет. — У меня никогда… Я, если встречу свою первую любовь, попросту не узнаю ее! — Хэрриет усмехнулась. — Да и вообще, все эти восторги по части секса сильно преувеличены.

— Неужели?

— Да… — Хэрриет вдруг бросила взгляд на пустой стакан перед собой и нахмурилась. Господи, она даже не помнит, как выпила виски, но оно развязало ей язык. Иначе стала бы она обсуждать такие интимные подробности. И с кем — с Финном! Хватит ей болтать.

Но сказалось подавленное настроение и виски, обжигающее ее изнутри. Она с ужасом осознавала, что под внимательным взглядом Финна повествует о собственном, довольно безрадостном сексуальном опыте.

— Если хочешь знать… В первый раз это произошло у меня в семнадцать лет. И закончилось полнейшей неудачей. Года через два я подумала: а почему бы нет? Стоит попробовать еще раз. Может, я что-то упустила. Но все осталось по-прежнему. Мне даже кажется, — доверительно призналась она, все эти россказни о «потрясающем сексе» не более чем досужий вымысел.

— Ну, Хэрриет… — Финн затрясся от смеха, но тут же поднес руку Хэрриет к губам. — Нет, нет… любовь моя. Я не потому смеюсь, что ты никогда не испытывала оргазма, — быстро успокоил он смущенную девушку. Просто я не знаю никого, кто бы так откровенно и прямо говорил о себе. Это очень редкое качество, и я ценю его в людях. — Он снова прижал ее руку к губам.

— Да, конечно… Подумать только, который сейчас час! Мне… мне пора спать, — занервничала Хэрриет. Она вскочила; лицо ее пылало от стыда и неловкости. — Пока я не выставила себя еще большей дурой.

— Что ты, дорогая! — нежно прошептал он, не отпуская ее руки, и усадил к себе на колени. — Ты особенная — с тобой весело, ты добрая и такая красивая девушка. Так что… довольно с нас всякой чепухи.

— Ах, Финн…

— Если какой болван ляпнул тебе что-то насчет твоей фригидности — а я подозреваю, что так оно и было, — уверяю тебя, вот это настоящая чепуха! Поверь мне, — Финн был серьезен, — это у него что-то не так, а не у тебя. Поняла?

Она кивнула, смутно сознавая, что в словах его есть какая-то правда. Но Хэрриет никак не могла вникнуть в смысл сказанного — Финн заботливо убрал локон, упавший ей на бровь. Его рука слегка коснулась ее щеки и спустилась вниз по шее, рассылая импульсы по всему ее телу, заставляя дрожать в возбуждении.

Все вдруг стихло. Стали слышны малейшие звуки снаружи: отдаленный шум редких машин, мерное тиканье дедушкиных ходиков в холле, даже низкое, гортанное кваканье лягушек в пруду сада. Хэрриет приоткрыла губы, у нее захватило дух от странного ощущения, наполнившего ее.

Она вгляделась в черты его лица, вдруг побледневшего. И не могла отвести глаз от твердо очерченного контура губ. Сквозь тонкий шелк халата она чувствовала жар его тела. Она вздрогнула, едва рука Финна начала медленно спускаться по ее трепещущему телу и, сняв бретельку ее черного платья, высвободила налитые полукружия грудей.

Дальше она уже не помнила себя, содрогаясь от жгучего желания, подавлявшего всякую мысль. Финн медленно склонил голову, и его губы слегка коснулись сначала одного, а затем и другого уголка ее ждущих губ. Он любовно ласкал ее, постепенно распаляя, вкушая сладость ее губ. Легчайшие прикосновения лишь разжигали в ней страсть.

Его губы поначалу едва касались ее, как будто Финн сдерживал себя и ее. Но Хэрриет вздрогнула в его объятиях, и он не удержался. Издав гортанный стон, он впился в ее губы.

Финн с наслаждением проникал языком все глубже. Возбужденная такими чувственными ласками, Хэрриет судорожно сжала руками его голову, запустив пальцы в густые темные волосы. Она с готовностью откликалась на его ласки и не смогла сдержать легкий стон разочарования, вырвавшийся у нее, когда он оторвался от ее губ и, заключив ее лицо в ладони, пристально посмотрел в ее запрокинутое лицо, в подернутые поволокой зеленые глаза.

— Милая, обожаемая Хэрриет! Я едва не сошел с ума, пытаясь всю эту неделю держаться от тебя подальше, — хрипло прошептал он. Его дыхание стало неровным. — Я с ума схожу по тебе после того самого восхитительного поцелуя в день моего рождения. С тех самых пор, — продолжал он шептать, — я сгораю от страстного желания заняться с тобой любовью.

— Ах, Финн… — прошептала в ответ Хэрриет, беспомощно вздрагивая от прикосновений его длинных пальцев, мягко и нежно касавшихся ее лица. Ничего не выйдет.

— Не говори так, — твердо возразил он Хэрриет и, осторожно сняв ее с колена, медленно поднялся. — Фригидных женщин не бывает, за исключением редких клинических случаев и тяжелых психических расстройств. И если ты до сих пор осталась неудовлетворенной, это вина не твоя, а твоего партнера.

— Ты уверен? — недоверчиво спросила она и покачнулась, когда Финн заковылял в спальню, потянув ее за собой.

Он рассмеялся низким, грудным смехом.

— Не волнуйся! Меня беспокоишь не ты, дорогая, — заверил он девушку, шедшую за ним точно во сне. Они вошли в спальню. — Если говорить прямо, моя бесценная сестричка Уэнтворт, то этот тяжелый гипс может создать нам проблемы, он остановился у кровати и обнял ее.

— Как это? — не поняла Хэрриет, ее все еще окутывала плотная дымка чувственного возбуждения, туманившего рассудок.

— Так что пожалуйста, моя дорогая Хэрриет… — В его голубых глазах запрыгали чертики, он притворно вздохнул. — Ведь ты будешь осторожна со мной?

— Осторожна с тобой? — озадаченно переспросила она. И когда сквозь туман к ней пробился истинный смысл его слов и она увидела его улыбку, ей вдруг стало невообразимо смешно. — Ты хочешь сказать… мы поменяемся ролями? Боже, какой ужас! — выдохнула она, не в силах сдержать хохот, представив себе весь комизм положения. От ее нервозности и волнения не осталось и следа.

Они оба зашлись хохотом. Хэрриет прислонилась к его широкой груди; ее тело сотрясали взрывы смеха, которые она безуспешно пыталась подавить. Но даже ее небольшой вес Финн выдерживал с трудом, пошатываясь. Он все сжимал ее в объятиях, когда беспомощно закачался взад-вперед и они оба повалились на кровать.