— Можно, — кивнул Архипов. — Сейчас парни как раз этим и занимаются. Время «хлопающих» дверей вычисляют. — И горестно покрутил головой. — Как все не вовремя, как все не вовремя! — Качнулся влево. — Сыскари эти, чтоб им пусто было, по отелю бродят…

— Какие сыскари? — искренне поразилась Надежда Прохоровна. Она что-то никаких посторонних людей в корпусе не видела.

— Ах да, — сказал Архипов, — вы же не в курсе. Следственная бригада к нам нагрянула, Надежда Прохоровна. Работают по «открывшимся обстоятельствам». Помните, когда я у Разольской сидел, за мной Максим пришел, и я тогда еще сказал — начальство на ковер вызывает? Соврал я, Надежда Прохоровна, не захотел при Разольской признаваться, что сыскари приехали. Сейчас опрашивают работников кухни, обслуживающий персонал — отравление все-таки в отеле произошло, предумышленное убийство.

— И к Разольской пойдут?

— Завтра. Сегодня не успеют.

— Почему? Шесть часов только…

Архипов усмехнулся:

— Так Генриетта Константиновна, Надежда Прохоровна, это вам не официант Дима Сидоров. Как только визг поднимет — адвокат мигом из Москвы примчится. А адвокату бумажка требуется. Официальный акт о вскрытии.

Это я и вы, Надежда Прохоровна, Семену Яковлевичу верим. Он без всякой экспертизы причину смерти верно укажет. А адвокату подписанную бумажку подавай… Но бумажка эта появится только после окончания всех медицинских экспертиз. На них время нужно… Понятно?

— Угу.

Пал Палыч помолчал, задумчиво покрутил браслет часов на запястье…

— И со следователем, признаюсь честно, Надежда Прохоровна, нам сильно не повезло. Константин Альбертович шибко шумных историй не любит… Трусоват и буквоед. К ВИП-персонам без подшитых бумажек не полезет, у него выслуга через два года, скандала побоится.

— С тобой воюет?

— С чего вы взяли? — немного удивился Пал Палыч.

— Так, поди, не зря ты здесь со мной, со старым мухомором, битый час сидишь. От него скрываешься?

— Надо будет — позвонит, — жестко отчеканил Архипов и тут же усмехнулся. — А вообще вы правы, Надежда Прохоровна. Терпеть не могу буквоедов и трусов, что свои задницы бумажками прикрывают. По горячим следам надо работать! По горячим!

— Так с богатеями, Паша, не всегда получится, — попыталась заступиться за невысокого худосочного следака Надежда Прохоровна. — Их адвокаты уж больно шустрят, что-нибудь не так сделаешь, вмиг дело в суде развалят, тебе же и нагорит.

Охранный шеф насмешливо посмотрел на пожилую любительницу детективов, свободно оперирующую понятиями вроде «дело в суде развалят», и ничего говорить не стал. Глянул на наручные часы, поднялся с дивана:

— Пойду я, Надежда Прохоровна. Мои парни уже должны с замками-ключами разобраться, а если не разобрались — подгоню.

— Иди, Паша, иди, — сказала баба Надя и тоже поднялась. — А я к Генриетте наведаюсь, узнаю, кого Миша мог «шкурой» обозвать.

Уже двинувшийся было к двери Архипов остановился так резко, что неугомонная сыщица Губкина наскочила на его крепкую спину.

— Куда вы собрались?! — развернувшись, выпучил глаза Архипов.

— Так к Генриетте… Теперь же мы знаем, как важно про последние слова узнать…

— Сидите в номере! — в мгновение ока раскипятился Палыч. — Запритесь изнутри и никому дверь не открывайте, пока я не вернусь!

— Так я по… Туда и обратно, это…

— Вы «это» сегодня уезжаете в Москву! — почти что прокричал охранный шеф. — Сейчас я схожу к своим ребятам, потом приведу к вам следователя, вы дадите официальные показания детально расскажете все, о чем с Ра зольской утром разговаривали, — и тут же в Москву! Тут же! Машину я вам дам.

— Паша… Павел Павлович… — залепетала баба Надя, — я ведь это… помочь хочу. Генриетта со мной откровенничает.

— Да пошла она к черту, ваша Генриетта! — заполыхал Архипов. — Я за вашу жизнь отвечаю!

Надежда Прохоровна попятилась к креслу, слепо нашарила подлокотник, села…

— Так ты что… подозреваешь, что меня опять?..

— Я ничего не подозреваю, — подойдя к Надежде Прохоровне, нависнув над скукожившейся в кресле бабушкой, серьезно проговорил Архипов. — Я твердо знаю одно: сегодня ночью к вам приходили. И это абсолютно точно. Наша электронная система замков не делает ошибок. Кто-то подозревает, Надежда Прохоровна, что вы о чем-то знаете: кое-что видели на представлении, кое-что вам сказал Михаил Богров… Я могу только предположить: пока не пойман преступник или мы не узнали, какой случайной информацией вы располагаете, — вам угрожает опасность. Это ясно?

Надежда Прохоровна смотрела на Архипова снизу вверх, хотела что-то сказать, но горло осипло.

Прокашлялась.

— Паш, а как же ты без меня туи управишься? Как все узнаешь? — спросила почему-то виновато. — Ведь я одна…

— Как-нибудь управлюсь, — безапелляционно перебил охранный шеф. — И поверьте, Надежда Прохоровна, мне будет гораздо легче и спокойнее, если вы уедете из отеля. — Загрустил на секундочку. — Мне бы с охраной владельцев холдинга разобраться… А вы мне не чужая, тут ответственность особая.

— Понятно. Только с машиной не договаривайся. За мной Леша приедет, у него машина новая, он еще ею не набаловался, с удовольствием туда-обратно по хорошей дороге смотается.

— Договорились, — сказал вернувшийся к выходу Архипов. — Оставайтесь в номере, Надежда Прохоровна. И, пожалуйста, никому не открывайте дверь.

По улице гуляла метель. А за огромными окнами просторного холла главного корпуса царило ненавязчивое субтропическое лето: густо зеленели пальмы и лианы, журчал по камешкам фонтана-водопада прозрачный поток… В подвешенной на крюк просторной клетке заливалась канарейка.

Чемодан Надежды Прохоровны стоял у стойки портье. Архипов и его «тетушка» вышли на улицу. Палыч якобы перекурить, баба Надя компанию составить; на самом деле избегая пущенного из-под ресниц взгляда любопытной девушки-портье.

Молчали. Все слова были сказаны, оба испытывали странную неловкость, никак не связанную с обычными ощущениями при расставаниях.

Еще в номере, прежде чем заявился следователь за показаниями, Архипов рассказал Надежде Прохоровне о неудаче, постигшей его парней при расшифровке сигналов от электронных замков. Если не считать сердечницы Генриетты, все совладельцы холдинга и Сева полночи провели в парных. По номерам разошлись только в четвертом часу, так что любой из «банщиков» свободно мог выскользнуть из предбанника, дойти до ее номера и добавить к зубным протезам нечто, что вызвало помутнение воды в стакане. Никаких камер наблюдения по дороге от бань до лестницы к номерам не было. Нувориши, как поняла уже Надежда Прохоровна, не слишком любят светиться с распаренными лицами и полотенцами на голове. Коридорчик от парных идет незаметненький, интимненький.