– Действуйте, – последовал ответ.

– Есть! – обрадовался Пеннефазер и добавил: – Необходим поворот на сорок градусов вправо, сэр.

Вудхаус отдал приказ. Пеннефазер побежал на свое место и сказал по телефону:

– Готовьте трубы левого борта. Дистанция максимальная, установки глубокие.

Штурман доложил:

– Еще десять градусов, сэр.

– Действуйте, – сказал Вудхаус.

Пеннефазер приник к биноклю и через несколько секунд проговорил:

– Готовность…

Штурман приказал:

– Руль прямо! Так держать!

И через мгновение, показавшееся вечностью, Пеннефазер скомандовал:

– Первая пошла… вторая пошла…

Матрос, не отходивший от телефона, доложил:

– Торпеды вышли, сэр.

И Вудхаус сразу же отдал приказ:

– Лево двадцать!

В тот же момент из переговорной трубы донесся голос артиллериста:

– Капитан, сэр!

– Да? – ответил Вудхаус.

– Летчик докладывает о приближении торпеды. Она пройдет перед нами.

Судя по всему, «Граф Шпее» выпустил свои торпеды одновременно с «Аяксом». Харвуд был общепризнанным торпедным экспертом, поэтому Вудхаус обратился с вопросом к нему:

– Отвернем влево?

Харвуд неохотно согласился:

– Только на несколько градусов. Она не может быть слишком близко.

Вудхаус бодро скомандовал:

– Лево на борт! – и сделал вид, что не заметил недоуменного взгляда Харвуда.

Через минуту или две из переговорной трубы раздался голос впередсмотрящего:

– Вижу след торпеды, сэр. Она только одна и проходит довольно далеко от нас.

Харвуд торжествующе покосился на капитана и проворчал:

– Ну, теперь мы можем вернуться на прежний курс?

Спустя несколько секунд, ровно в 7:25, когда расстояние между противниками составляло около четырех с половиной миль, «Аякс» получил прямое попадание одиннадцатидюймового снаряда, в результате чего оказалась выведена из строя башня X и повреждена башня Y. При такой дистанции снаряд пробил броню, словно это была тонкая бумага. В довершение всего он повел себя весьма странно и, прежде чем взорваться, прошелся по всему кораблю, причинив существенный ущерб. Это привело в ярость Харвуда, и он злобно заорал на офицера-артиллериста:

– Нечего ныть, у вас еще две осталось!

Рядом с Вудхаусом возник курсант.

– Капитан, сэр, – доложил он, – у башни Х горит снарядный элеватор.

– Отправляйтесь туда, – спокойно ответствовал Вудхаус, – и посмотрите, все ли под контролем.

Одиннадцатидюймовый снаряд разбил башню, без труда пробив ее броню. Здесь уже работала аварийная партия. Внутри находились люди. Все они были морскими пехотинцами. Они сидели и лежали на полу грязные, вспотевшие, но не могли выбраться наружу и задыхались от едкого дыма, распространяемого горящим снарядным элеватором. Лейтенант приказал включить оросительную систему, но она оказалась поврежденной. В эту минуту сверху на задыхающихся людей обрушился, словно дар небес, поток воды. С верхней палубы удалось подвести шланг.

К Харвуду подбежал запыхавшийся посыльный и сообщил:

– Это было прямое попадание в артпогреб башни Х, сэр.

Носовые башни продолжали вести огонь. Харвуд спросил:

– Есть потери?

– Да, сэр, – последовал ответ, – боюсь, что так. Снаряд прошел через каюты командира и секретаря, сэр, потом угодил на нижнюю палубу, натворил бед в артиллерийском погребе башни Х, снова взлетел наверх и взорвался в каюте коммодора.

– Хорошо погулял этот чертов кирпич, – заметил офицер-артиллерист.

Прибежавший Снотти доложил Харвуду:

– Коммодор, сэр, докладываю: одиннадцатидюймовый снаряд пробил вашу каюту и взорвался в спальне.

Харвуд спросил:

– Есть потери?

– Так точно, сэр, – ответствовал Снотти. – Он снес голову всем вашим клюшкам для гольфа, сэр. – В качестве доказательства маленькое чудовище продемонстрировало изувеченные клюшки.

Харвуд несколько секунд молча смотрел на них, потом изрек:

– Очень неспортивно.

Вудхаус заметил:

– Похоже, ваша каюта несчастливая, сэр.

– Но снаряд прошел и через вашу каюту тоже, капитан, – вставил Снотти.

– Сообщение с «Эксетера», сэр, – сказал главстаршина-сигнальщик.

Харвуд поспешил к нему, выхватил из рук бумагу и прочитал сообщение вслух:

– «Все орудия вышли из строя. Корабль держится на плаву и может идти своим ходом». – Он задумчиво взглянул на Вудхауса и проговорил: – Им, должно быть, здорово досталось. Интересно, смогут они без помощи дотянуть до Фолклендских островов?

Сообщение было отправлено, и через несколько минут поступил ответ: «От „Эксетера“ флагману. Могу добраться до Плимута, если прикажете. Прошу разрешения пересмотреть список необходимых запчастей».

Харвуд на несколько секунд прикрыл глаза. Оба моряка могли представить себе ситуацию на «Эксетере». Крейсер был хорошо виден – он все еще горел. К Вудхаусу подошел посыльный, и капитан доложил Харвуду:

– Боеприпасы подходят к концу, сэр.

Харвуд, грубо вырванный из мира грустных мыслей, резко крикнул:

– Что? Ну так поскребите по донышку! – Тут его мысли снова вернулись к капитану Беллу, и он сказал сигнальщику: – Передайте на «Эксетер»: «Следуйте на Фолклендские острова. Бог в помощь». – Затем он обернулся к Вудхаусу и энергично заявил: – Ладно, давайте продолжим.

Было 7:40. Гонка была слишком напряженной, чтобы продолжаться долго. Теперь расстояние между кораблями несколько увеличилось. «Граф Шпее» не мог выйти из боя, поскольку его противники оказались более быстроходными, но было очевидно, что ему изрядно досталось. Все же перестрелка длилась уже довольно долго. Харвуд сделал несколько быстрых шагов взад-вперед и обратился к Вудхаусу:

– Мы должны увеличить расстояние. Я собираюсь выйти из боя и атаковать еще раз после наступления темноты. Уходите и ставьте дымовую завесу. – И вслед за этим главстаршине-сигнальщику: – Передайте на «Ахиллес»: «Я выхожу из боя».

Вудхаус отдал приказ:

– Лево тридцать.

В этот момент раздался ужасный грохот в кормовой части корабля. Снарядом снесло главную стеньгу. Это был один из последних выстрелов этой фазы операции. Вудхаус с досадой заметил:

– Это значит, мы остались без антенн для радиосвязи. Надо сказать, чтобы срочно занялись установкой новых.