– Старик, но ты в таком виде! – вмешался Борода. – Оделся бы сначала!

– Одеться? Да этот чёртов малый мне рубашку компотом облил! – крикнул Лохматый и со страшной силой тряхнул Павлика за плечо.

И в эту самую секунду оглушительный лай загремел в квартире № 37, и рыжий пёс с чёрным пятном на боку бросился на Лохматого и цапнул его за руку.

Лохматый взвыл и отпустил Павликино плечо.

– Ваши документы! – раздался строгий зычный голос, и перед обомлевшими преступниками вырос милиционер с белыми бровями и толстым носом. – Ваши документы, – строго повторил милиционер и навёл на злодеев дуло пистолета.

Совершенно растерявшиеся преступники принялись шарить по карманам. Стараясь казаться спокойным, Лохматый протянул участковому паспорт. Рука его слегка дрожала: паспорт несомненно был фальшивый.

Участковый Владимир Павлович раскрыл паспорт и нахмурил брови.

– Та-ак… Рюмкин Геннадий Васильевич… Где работаете, гражданин Рюмкин?

– Я?.. Извините, товарищ милиционер, но что всё это значит? Почему я должен?..

– Где работаете, гражданин Рюмкин?! – возвысил голос милиционер Милюков.

– Ну, если вам так хочется знать, – в журнале.

– В каком таком журнале?

– В журнале «Молодость».

Милиционер поднял брови и сурово оглядел Лохматого.

– Та-ак… В журнале, значит?.. Ладно, сейчас разберёмся… Ваши документы! – повернулся он к Бороде.

– У меня нет с собой документов. Дома остались. Но Геннадий Васильевич может подтвердить, что мы с ним в одном журнале работаем. Мы, видите ли, коллеги, товарищ милиционер.

И тут из-за спины участкового выступила доселе скрывавшаяся там Люська.

– Не верьте им, Владимир Павлыч! – закричала Люська. – Никакие они не калеки! Они оба шпионы! Вот этот вот хотел эту девушку украсть, а вот этот ему помочь пришёл!

– Час от часу не легче! – воскликнула Лена. – Послушайте только, что болтает эта девчонка! Гена, вы слышите? Оказывается, вы меня украсть хотели!

И тут произошло нечто странное. Нечто такое, что не лезло ни в какие ворота.

– Ну, вообще-то, Лена, я вас действительно с удовольствием бы украл! – вдруг, глупо улыбаясь во весь рот, заявил Лохматый.

– Вот видите! – обрадовалась Люська. – Он сам признался! Сам!

– Помолчи, Люся, – строго сказал участковый. – Без тебя разберёмся!

И тут заговорил Павлик Помидоров.

– Она не напутала, – горячо и взволнованно сказал он. – Эти люди в самом деле преступники. Я их давно выследил, я всё про них знаю. Вот у этого кличка «Старик», вот у этого «Борода», а ещё у них есть помощница, по кличке «тётя Фарида»…

Но Павлик не успел договорить. Гром потряс квартиру № 37. Преступники захохотали.

Они хохотали, взявшись за бока, раскачиваясь, плача от смеха.

– Ох-хо-хо-хо! – хохотал Старик.

– Ух-ху-ху-ху! – хохотал Борода.

– Ой, не могу, умру! – надрывался Лохматый.

– Держи меня, сейчас лопну! – вторил его приятель. – Так вот, значит, где собака зарыта? Вот, значит, за кого нас эти дети приняли?!! Ух-ху-ху-ху… За преступников! Мама родная, да какие же мы преступники? Я художник Юрий Соколов, а мой друг Ге-на…

– Всего-навсего фотограф! – воскликнул Лохматый.

– Ну, это он, пожалуй, скромничает! – возразил, вытирая слёзы, Борода. – Я вам покажу сейчас, какой это «всего-навсего фотограф». Замечательные вещи делает. Глядите-ка сюда… Вот, прошу внимания! – и вынул из папки журнал «Молодость» в ярко-зелёной обложке и раскрыл его.

– Боже мой! – тихо охнула Лена. – Да это, кажется, я!

Посредине журнала красовалась фотография. Она была большая, во всю журнальную страницу.

На лавочке вся в солнечных пятнах сидела Лена. Маленькие зубчатые тени от листьев скользили по её волосам.

Лицо её было серьёзно и сосредоточенно. В руках – тонкая веточка. Склонившись, Лена чертила веточкой по земле иксы, игреки, квадраты и треугольники. Внизу, под фотографией, было написано: «Скоро экзамены. Фото нашего собственного корреспондента Геннадия Рюмкина».

Пять минут в полном молчании, сердито насупив белые брови, милиционер Милюков разглядывал фотографию. Пять минут, целых пять минут никто из присутствующих не проронил ни слова. Борода глядел на Лохматого, Лохматый и Лена глядели друг на друга, Люська глядела на Павлика, а Павлик глядел в пол.

Не то чтобы глядел, а прямо-таки впился в пол, согнулся в три погибели, низко-низко наклонил голову, как будто хотел лбом упереться в крашенные лаком половицы. На шестой минуте…

– Гм, – сказал участковый и, обернувшись, так строго поглядел на Люську, что брови его совсем сошлись у переносицы. – Гм, – сказал он снова. – Неувязочка вышла, товарищи! Вот эта особа… товарищ Люся… кое-что напутала. Да. У неё, знаете, вечно фантазии в голове…

И вдруг милиционер застенчиво улыбнулся.

– А я-то думаю, что это мне так ваша фамилия знакома, товарищ Рюмкин! Да ведь я за вашими достижениями давно слежу! Я, если можно так выразиться, ваш поклонник в области фотографии, вот как.

– Неужели?! – обрадовался Лохматый. – Так будем знакомы! Меня зовут Гена. – И Лохматый протянул милиционеру широкую, как лопата, ладонь.

– Милюков. Владимир Павлыч, – зарделся участковый. – Очень рад лично познакомиться! Я, понимаете, тоже фотографией увлекаюсь. Только у меня, конечно, не такие достижения, как у вас. Куда мне! Вы мастер исключительный! Да. Так что большая просьба выступить у нас в отделении о современных достижениях в этом искусстве.

– Договорились, товарищ милиционер!

– А сейчас мне идти надо. Извините, дорогие товарищи. Пошли, Людмила! – козырнул участковый.

– А где же Павлик? – сказала Люська. И тут вдруг все вспомнили про Павлика Помидорова и стали искать его глазами.

Но Павлика нигде не было. Он ушёл.

– Гена, пожалуйста, догоните этого мальчика! – сказала Лена. – Он, оказывается, спасти меня хотел! А я кричала на него. Я думала, он хулиган.

А Павлик шёл по улице. Шёл, от усталости и огорчения еле волочил ноги, хромал и спотыкался на каждом шагу.

Ушибленная при падении рука сильно болела, раньше Павлик как-то не заметил этого. Ох, как болит! Трудно идти. И на душе тяжело, как будто к ней гирю подвесили.