– Я ищу преемника. Ты – идеальная кандидатура.

Руслан сбился с шага от неожиданности. А Лорд продолжал:

– Ты хорошо справлялся с работой охотника и инспектора. Но теперь пришло время показать себя в настоящем деле. Должность куратора Либертии освободилась как нельзя кстати. Если справишься с этим поручением, никто в Совете не посмеет возражать против твоего избрания.

– Так Халу вы убили…

– Нет! Всё, что ты слышал, – не спектакль. Дворники в самом деле зачастили в Либертию. И это наш шанс познакомиться с ними поближе. Пока что нам не удавалось вовремя вычислить ни одного из них. Но рано или поздно они ошибутся. Уже ошибались – иначе мы бы не знали об их существовании. Мы не должны упустить такую возможность. Разумеется, судьба ЭП Либертия для нас тоже важна. Но сейчас эта задача отступает на второй план.

Руслан помедлил. Кивнул:

– Понял. Я добуду для вас Дворника.

Лорд Байрон засмеялся:

– Для нас, Русланчик, для нас.

Волк осторожно выбрался из оврага. Долго стоял, поворачивая голову из стороны в сторону. Выуживал запахи леса, которые могли предупредить об опасности. Передняя левая всё ещё болела, и волк понимал, что если вновь встретит двуногих, то убежать не сможет. Неделю назад их пути пересеклись. Тогда выпущенный из пращи камень перебил серому лапу. Волк забился в самые густые заросли на дне оврага, затаился – чутьё у двуногих слабое. Выползал только ночью, чтобы полакать воды из ручья, перехватить на зуб ежа или зазевавшуюся мышь. Двуногие были слишком близко, ветер доносил отвратительные запахи их стойбища, и серому оставалось только ждать, когда лапа немного подживёт, чтобы убраться подальше.

Но сегодня всё изменилось. Ноздри серого больше не чуяли запаха опасности. Зато появился запах еды. Обильной.

Стараясь лишний раз не становиться на покалеченную лапу, волк поковылял к орешнику. Чутьё не подвело – запах шёл отсюда. Два детёныша двуногих лежали в кустах. Мёртвые, но мясо совсем свежее, не успело застыть.

Боясь поверить в удачу, серый ещё раз огляделся: не ловушка ли? Двуногие хитры, от них можно ожидать любой каверзы. Но опасности по-прежнему не было. Волк подошёл к телам, ухватил зубами за ногу то, что поменьше, потянул.

– Прочь отсюда!

Серый выронил добычу, припал к земле, пытаясь понять, где затаился враг. Тот был близко, но волк почему-то не почувствовал его запаха.

– Пошёл, пошёл, я сказал!

Волк зарычал, ощетинился. Враг, умеющий подбираться так незаметно, слишком опасен, чтобы бросать ему вызов. Серый попятился, развернулся и поскакал назад в овраг.

К телам в орешнике подошли двое. Один – бородач с проседью в волосах, второй помоложе, худой и долговязый. Одеты они были одинаково – в парусиновые шорты, рубахи с короткими рукавами, на ногах – кожаные мокасины. Бородач держал в руке длинную палку с пучком тонких стерженьков на конце.

Молодой присел возле трупов детей, но тут же выпрямился. Бросил с горечью:

– И эти мёртвые. Все мёртвые! Мы опять не успели предупредить. А после охотников здесь делать нечего. Они добивают раненых, стреляют в голову, даже детям – специально, да?! Только за последний месяц восемь тысяч убитых. Это же настоящий геноцид! Чем им мешают дикари? Ещё лет десять – и они истребят их всех, начисто!

– Воюют-то они не с дикарями, а с нами.

– А мы им что плохого сделали? Наоборот, чистим за ними грязь.

– Мы ломаем их схему.

Бородач примерился, начертил палкой загогулину рядом с лужей запёкшейся крови у головы девочки. Будто старался подцепить что-то невидимое. Скомандовал напарнику:

– В сторону отойди. Видишь, сколько дряни за один раз вывалили.

Долговязый послушно отступил. Но говорить продолжал:

– Дядя Иван, нельзя просто ходить следом за ними и чистить. Я уже смотреть на мёртвых детей не могу!

– А ты и не смотри. Отвернись. Вон серый снова из оврага уши высунул. Шугани его для острастки. Эх, Андрюха, думаешь, мне легко? Но что мы сделать можем? Проверено и перепроверено: любые попытки сорвать эксперимент Гамильтона – Брута только ухудшают реальность. Там история и так пошла по наилучшему пути. Не было бы эксперимента, и нас бы с тобой не было, одни обдолбы вымирающие. А так – мы есть. Значит, и надежда жива, что исправить сумеем.

– Да ничего мы не сумеем! – отмахнулся долговязый. – Сколько уже пытаемся. Глубже идти надо, на двести лет, на триста. Да хоть на пятьсот! Там чистить, чтобы всего этого не случилось.

– Эк хватил – на пятьсот. К обдолбам и то не каждый пробьётся. Ты вот пробовал? Я – два раза, и не хочу больше. Боюсь не вернуться. Самое страшное, что возвращаться-то и не хочется. Там, в пустоте, ни ощущений, ни желаний, ни воли не остаётся. Ни тебя самого. И думаешь: а зачем это всё? Вернее, чувствуешь каждой клеточкой. Не-за-чем. Нирвана. Сколько наших на моей памяти сгинуло… Нет, Андрюха, так далеко никому не забраться.

– А как же дневник Сэлы? Была ведь вариация!

Бородач оторвался от работы, внимательно посмотрел на товарища.

– Что случилось в тот день, помнишь? То-то. Сколько ни искали, никто больше того вектора не видел. И объяснений ему нет – не было в том месте человека, одно… Ты сам понимаешь что. Может, вариация и существовала несколько минут всего.

– Я найду, – упрямо пробормотал долговязый.

Бородач вздохнул.

– Пропадёшь…

Эксперимент прошёл успешно. Даже удачнее, чем ожидалось. Первый этап занял вдвое меньше запланированного времени. Ирвинг смотрел на экраны слева, где зелёное и синее больше не смешивались. Датчики оповещали о завершении операции – ячейки отсортированы. А экраны справа показывали, что ионы свинца в кварк-глюонном коллайдере достигли скорости света и готовы к столкновению. Двадцать шесть с половиной минут, чтобы транспортировать в пространственно-временную локаль коллайдера массив невидимых человеческому глазу связей. Ещё тринадцать, чтобы повысить светимость ускорителя.

Яркая вспышка на экране – детекторы коллайдера зафиксировали столкновение частиц. И ещё одно. И ещё. Вздрогнула зелёная паутина, медленно расслоилась. Квантовая сцепленность начала ослабевать. Семь минут. Семь долгих минут прошло, пока она снизилась до нуля. Паутина растаяла окончательно. Точки-квантеры мерцали одиноко и, казалось, удивлённо.

Ирвинг выдохнул, опустился на стул. Готово.

Эксперимент завершился на двенадцать часов раньше. «Зелёного Ноо» больше нет, Мартин может быть доволен. Жаль, что Марина всё пропустила. Придётся сделать ей выговор и оштрафовать за прогул. Хватит попустительствовать. Одно радует: домой она вчера вернулась, а значит, в безопасности. Кто его знает, что сейчас во внешнем мире начнётся. Без квантерных нянек-то…